Юлия Галанина - Первый и непобедимый

• Название: Первый и непобедимый
• Автор: Юлия Галанина
• Жанр: Фэнтези

Продолжение романа "От десятой луны до четвертой". Версия с Самиздата.

---

— Ага, Копченый нас объест! — возмутился Лёд. — Он же как птичка маленькая клюет…

Котенок уже выдул всё молоко и снова завопил, требуя ещё. Пришлось налить вторую порцию.

— Птичка, как же! Да у него в желудке пропасть!

— Я буду делиться с ним! — делая честные круглые глаза, лживо пообещал Лёд.

— Ага, рассказывай. Да ты, скорее, у него из миски отбавлять в свою будешь!

Копченый, наконец, накушался, брюшко у него стало круглое и тугое. Потешно переваливаясь, он дошёл до плиты и улегся около неё на тёплом полу.

— Одно хорошо, что кот. Кошку бы нипочем не пустила, — заметила я, вырезая бокалом в тесте кружки.

— А чего так?

— А того. Будем потом по колено в котятах. Это тебе не соль, рынок сбыта найти сложно.

— А где же женская солидарность? — развеселился Лёд.

— В борьбе за территорию нет солидарности! — отрезала я.

Лёд допил молоко в кувшине, что осталось после кормления Копчёного.

Потом выгрузил из сумки две склянки тёмного стекла. Одна склянка была обвязана засаленной тряпочкой красного цвета, другая — чёрного.

— А это тебе, — пододвинул он ко мне краснотряпочную посудину.

— С ума сошёл?! — завопила я. — Не видишь, тесто тут?!

— А это твоему… — пододвигая чёрную, Лёд замялся, подбирая слово.

— Очень осторожно выбирай определение, — посоветовала я ему, берясь за скалку. — Хорошо подумай и аккуратненько так, аккуратненько…

— Короче, сама знаешь кому, — выкрутился Лёд.

Он откупорил обе бутылочки и понюхал.

— Это ещё что за бурда? — спросила я с опаской.

— Красненькая — это приворотное зелье, — с удовольствием объяснил Лёд. — Для тебя. Чтобы ты, значит, в меня втрескалась.

— Льдина моя ненаглядная, чего мне в тебя втрескиваться, когда я и так от тебя без ума? — обрадовалась я.

— Как же, дождёшься от тебя, — вздохнул Лёд. — А чёрненькая, — это для твоего, чтобы он от тебя отстал.

Он ещё раз понюхал обе бутылочки.

— Вот этим, что в красной, она мне, похоже, голову от перхоти мазала. А вот этим, что в черной, мозоли на ногах размягчала. Ценнейшая вещь!

— Ну и раскололась? — спросила я, выкладывая пряники на противень.

— Нет, я пока мосты навожу, видишь, изо всех сил пытаюсь тебя приворожить. Чтобы ты меня любила и кормила лучше, чем других.

— Бабка-знахарка, она тоже не дура. Что мне теперь с Янтарным не встречаться из-за твоих мостов? — проворчала я. — Чтобы создать видимость, что зелье действует? Тогда точно кормить перестану. Я Ножу обещала, что буду вести нормальную половую жизнь, вот и веду.

— Да пусть пока не действует, очень хорошо, — стянул кусочек сырого теста и принялся выковыривать из него жареные орешки Лёд. — Я буду покупать всё новые и новые порции снадобий и стану любимым (он руками оттопырил свои уши) лопоухим клиентом.

— Интересно, — спросила я, оглядывая бутылочку и не решаясь понюхать, — на практике-то оно работает? Неужели отворачивает на самом деле?

— А почему нет? — удивился Лёд. — Если уж оно мозоли размягчает, то в желудке явно дыр наделает и тогда милому другу будет очень затруднительно резвиться под твоим одеялом. Хе-хе…

— Уел, уел, — фыркнула я. — А которое от перхоти?

— Ну-у, тут я не знаю, — пожал Лёд плечами. — Может оно, наоборот, всё внутри залечивает, хорошо становится, и любить хочется?

— Ты подлей кому-нибудь на стороне, — посоветовала я. — Проверим.

— Я бы Граду, конечно, подлил, — невозмутимо сказал Лёд. — Да боюсь, вдруг он не в тебя, а в меня влюбится.

— А почему в тебя?

— Так в нём обрезки моих ногтей, а не твоих.

— Пусть влюбится… А ты не отвечай на его чувства, — хихикнула я.

— Это будет слишком жестоко, — вздохнул Лёд. — Придется меры принимать, а мне жаль его желудок отворотным зельем гробить.

— А оно не прокиснет? — спросила я, боясь прикоснуться к склянкам.

Из-за тряпочек, наверное, — уже больно они по-сиротски выглядели.

— А я в ледник уберу.

— А никому не подольёшь по дороге? — нахмурилась я недоверчиво.

