Анри Труайя - Александр I

• Название: Александр I
• Автор: Анри Труайя
• Издательство: 0b7eb99e-c752-102c-81aa-4a0e69e2345a
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25377-7

Это было время мистических течений, масонских лож, межконфессионального христианства, Священного союза, Отечественной войны, декабристов, Пушкина и расцвета русской поэзии.

Тогда формировалась русская душа XIX века, ее эмоциональная жизнь. Центральное место в этой эпохе занимала фигура русского царя Александра I, которого Николай Бердяев называл «русским интеллигентом на троне». Но в то же время это был человек, над которым всегда висело подозрение в страшнейшем грехе – отцеубийстве…

Не только жизнь, но и смерть Александра I – загадка для будущих поколений. Народная молва о его кончине превратилась в легенду, достоверность которой пытается выяснить знаменитый французский историк Анри Труайя.

---

18 мая 1799 года она рожает черноволосую и черноокую девочку, маленькую Марию. Это – повод для откровенного злорадства придворных. Во время крестин император, обращаясь к графине Ливен, показавшей ему новорожденную, замечает сухо: «Мадам, верите ли вы, что у блондинки жены и блондина мужа может родиться ребенок брюнет?» На миг смешавшись, графиня Ливен отвечает: «Государь, Бог всемогущ».

На этот раз Адам Чарторыйский окончательно скомпрометирован, его карьера в России прервана. Павел возлагает на него дипломатическую миссию при дворе короля Сардинии. «Отправить немедленно», – приказывает он Ростопчину, который заносит его слова в Дневник словесных повелений императора Павла. Прощание Адама Чарторыйского и Александра было душераздирающим.

Немного спустя после отъезда возлюбленного Елизавету постигает новый удар: она теряет ребенка. «Сегодня утром я потеряла мое дитя, она умерла, – пишет она матери 27 июля 1800 года. – Не могу выразить, как ужасно потерять ребенка, я не в силах сегодня написать вам об этом несчастии». И немного позже: «Давно уже я не писала вам о Mauschen,[13] каждый час я думаю о ней, каждый день ее оплакиваю. Иначе и быть не может, пока я жива, даже если у меня будет две дюжины других детей».

Александр тоже чувствует себя потерянным, но больше из-за разлуки с незаменимым Адамом Чарторыйским, чем из-за смерти ребенка. Между тем группа его друзей разогнана: Кочубей, заподозренный в либерализме, впал в немилость; Новосильцев, бывший на дурном счету у императора, сам покинул Россию и уехал в Англию; Строганов удален от двора. Оставшись в одиночестве, Александр сближается с женой. Елизавета, мишень для насмешек придворных зубоскалов, пишет матери: «Я не люблю быть чем-нибудь обязанной императору… Или быть орудием мщения некоторых людей великому князю и его друзьям. Эти люди делают все, чтобы погубить мою репутацию; я не знаю, чего они добиваются, и мне это безразлично, как и должно быть, когда не в чем себя упрекнуть. Если хотят поссорить меня с великим князем, то зря стараются: ему известны мои мысли, и никакой мой поступок никогда нас не поссорит».

Александр и Елизавета давно не испытывают влечения друг к другу. «Да, мама, он мне нравится, – доверительно пишет она матери. – Когда-то он нравился мне до безумия, но теперь, по мере того как я лучше узнаю его, я замечаю мелкие черты, в самом деле мелкие… И кое-какие из этих мелких черт мне не по вкусу… они охладили мою чрезмерную любовь к нему. Я все еще сильно люблю его, но по-другому». Молодых людей связывает не любовь, а дружба, общие интересы, взаимное доверие. Оставшись одни за закрытыми дверями, вдали от любопытных глаз и ушей, они вполголоса обсуждают, какие неожиданности и испытания готовит им будущее.

