(Исецкий) Соломон - Среди красных вождей том 1

• Название: Среди красных вождей том 1
• Автор: (Исецкий) Соломон
• Жанр: История

---

Разгром и пальба все усиливались. Ничто не по­могало: ни войска, ни специальные агитаторы для note 23вразумления народа. Вот тут то мы и увидали, как легко советские деятели впадают в панику. В Смольном все были растеряны, и даже сам Ленин. За много лет нашего знакомства я никогда не видал его таким. Он был бледен и нервная судорога подергивала его лицо.

— Эти мерзавцы, — сразу же заговорил он, — утопят в вине всю революцию! Мы уже дали распоряжение расстреливать грабителей на месте. Но нас плохо слушаются… Вот они, русские бунты!..

Тут мы изложили ему наш проект. Он очень обрадовался такому, как ему казалось, прекрасному вы­ходу. И сразу же решил принять новые драконовские меры против грабежей. В конце концов наш проект был принят, и после долгих переговоров было решено, что я через два - три дня уезжаю в Швецию, займусь там лансированием этого дела и буду ждать товары и устраивать их. Мы собрались уходить, когда Ленин, встав с кресла, обратился к Красину:

— Да, кстати, Леонид Борисович, мне нужно с вами поговорить по одному делу….

Тогда я, простившись с Лениным, оставил его с Красиным и вышел из кабинета. Минут через пять меня нагнал Красин. Вид у него был мрачный и сердитый — я никогда раньше не видал его таким. Са­дясь в автомобиль, он с сердцем выругался. Я не спрашивал его, но он сам заговорил:

— Знаешь, зачем он меня задержал… Нет, ты подумай только, какая мерзость! Буквально, он спросил меня: «скажите, Леонид Борисович, вы не думаете, что Соломон немецкий шпион». Я, знаешь, так и ахнул, а потом засмеялся и говорю ему: «Ну, это, знаете ли, уж с больной головы на здоровую… вроде истории с note 24запломбированным вагоном…» (Как известно, существует предположение, что Ленин, проехавший через Германию в запломбированном вагоне, был нарочито послан немцами в Россию в качестве их агента и даже получил за это крупные деньги. На это и намекнул Красин в своем ответе. — Автор.). «Да нет, говорить он это только вопрос… видите ли, есть письмо от Воровского, который много места отводит Георгию Александровичу… конечно, это между нами… говорит, что он спекулянт и пр. и пр., и что он всегда в разговорах проявляет симпатию к немцам… Сказано это у него довольно коряво, в такой комбинации, что можно подозревать всячину… Но не говорите об этом Соло­мону…» Нет, ты подумай, каков Воровский… вот мер­зость!.. Это он теперь сводит свои старые счеты с тобой за… Ну, да впрочем, чорт с ним»…

В течение моего пребывания в Петербурге новые правители неоднократно возвращались к вопросу о назначении меня на разные посты. Но то, что мне пришлось видеть и слышать, мало располагало меня к тому, что­бы согласиться на какие бы то ни было предложения. Во всем чувствовалась такая несерьезность, все так напо­минало эмигрантские кружки с их дрязгами, так было далеко от широкого государственного отношения к делу, так много было личных счетов, сплетен и пр., столько было каждения перед Лениным, что у меня не было ни малейшей охоты приобщиться к этому прави­тельству новой формации, которое, по-видимому, и само в то время не сознавало себя правительством, а просто какими то захватчиками, калифами на час…

И это было не только мое личное впечатление, — того же взгляда держались в то время и многие другие, как Красин и даже близкий Ленину по семейным связям, Елизаров, который сокрушенно говорил мне: note 25— Посмотрите на них: разве это правительство?… Это просто случайные налетчики, захватили Россию и сами не знают, что с ней делать… Вот теперь — ло­мать, так уж ломать все! И Володя теперь лелеет ме­чту свести на нет и Учредительное Собрание! Он, не обинуясь, называет эту заветную мечту всех революционеров просто «благоглупостью», от которой мы, дескать, ушли далеко… И вот, помяните мое слово, они так или иначе, а покончат с этой идеей, и таким образом, тот голос народа, о котором мы все с детства мечтали, так никогда и не будет услышан… И что будет с Россией, сам черт не разберет!.. Нет, я уйду от них, ну, их к бесу!..

