Урсула Ле Гуин - Толкователи (сборник)

• Название: Толкователи (сборник)
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Жанр: Фэнтези

В настоящий том вошли очередные произведения Урсулы Ле Гуин, имеющие отношение к "Хайнскому циклу". Действие романа «Толкователи» разворачивается на планете Ака, ставшей местом столкновения культур. Роман-сборник "Четыре пути к прощению" повествует о планетах-близнецах Уэрел и Йеове, на которых царит рабовладельческий строй.

---

Так что она испытала огромное облегчение, обнаружив в Окзат-Озкате множество людей, старых и молодых, даже совсем детей, которые несли, разделяя друг с другом, драгоценный груз собственной истории и культуры. Большая часть этих людей, правда, была способна написать и прочесть не более нескольких десятков идеографических символов, в лучшем случае несколько сотен, однако многие продолжали совершенствовать свои знания и в итоге достигали полной грамотности. В школах Корпорации дети учили хейнский алфавит, приспособленный к местным языковым особенностям, и получали такое образование, которое наилучшим образом соответствовало обществу производителей-потребителей. Дома же или в специально отведенных комнатках, находившихся обычно где-нибудь в дальнем, неприметном уголке лавки или мастерской, велись незаконные занятия: люди изучали идеограммы, старательно выводя их мелом на маленьких черных досках, с которых написанное можно было стереть одним движением ладони. И учителями их были такие же люди из народа: домоправители, лавочники, мастеровые.

Эти учителя, преподававшие старый язык и старинную письменность, рассказывали им также о древних обычаях и обрядах, учили соблюдать традиции, многие из которых были еще живы. В народе таких людей называли «образованными». Но для них существовало и другое слово: МАЗ. Если обращение «йоз» означало уважительное отношение к равному, то «маз» сразу ставило того, к кому ты обращаешься, на значительно более высокую ступень, чем твоя собственная. Сати чувствовала, что это некий титул, некая профессия, суть которой она пока что определить была не в состоянии, ибо это не было конкретной профессией учителя, врача, ученого или священника, но безусловно включало в себя определенные аспекты всех перечисленных выше профессий.

Все мазы, с которыми постепенно познакомилась Сати в Окзат-Озкате, а она постоянно расширяла круг, этих знакомств, жили в более или менее комфортабельной бедности. Обычно у них имелась еще какая-нибудь работа, дававшая им средства к существованию, ибо то, что они получали, будучи мазами, составляло сущие гроши; они учили людей, готовили и раздавали лекарства, давали советы относительно правильного питания и здоровья, отправляли необходимые обряды (например, свадебный и похоронный), а также просто читали тем, кто хотел их слушать, и беседовали с ними, выступая на вечерних собраниях, куда люди приходили, чтобы «послушать Толкователей». Мазы-толкователи обычно были бедны — не потому, что старый образ жизни находился практически под запретом и его придерживались в лучшем случае старики. Нет, просто те люди, которые приходили к ним и старались как-то их отблагодарить, и сами были очень бедны. Окзат-Озкат был небольшим городом, почти маргинальным в плане экономического развития и доходов, но его жители стойко поддерживали своих мазов, благодарные им за то, что те «учили словом», как здесь говорили. По вечерам люди ходили к кому-нибудь из них, чтобы послушать истории и возникавшие вокруг них споры и разговоры, и за эту возможность регулярно платили вполне посильные взносы — жалкими медяками. Ни малейшего стыда или недовольства подобная сделка не вызывала ни у той, ни у другой стороны. Не произносились и такие лицемерные слова, как «пожертвование»: деньги здесь платили за приобретенные Ценности.

Взрослые часто приводили детей, чтобы те тоже «послушали Толкователей», и дети действительно либо с интересом слушали, либо просто тихо засыпали. За детей до пятнадцати лет платить не требовалось; а после пятнадцати с них брали столько, сколько и со взрослых. Подростки больше всего любили того Толкователя, который часто рассказывал или читал разные истории из эпоса или рыцарских романов. Например, из таких некогда знаменитых произведений, как «Война в Долине» и «Повествование об Эзиде Прекрасном». А на занятиях активной, с элементами военного искусства, гимнастикой всегда было полно молодежи — и мужчин, и женщин.

Сами мазы в основном были людьми средних лет или старыми, и опять же не потому, что вымирали как некая общественная группа, а потому, как говорили они сами, что нужно сперва прожить целую жизнь, прежде чем научишься «гулять в лесу».

Сати никак не могла уяснить, почему для того, чтобы тебя считали «образованным», нужно так много времени; однако, как она все больше убеждалась, решение этой задачи тоже не имеет конца. Так во что же все-таки верили эти люди?