Внешняя политика Павла еще более непоследовательна, чем внутренняя. Он прекратил начатую Екатериной войну с Персией, но, разгневавшись на Бонапарта, внезапно захватившего остров Мальту, провозгласил себя Великим магистром ордена мальтийских рыцарей, объявил войну Франции и послал против нее три армии: одну в Италию, другую в Голландию, третью в Швейцарию. Несмотря на блестящие победы Суворова в Италии, экспедиция провалилась. Вне себя от ярости Павел поссорился со своими австрийскими союзниками, не поддержавшими Суворова, и передумал искоренять в Европе наследие революции. Он круто меняет курс внешней политики, и ненавистный Бонапарт, подобно Фридриху II, становится для него примером для подражания и просвещенным другом. Разве не собирается Первый консул приструнить санкюлотов? Павел без колебаний изгоняет Бурбонов из Митавы, где сам позволил им обосноваться, ищет пути сближения с Францией и разрывает дипломатические отношения с Англией, не пожелавшей, вопреки своему обещанию, уступить Мальту дорогим его сердцу мальтийским рыцарям. Британские корабли, стоявшие на якоре в русских водах, захвачены, экипаж взят под стражу. Но Павлу этого мало. Дабы сломить гордыню надменного Альбиона, император отдает войскам фантастический приказ – немедленно двинуться походным маршем к Оренбургу, оттуда в Хиву и Бухару и, пройдя тысячи верст по безлюдным степям, начать завоевание Индии. Полки, выступившие первыми, переданы под командование генерал-майора Платова, по этому случаю освобожденного из Петропавловской крепости, куда он был заключен за какую-то мелкую провинность.

Сумасбродная политика Его Величества вызывает в придворных кругах острое недовольство. Небольшая группа заговорщиков собирается в салоне красавицы Ольги Жеребцовой, сестры Платона Зубова, и обсуждает планы свержения с престола сумасшедшего государя и замены его Александром. Лорд Чарльз Уитворт, посол Англии в Петербурге и любовник Ольги Жеребцовой, охотно им пособляет: Сент-Джеймский кабинет крайне заинтересован в скорейшем низвержении монарха, срывающего британские проекты. Главные роли в заговоре исполняют вице-канцлер Никита Панин, блестящий вельможа и ловкий дипломат, братья Зубовы и неаполитанский авантюрист Иосиф Рибас, адмирал на русской службе. Несмотря на все старания, заговорщикам не хватает времени детально разработать свой план. После разрыва дипломатических отношении с Англией Уитворту приказано покинуть столицу вместе со всем составом английского посольства. Вскоре подвергается опале Никита Панин, братья Зубовы отправлены в ссылку, Рибас умирает от тяжелой болезни, а Ольга Жеребцова благоразумно уходит в тень.

Казалось, под угрозой сама идея заговора, но тут выступает на сцену и берет дело в свои руки искушенный царедворец граф Петр Алексеевич Пален, холодный, энергичный, целеустремленный, к тому же наделенный располагающей внешностью. Вернувшись в столицу из армии, где выполнял поручения царя, он вновь занимает пост генерал-губернатора Петербурга и решает действовать без промедления. Павел, рассуждает он, вот-вот ввергнет страну в гибельную войну с Англией, британский флот, значительно превосходящий русский, появится в Кронштадте и принудит Россию к позорной капитуляции. Репрессивные меры Павла против Соединенного королевства ударили по русским помещикам, закрыв главный рынок сбыта хлеба и леса. За четыре года царствования Павла гнет над дрожащим от страха народом усилился; и самый забитый из крепостных, и высоко вознесенный вельможа равно страшатся непредсказуемых причуд этого коронованного деспота. Притеснения, придирки, унижения множатся с каждым днем. Сделавшись болезненно подозрительным, Павел усиливает почтовую цензуру и распространяет ее даже на переписку членов своей семьи. Он приближает к себе иезуита патера Грубера и к великому возмущению церковных и придворных кругов подумывает о воссоединении православной и католической церквей. Полицейские агенты проникают в частные дома, на приемы, музыкальные вечера, балы. Один из указов предписывает всем, не исключая дам, при встрече с императором в любую погоду выходить из экипажа и падать ниц, и люди разбегаются, едва завидев, что он приближается. Граф Ф. Головкин пишет: «Наша прекрасная столица, по которой мы расхаживали так свободно, как циркулирует по ней воздух, не имевшая ни ворот, ни часовых, ни таможенной стражи, превратилась в огромную тюрьму, куда можно проникнуть только через калитки; во дворце поселился страх, и даже в отсутствие монарха нельзя пройти мимо, не обнаружив голову; красивые и широкие улицы опустели; старые сановники допускаются во дворец для несения службы, не иначе как предъявив в семи разных местах полицейские пропуска».

