(Исецкий) Соломон - Ленин и его семья (Ульяновы)

• Название: Ленин и его семья (Ульяновы)
• Автор: (Исецкий) Соломон
• Жанр: История

---

Конечно, семья Ульяновых была очень на виду у полиции, и, если бы кто-нибудь из них взялся закон­чить это дело, это могло грозить провалом. Но и за мной тоже следили, и, само собою, мое знакомство с Ульяновыми не могло остаться не замеченным филера­ми. Но было благоразумнее во всех отношениях, если я лично закончу это «опасное» дело, не впутывая в него новых лиц. Поэтому я согласился.

— Спасибо, Георгий Александрович, — просто сказа­ла Анна Ильинична, — вы меня очень выручаете… я так боюсь за мамочку, боюсь, что, если бы случилось что-нибудь с кем-либо из нас, она просто не пережила бы этого… Право, вы очень великодушны… ведь вы то­же рискуете, — спохватилась она.

— Ничего, Анна Ильинична, — поторопился успоко­ить я, — авось как-нибудь мне удастся обмануть шпи­ков… Куда я должен отвезти? Это место неподозритель­ное, чистое?

— О да, никаких подозрений…

Мы условились, что я явлюсь в указанное место, где меня будут ждать и где я сдам литературу, сказав как пароль: «Я вам передаю привет от Тяпкиной».

— К вам выйдет Анна Егоровна Серебрякова, — сказала Анна Ильинична, — это наша близкая при­ятельница, которая часто бывает у нас. Я ее предупре­жу, и все пройдет гладко. И кстати, вам будет интерес­но и небесполезно познакомиться с ее семьей. Это ста­рая революционерка, народоволка «из славной стаи» Же­лябова, Перовской, Кибальчича, с которыми всеми она была очень дружна. Она сама избегла едва-едва той же участи… Теперь она отошла уже давно от революции и занимается исключительно литературой в качестве пере­водчицы… И теперь она чиста от всяких подозрений у полиции, так что это очень надежное место для хране­ния «нелегальщины» и для всяких конспиративных сно­шений… Живет она на Смоленском бульваре… Но, ко­нечно, я даю ее адрес лишь людям вполне надежным и опытным.

И она подробно рассказала мне, как надо туда про­ехать, и прочие подробности.

ГЛАВА 3

Я везу литературу к А. Е. Серебряковой. - Оказалось, что я попал в самую геенну предательства. А. Е. Серебрякова - знаменитая старая предательница, разоблаченная В. Л. Бурцевым. - Суд над ней в со­ветской Москве. - Расстрел, замененный смягчением участи ввиду дряхлости. — Рука Серебряковой в деле моего ареста и «дело 1 марта 1901 года».

Я считаю полезным остановиться ненадолго на имени А. Е. Серебряковой, одной из весьма зловещих фигур российского революционного движения. Имя это принад­лежит истории. Но, увы, история запечатлела ее имя, не включив его в пантеон славной и вечной памяти ге­роев народовольцев, но пригвоздив к позорному столбу наряду с Иудой, как старого и ловкого провокатора и предателя, долго, чуть не целые десятилетия ведшего свою инфернальную работу…

В. Л. Бурцев, которому принадлежит печальная честь расшифрования истинной роли многих предателей и про­вокаторов, сорвал несколько лет назад маску с этой ро­ковой женщины, пользовавшейся большим престижем в глазах многих поколений российских революционеров. Не так давно ее судили в Москве, как об этом сообща­ли русские газеты (ldn-knigi, см книгу Л. Шейнина «Три провокатора» на нашей странице). Перед судом предстала дряхлая, сле­пая, перешедшая уже за восемьдесят лет старуха… Она не отрицала, а спокойно, деловым тоном подтверждала все пункты предъявленных ей обвинений… И суд, совет­ский суд, вынес поистине достойный высокого понима­ния своей задачи мудрый приговор: он приговорил ее к смертной казни, но заменил ее дарованием ей жизни, мотивируя эту милость ее дряхлостью…

Только недавно, к моему запоздалому ужасу, я уз­нал из разоблачений В. Л. Бурцева (он лично рассказал мне подробности) об истинной роли Серебряковой. Но в описываемое время, собираясь к ней и принимая ряд необходимых конспиративных предосторожностей, чтобы обмануть сыщиков всеми обычными в таких случаях приемами, я не имел, конечно, и тени подозрения, что отправляюсь с поличным в самую геенну предательства… Само собою все прошло вполне благополучно.

Я сдал литературу и облегченно вздохнул. Серебрякова приняла меня прямо с распростертыми объятиями, оставила меня у себя ужинать и просила бывать. И я сидел в ее уют­ном рабочем кабинете, и она рассказывала мне о своих отношениях с героями народовольческой борьбы: о Же­лябове, Перовской, Михайлове и других, в судьбе кото­рых она сыграла такую проклятую роль. Она была ин­тересная, по всему виденному, женщина, остроумная со­беседница и хорошая рассказчица. У нас нашлись с ней общие приятели и друзья из старых народовольцев… Я бывал у них, и хотя дружественных отношении у нас с нею не было, но установились очень приличные отноше­ния знакомства.