— Постараюсь удержаться, — хмыкнул Лёд, закупорив склянки. — Но за это семь горячих пряников — мои.

— Четыре.

— Уговорила, пять.

Глава одиннадцатая ВЕСНА ВСЕХ ОБМАНУЛА

Весна всех обманула.

День Весеннего Равноденствия был ясный и тёплый. Неделя после него — по-летнему жаркой.

А потом погода испортилась.

Сначала мы беды не почувствовали, но в горах выпал снег и запечатал перевалы. А подувший с вершин ледяной ветер быстро прогнал хрупкое весеннее тепло.

На море разыгрался сильный шторм.

А зерно в Отстойнике было привозное. Запахло хлебным голодом.

Как всегда в таких случаях, на Горе была создана особая Хлебная Коллегия, задачей которой стало — обеспечить контроль за продажей зерна и муки в Отстойнике, не допуская резкого взлёта цен и серьезных спекуляций.

Всё это для того, чтобы край (а в первую очередь город) мог продержаться до подвоза зерна кораблями или до открытия перевалов.

Зерно и муку было разрешено продавать только на главном рынке, том, что у щита. Все булочные теперь находились под строгим надзором: они обязаны были выпекать хлеб хорошего качества и по неизменной цене: единственное, что могли булочники, находясь в рамках жесткой экономии, это по согласованию с Хлебной Коллегией уменьшать вес булок.

Коллегия взялась за дело решительно: с Горы на рынок спустилась целая процессия и там, на рыночной площади, под звуки труб глашатаи огласили запрет на вывоз хлеба из города.

Рядом с указом о запрещении тараканьих бегов на щит повесили и этот новый указ. На дорогах поставили караулы, проверяющие все повозки.

А в городке Служба Надзора за Порядком стала заниматься любимым делом: устраивать обыски. Это делалось с целью учесть всё имеющееся в Отстойнике зерно. И муку.

На случай, если дело обернется совсем туго, Гора оставляла за собой право скупать (предусмотрительно учтенное при обысках) зерно и муку по фиксированным ценам и направлять их в городские булочные.

Народ непатриотично пытался спрятать мешки с зерном куда подальше.

Первым делом, конечно, нагрянули к нам в Огрызок.

Но Профессор был стреляный гусь и в хлебные кризисы за свою жизнь попадал не раз. Как только погода ухудшилась, и стало известно, что мы отрезаны от всего мира, он укрыл неприкосновенный запас зерна, масла и сушёной рыбы в таинственных катакомбах под резиденцией, где найти их не смог бы даже весь наличный состав Службы Надзора за Порядком столицы, прибудь он сюда. К нашему безумному интересу, после этого он наложил на подвал заклятье.

Вот это было в новинку.

Профессор не только применил магию, но ещё и в практических целях! Раскрыть заклинание он наотрез отказался, как мы не пытались его уговорить

Но Служба Надзора не зря нас посетила, у каждого своя работа и плановые обыски надо было уважать.

Поэтому они тщательно пересчитали все мешки зерна на складе представительства, да еще нашли около полудюжины в укромных углах.

Обыск возглавлял симпатичный молодой человек с удивительно пушистым хвостом, улыбчивый и остроглазый. Чувствовалось, что искать ему нравится, а «вообще руководить» нравится еще больше.

— Старый знакомый… — шепнул мне на ухо Рассвет, когда мы с ним наблюдали, как потрошат наш кухонный подвал. — Ветер его зовут. А обзывают Сквозняком. Он и в тот раз у нас обыск проводил, когда соль искали. В кабинете Профессора бумаги проверял. Дотошный человек, всю мою переписку с Горой, а там четыре толстенных папки, прочёл. А у Профессора, представляешь, в корзину для ненужных бумаг залез.

— Соль искал? — спросила я в полном восторге от дотошного представителя Службы Надзора.

— Не иначе! — присоединился к моему веселью Рассвет.

В целом обыск прошёл спокойно.

Были все наши, кроме Льда — он избегал присутствовать на таких мероприятиях, считая, что чем меньше будет сталкиваться с официальной властью, тем лучше будет для дела. И поэтому он с самым серьёзным видом взял карандаш, лист бумаги и книгу про Смелых в качестве подложки (она была весьма представительна и в длину и в ширину) и пошёл на рынок переписывать указ со щита.

Но в его отсутствие Копчёный, который уже воспринимал кухню, как личную вотчину, не смог вынести вторжения на свою территорию чужаков и кинулся отстаивать права угнетаемых.

Пока мы сообразили, почему это обыск вдруг застопорился, а надзорщики кричат, словно им хвосты дверью придавили, Копчёный успел поцарапать всех обыскивающих.

С большим трудом, подключив Града, мы втроем загнали разбушевавшегося котёнка в корзинку и закрыли там. Стало безопаснее, но не тише.

Копчёный начал завывать из корзины, как зимний ветер в горах.