Урсула Ле Гуин - Король планеты Зима (сборник)

• Название: Король планеты Зима (сборник)
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008

 В сборник «Король планеты Зима» вошли произведения Урсулы Ле Гуин, каждое из которых тесно связано со знаменитым Хайнским циклом. В столь разных по стилю и жанрам повестях и рассказах история планет Экумены прирастает все новыми и новыми гранями, обретая целостность и законченность.

---

Из передач с борта «Открытия» как-то разом пропали все личные или попросту осмысленные сообщения. Только повторялись снова и снова три записанных проповеди Кима Терри, проповеди Пателя Воблаге, проповеди различных архангелов и запись мужского хора.

— А почему я — Шесть Ло Мейлинь?

Когда малышка сообразила, что хочет объяснить ей мать, то заметила:

— Но это было на борту. А мы живем здесь. Разве не все мы — нулевые?

5-Ло Ана пересказала эту историю на Собрании, и та, рождая улыбки, разлетелась по всему Поселению, точно одна из тех тварюшек с прозрачными, золотом простреленными крылышками, при виде которых все отрывались от работы и кричали: «Посмотрите!». Кто-то назвал их «марипозами», и словечко прицепилось.

В холодное время, когда работы стало немного, именование вещей рождало множество споров. Как называть все вокруг. Вот как с собаками получилось — нет, все были согласны, что к этому делу надо подходить серьезно. Но что толку рыться в архивах, чтобы выяснить — да, была на Дичу похожая зверюшка, так что эту, коричневую, мы будем звать «жук»? Это ведь не жук. Ему нужно собственное имя — ползук, тикток, листогрыз. А мы сами? Знаешь, а ведь Анина малышка права. Четвертые, пятые, шестые — что нам теперь в том? Пусть ангелы считают хоть до ста… Им повезет, если до десяти доберутся… А дочка Зерин? Она не 6-Лахири Падма. Она — 1-Синдичу-Лахири Падма… А может, просто Лахири Падма. Для чего нам считать шаги? Мы ведь никуда не уйдем. Она — здесь. Она здесь — живет. Это мир Падмы.

Синь нашла Луиса за западным блоком, на грядках с лепешней. В больнице у него был выходной. Прекрасный летний день. Волосы Луиса серебрились на солнце — по этому сиянию Синь его и отыскала.

Он сидел на земле, в грязи. По выходным он отрабатывал смены на системе орошения, состоявшей из множества арыков, насыпей и ставень, требовавших неутомительного, но постоянного присмотра — лепешня хорошо росла только при хорошем, но не избыточном поливе. Клубни ее, смолотые в муку или запеченные целиком, стали основным продуктом питания с тех пор, как Лю Яо вывел, наконец, съедобный сорт. Даже те, кому нелегко было переварить местные злаки, на диете из лепешни процветали.

Орошением занималась ребятня десяти-одиннадцати лет, старики, инвалиды — силы тут не требовалось, только терпение. Луис сидел около ворот, отводивших воду из Западного ручья то в одну, то в другую половину оросительной сети. Иссохшие, смуглые ноги он вытянул вдоль берега; костыль лежал рядом. Прикрыв глаза, Луис смотрел на солнце — откинувшись назад и опершись ладонями о жирную черную землю. Кроме шорт, на нем была только потрепанная, разношенная майка. Он был стар, и изувечен.

Присев рядом, Синь окликнула его по имени, но Луис только промычал что-то, не сдвинувшись и даже не открыв глаз. Синь пристроилась рядом на корточках, глядя ему в лицо. Вскоре губы его показались ей настолько прекрасными, что она не удержалась — поцеловала его.

Луис открыл глаза.

— Ты спал?

— Я молился.

— Молился!

— Поклонялся?

— Поклонялся чему?

— Солнцу? — неуверенно предположил он.

— Только меня не спрашивай!

Он посмотрел на нее — как всегда, с нежной настойчивостью, ничего не требуя и ничего не скрывая, как смотрел на нее с той поры, когда им обоим было по пять лет. Нет, не на нее — в нее.

— А кого мне еще спросить? — проговорил он.

— Насчет молитв и поклонений — только не меня.

Она устроилась поудобнее на краю арыка, лицом к Луису. Солнце грело ей плечи. Затылок прикрывала шляпа, неумело сплетенная Луизитой из соломы.

— Скомпрометированные обороты, — заметил Луис.

— Подозрительная идеология, — согласилась Синь.

Слова вдруг показались ей очень вкусными, такие длинные — «скомпрометированный!», «идеологически!» — потому что здесь все слова были маленькие, короткие, тяжелые: еда, крыша, топор, дать, делать, спасти, жить. Вышедшие из употребления длинные, воздушные слова пролетели, притягивая внутренний взор, точно порхающая на ветру марипоза.

— Ну, — пробормотал Луис, — не знаю…

Он задумался. Синь наблюдала.

— Когда я сломал колено, и мне пришлось отлеживаться, — выговорил он, — я решил, что без восторга нет смысла жить.

— Благодати? — помолчав, переспросила Синь сухо.

— Нет. Благодать — это форма виртуальной нереальности. Я сказал — восторга. На борту я не знал его. Испытывал только здесь. Иногда. Мгновения безоговорочного бытия. Восторг.

Синь вздохнула.

— Заслуженного.

— О да.

Они еще немного посидели молча. Южный ветер подул, и стих, и задул снова, принося запах мокрой земли и цветущей фасоли.

— Когда я стану бабкой, мне говорят,
Я пройду под небесами
Мира иного,

— прошептал Луис.

— Ох, — выдавила Синь, и запнулась в полувздохе-полувсхлипе.

Луис взял ее за руку.

— Алехо пошел с мальчишками на рыбалку, вверх по ручью, — пробормотала она.

Он кивнул.

— Я слишком много тревожусь, — проговорила она. — Тревога убивает восторг.

Луис снова кивнул.

— Но я о другом думал… — проговорил он, помедлив, — когда я молился, или что это было, я думал… думал о земле. — Он набрал в ладони крошковатого равнинного чернозема, и отпустил, глядя, как тот просыпается из рук. — Думал, что если бы я только мог, я бы встал и танцевал по ней… Потанцуй за меня, Синь! — попросил он вдруг.

Та посидела еще минуту, потом встала — тяжело было подниматься с низкого бережка, старушечьи колени подгибались — и замерла.

— Так глупо себя чувствую, — пожаловалась она.

А потом подняла руки, и развела, точно крылья. Посмотрела вниз, на свои ноги, и сбросила сандалии, оставшись босиком. Шаг вправо-влево-вперед-назад. Синь подступила к Луису, протянула ему руки и, взявшись, подняла старика на ноги. Луис рассмеялся; Синь чуть улыбнулась, покачиваясь из стороны в сторону. Ноги ее отрывались от земли и опускались вновь, а Луис стоял недвижно, держа ее за руки. Так они и танцевали.

Примечания

1

Длинноухий Старец — Лао-цзы. Цитируется «Дао дэ цзин».

2

Здесь — временной, специально ради одного случая собранной (лат.)

3

Випасьяна — созерцание (санскр.), дзадзен — дзенская медитация (яп.).