Я часто встречал ее у Ульяновых, ко­торых она навещала как друг дома из-за старушки Марии Александровны, с которой так же, как и с Анной Ильиничной, она была очень дружна… Лишь теперь, после разоблачений Бурцева, я догадался, что в моем аресте в Москве 1 марта 1901 года, когда по одному де­лу со мной были арестованы Мария Ильинична Ульяно­ва и М. Т. Елизаров, играла предательскую и провока­ционную роль и Серебрякова.

Я сужу по той осведом­ленности жандармов, которая обнаружилась при допро­сах (По этому делу, которое жандармы, для шика, называли «делом 1 марта 1901 года», намекая на его важность, было арестовано более 30 человек, и, по существу, оно являлось делом «по ликвидации «Мос­ковского союза борьбы за освобождение рабочего класса» В числе аре­стованных были П. В. Луначарский (брат Анатолия), его жена С. H. Луначарская (ныне жена упомянутого выше Смидовича), В. Я. Исакович,

M. И. Ульянова, M. Т. Елизаров, А. Р. Гоц (находя­щийся в руках большевиков), один из Висоцких, моя первая жена M. H. Соломон и я. Остальных привлеченных к этому делу я не знаю или не помню. По некоторым данным я предполагаю, что два круп­ных предателя приложили свои руки к этим арестам, Азеф и Сереб­рякова. С Гоцем и Висоцким я не имел никаких сношений и лишь едва знал их как товарищей молодого И. И. Фундаминского (Бунакова), которого я знал как талантливого мальчика-школьника, как брата Матвея Исидоровича Фундаминского и его сестер, с которыми я нахо­дился много лет назад в теплых дружественных отношениях (нереволюционных). Серебрякова находилась в сношениях с марксистами, Азеф же, как известно, был видным членом партии социалистов-революционеров, к которой принадлежали и Гоц, и Висоцкий, и некото­рые другие, имена которых я забыл. Вот поэтому я и предполагаю, что Гоца, Висоцкого и других социалистов-революционеров предал Азеф, а остальных арестованных, принадлежавших к марксистам, — Серебрякова. А охранное отделение (во главе его стоял тогда знамени­тый Зубатов) уже старалось сварганить из всех арестованных 1 марта одно общее дело, в интересах, очевидно, выслуги. Мои товарищи по революционной работе были, за исключением тогда еще очень молодой М. И Ульяновой, привлеченной, надо полагать, по недоразумению, так же, как и Елизаров, ибо мы с обоими никаких революционных дел не вели, состоя лишь просто знакомыми, — были все люди, уже вышед­шие из периода молодости, все стреляные воробьи, непугливые и осто­рожные в своих показаниях и потому не запутавшие друг друга. Жан­дармам так и не удалось создать «дела», и все ограничилось довольно продолжительным заключением, и «дело» года через два было совсем прекращено. — Авт. ).

ГЛАВА 4

Дружба с Ульяновыми. — М. А. Ульянова. — Дело и казнь старшего сына Александра. — Мать и ее го­ре. — Культ матери в семье Ульяновых. — Анна Ильинична во главе этого культа. — Анна Ильинична и Марк Тимофеевич Елизаровы. — Мария Ильинична и Дмитрий Ильич Ульяновы. — Характеристика их Лениным. — Ленин и его мать.

Я уже говорил, что между Ульяновыми и мною ус­тановилась дружба, которая продолжалась около двух лет. Но после освобождения из тюрьмы Дмитрия Улья­нова, которому было запрещено жительство в столицах, Ульяновы переехали в г. Подольск, в 40 верстах от Мо­сквы. Я частенько приезжал и гостил у них. Затем в наших отношениях наступило известное охлаждение: моя жена и Анна Ильинична, по характеру женщина очень властная, в чем-то не поладили… И хотя мы видались с ними, но близость постепенно стала исчезать и знаком­ство совсем оборвалось после нашего ареста (1901 г.), когда по освобождении нас из тюрьмы мы с женой дол­жны были уехать из Москвы и нам было запрещено пребывание и въезд в обе столицы…

Все семейство Ульяновых еще до тех пор, пока В. И. Ульянов (Ленин) не стал еще играть видной роли в российском революционном движении, пользовалось в радикально-революционных и просто либеральных кругах общества большой известностью и даже престижем. При­чиною этого была трагическая смерть погибшего на виселице в юном возрасте талантливого (по словам неко­торых близко знавших его, даже гениального) Александ­ра Ильича Ульянова (1 марта 1887 г., как известно, состоялось неудачное покушение на императора Александра III. Заговорщики были схвачены (благодаря распорядительности известного генерала Грессера, получившего сведе­ния о готовящемся покушении загодя и направившего царя по другому пути), не успев приступить к своему намерению. Их было пять чело­век: студенты Ульянов, Генералов, Швырев, Останов и Андрюшкин. Я был в то время гимназистом Ларинской гимназии (С. Петербург) и случайно познакомился с Генераловым (не помню, по какому поводу, но не имел ни малейшего понятия о том, что он состоит в заговоре). У него я видел мельком и А. Ульянова. Впоследствии уже от М. Т. Елизарова я узнал, что он был близким товарищем и другом привлеченных по этому делу пяти студентов и что только по счастли­вой случайности он не был арестован. В этой группе заговорщиков