Что было для них действительно священным? Сати по-прежнему этого не понимала, но надеялась понять, если удастся добраться до сути того, что здесь называлось «Толкованием», и до тех святых книг, которые для этого нужно прочесть и запомнить наизусть. Книги она нашла, но святости в них не обнаружила. Здесь не было ничего похожего на Библию или Коран. И здесь были буквально десятки упанишад, миллионы сутр.[3]

Каждый маз охотно давал ей почитать что-то еще, и она прочла или прослушала великое множество текстов, существующих как в письменной, так и в устной форме. Большая часть этих текстов обладала множеством различных вариантов и версий. И основная задача Толкователей казалась неисчерпаемой даже теперь, когда столь многое было уничтожено и разрушено.

В начале зимы Сати показалось, что она нашла наконец некие центральные тексты Системы — в сборнике эпических поэм и научных трактатов, называвшемся «Древо». Все Толкователи говорили об этой книге с величайшим уважением, все обильно цитировали приведенные там тексты. Сати на несколько недель полностью погрузилась в изучение «Древа». Насколько она могла судить, основная часть текстов была написана по крайней мере тысячу, а то и полторы тысячи лет назад где-то в центральных районах Континента в период наивысшего расцвета здешней материальной и духовной культуры и искусств. Тексты также изобиловали находками в плане художественного творчества, полета изощренной мысли и философской аргументации по таким вечным проблемам, как бытие и становление, четкая форма и хаос. Содержались в этих текстах также мистические откровения относительно Созидания, Созидаемого и Созданного, а также в сборнике имелся целый цикл очень красивых и очень сложных метафизических поэм, главной темой которых были «Один, равный Двум» и «Два, равные Одному». Все части сборника были взаимосвязаны, снабжены иллюстрациями, комментариями и заметками на полях; последние были сделаны теми, кто читал эту замечательную книгу в течение десятков столетий, что прошли с момента ее создания. Как истинная племянница дяди Харри и ученый-педант, Сати с головой погрузилась в бездонное море разнообразных смыслов и значений, мечтая лишь об одном: затеряться в этой пучине на долгие годы. Она буквально заставляла себя изредка возвращаться к нормальной жизни и свету дня, но здравый смысл чрезвычайно мешал ей, ибо она тут же начинала ворчать: «Но ведь это же далеко не все! Это лишь МАЛАЯ ЧАСТЬ того, о чем говорят Толкователи…»

В итоге ее здравый смысл все-таки обрел поддержку в лице маза по имени Орьен Вийя, который заметил невзначай, что тексты, содержащиеся в «Древе» и столь сильно пленившие Сати, что она была твердо намерена изучать их у него в доме каждый день в течение по крайней мере нескольких месяцев, представляют собой лишь одну из версий этого сборника; имеются и другие, и их довольно много; одну из них он, Орьен Вийя, видел много лет назад в Амарезе, в самой большой из тамошних умиязу.

Итак, «окончательного» варианта текстов «Древа» не существует. Нет и ни одной «стандартной» версии. То есть существует не одно «Древо», а много, много… И этот Лес, эти тропические джунгли поистине бескрайни; и в них ярко горят бесчисленные тигры значений…[4]

Сати сканировала ту версию «Древа», что имелась у Орьена Вийи, выключила компьютер и, стукнув педанта, сидевшего у нее внутри, по башке, начала все сначала.

Что бы это ни было такое, что она так стремится распознать, но это не религия с Символом веры и священной Книгой! Это вообще не имеет отношения к Вере. На Аке любая книга может называться священной. Здешнюю Систему невозможно определить с помощью конкретного набора символов и идей. И называют ее здесь не Лес (хотя Толкователи часто употребляют именно это слово) и не Гора (хотя и это слово у них тоже весьма в ходу), а чаще всего просто Толкование. Интересно, почему?

Да ладно тебе, грубо оборвал ее размышления здравый смысл, ясно ведь: здешние «образованные» только и делают, что РАСТОЛКОВЫВАЮТ смысл рассказанных ими историй.

Это верно, с некоторым пренебрежением отвечал здравому смыслу пытливый ум Сати, но рассказывая свои истории, притчи и тому подобное, мазы ДАЮТ ЛЮДЯМ ОБРАЗОВАНИЕ. Но ведь есть И ЕЩЕ ЧТО-ТО, помимо этого!

И она решила понаблюдать за мазами. Еще на Земле, приступив к изучению аканских языков, Сати узнала, что практически во всех основных языках этой планеты есть странное местоимение, употребляемое только в единственном/двойственном числе, например, для обозначения беременной женщины, или беременной самки животного, или супружеской пары. Это местоимение неоднократно встречалось ей в «Древе» и во многих других книгах и всегда в контексте представлений о едином, но раздвоенном стволе древа бытия. Часто использовалось это местоимение также в фольклорных историях, где главные герои, выступая неразделимой парой, напоминали пресловутое нерасчленимое понятие «производитель-потребитель» из пропагандистских опусов Корпорации. Интересно, что местоимение это также относилось к категории запрещенных слов. Его использование в устной речи или даже в личных письмах было наказуемо. Сати никогда не слышала, чтобы кто-нибудь в Довза-сити употреблял его. А здесь, в горах, она слышала его каждый день, хотя и не на улице; особенно часто им пользовались, когда говорили о Толкователях-мазах или во время беседы с самими мазами. Интересно, почему?