Графиня Ливен сокрушается: «Крепость переполнена; за последние шесть недель больше сотни гвардейских офицеров брошены в тюрьму». Принц Евгений Вюртембергский скажет несколько лет спустя: «Император не был душевнобольным в полном смысле слова, но он постоянно находился в напряженном и экзальтированном состоянии, которое опаснее настоящего безумия, ибо ежедневно он по своему произволу распоряжался благосостоянием и жизнью миллионов людей». Мемуарист Вигель замечает: «Вдруг мы переброшены в самую глубину Азии и должны трепетать перед восточным владыкой, одетым, однако же, в мундир прусского покроя, с претензиями на новейшую французскую любезность и рыцарский дух средних веков». Молодой Остен-Сакен утверждает, что «человеку разумному оставался только один выход – смерть». А по мнению Адама Чарторыйского, в заговоре, сама того не сознавая, состоит вся страна «от страха, по убеждению или с надеждой».

Пален, уверенный, что найдет широкую поддержку своим замыслам, пускает в ход все свое коварство, чтобы вкрасться в доверие жертвы. Он поддерживает любые действия императора и ревностно исполняет его самые абсурдные приказы. Когда его служивший в армии сын был посажен под арест, он не просит у Павла помиловать его, он говорит: «Государь, ваше справедливое решение пойдет на пользу молодому человеку». Подобной тактикой он скоро завоевывает уважение своего повелителя. Переходя от маниакальной подозрительности к чрезмерной доверчивости, Павел посвящает своего нового советника в важнейшие государственные дела. 18 февраля 1801 года он делает его директором почтового департамента, а два дня спустя – президентом Коллегии иностранных дел. Почести не вскружили Палену голову и не заставили его отступиться от цели, которую он себе поставил. Выждав благоприятный момент, он подает Павлу мысль поразить мир великодушием, объявив всеобщую амнистию и вернув в столицу на службу чиновников и офицеров, уволенных в отставку или сосланных за прошедшие четыре года. В восторге от того, что может предстать столь же милосердным, сколь и грозным, Павел принимает это предложение. Вскоре в столицу один за другим, кто в карете, кто в повозке, кто пешком, в зависимости от средств, возвращаются сотни разных лиц. Царь полагает, что может рассчитывать на их благодарность, но на самом деле, простив их, он лишь увеличивает число недовольных, лелеющих планы мести. Именно среди этих затаивших злобу людей Пален вербует своих главных сообщников. Его ближайший сподвижник – генерал Беннигсен, сухой, серьезный немец, известный своим хладнокровием и решительностью. Все три брата Зубовы, вернувшись из ссылки, присоединяются к ним. Будучи в прошлое царствование на вершине могущества, они озабочены только тем, как вернуть утраченное. Пален, искусный интриган, советует Платону Зубову посвататься к дочери Кутайсова, в прошлом брадобрея, а ныне любимца Павла. Польщенный в своем тщеславии выскочки, Кутайсов уже видит себя породнившимся с семьей знаменитого фаворита императрицы. Он обращается к Его Величеству в подходящую минуту и умоляет его милостиво обойтись с вернувшимися из ссылки братьями Зубовыми. Его просьба услышана: князь Платон и граф Валериан назначаются шефами 1-го и 2-го кадетских корпусов, а граф Николай Зубов вновь получает должность главного конюшего и становится шефом Сумского гусарского полка. Первейшая задача Зубовых, получивших царское прощение, привлечь на свою сторону офицеров гвардии и настроить их против государя. Среди этих молодых людей немало горячих голов, они ничего не понимают в политике, смеются над конституцией, но с трудом переносят тяжесть военной службы с ее муштрой на прусский манер. Они поносят и передразнивают Павла, точно какого-нибудь злобного фельдфебеля. Один из самых яростных – грузинский князь Яшвиль, артиллерийский офицер, которого царь на вахт-параде ударил тростью. Со своей стороны Пален, проявляя величайшую осмотрительность, заручается поддержкой генералов, занимающих ключевые посты в столице; среди них командир Преображенского полка П. А. Талызин, командир Семеновского полка Л. И. Депрерадович, командир кавалергардского полка Ф. А. Уваров и полковой адъютант Михайловского замка А. В. Аргамаков и немало других. Скоро их уже более пятидесяти, изливающих свою злобу на тайных собраниях, где дым трубок смешивается с пламенем пунша.