Тут он сообщил мне, что, как он слышал от Ленина, похоронить Учредительное Собрание должен будет некто Урицкий, которого я совершенно не знал, но с которым мне вскоре пришлось познакомиться при весьма противных для меня обстоятельствах…

Итак, я решил возвратиться в Стокгольм и, с благословения Ленина, начать там организовать торгов­лю нашими винными запасами. Мне пришлось еще раза три беседовать на эту тему с Лениным. Все было условлено, налажено, и я распростился с ним.

Нужно было получить заграничный паспорт. Меня направили к заведывавшему тогда этим делом Уриц­кому.(Урицкий был первый организатор ЧК-и. — Автор.). Я спросил Бонч - Бруевича, который был управделом Совнаркома, указать мне, где я могу увидеть Урицкого. Бонч - Бруевич был в курсе наших переговоров об организации вывоза вина в Швецию.

— Так что же, вы уезжаете - таки? — спросил он меня. — Жаль… Ну, да надеюсь, это не надолго…

note 26Право напрасно вы отклоняете все предложения, который вам делают у нас… А Урицкий как раз находится здесь…

Он оглянулся по сторонам.

— Да вот он, видите, там разговаривает со Шлихтером… Пойдемте к нему, я ему скажу, что и как, чтобы выдали паспорт без волынки…

Мы подошли к невысокого роста человеку с ма­ленькими неприятными глазками.

— Товарищ Урицкий, — обратился к нему Бонч-Бруевич, — позвольте вас познакомить… товарищ Соломон…

Урицкий оглядел меня недружелюбным колючим взглядом.

— А, товарищ Соломон… Я уже имею понятие о нем, — небрежно обратился он к Бонч-Бруевичу, — имею понятие… Вы прибыли из Стокгольма? — спросил он, повернувшись ко мне. — Не так ли?.. Я все знаю…

Бонч-Бруевич изложил ему, в чем дело, упомянул о вине, решении Ленина… Урицкий нетерпеливо слушал его, все время враждебно поглядывая на меня.

—— Так, так, — поддакивал он Бонч-Бруевичу, — так, так… понимаю… — И вдруг, резко повернувшись ко мне, в упор бросил: — Знаю я все эти шту­ки… знаю… и я вам не дам разрешения на выезд загра­ницу… не дам! — как то взвизгнул он.

— То есть, как это вы не дадите мне разрешения? — в сильном изумлении спросил я.

— Так и не дам! — повторил он крикливо. — Я вас слишком хорошо знаю, и мы вас из России не выпустим!..

И между нами началось резкое объяснение. note 27Вмешался Бонч-Бруевич. Он взял Урицкого под руку и, отведя его в сторону, бросил мне:

— Простите, Георгий Александрович, сейчас все будет улажено… тут недоразумение… мы поговорим с товарищем Урицким… одну минуту…

И он продолжал тащить Урицкого в сторону.

— Никакого недоразумения нет! — кричал Урицкий, несколько упираясь. — Никакого недоразумения… Я все хорошо знаю… товарищ Воровской писал…

Бонч-Бруевич увлек его, почти потащил в дальний угол и стал с жаром о чем то ему говорить. Я стоял в полном недоумении… А Бонч-Бруевич про­должал в чем то убеждать Урицкого, и оба сильно жестикулировали…

Беседа их тянулась долго. Вдруг я почувствовал, как кровь прилила мне к лицу, и с плохо сдерживаемым гневом я подошел к ним:

— Так как разговор идет, очевидно, обо мне, то я просил бы вас говорить при мне, а не за моей спи­ной… В чем дело, товарищ Урицкий? Почему вы не хотите дать мне разрешение?

— Вы не уедете из России — визгливо вскрикнул Урицкий. — Напрасно товарищ Бонч-Бруевич убеждает меня…

И он, вдруг оторвавшись от Бонч-Бруевича, отбежал куда то в сторону, повторив мне еще раз: «не уедете, не уедете». Во всем этом было столько непонятного мне озлобления и какой то дикой решимости, что я в полном недоумении спросил Бонч-Бруевича:

— Что с ним, Владимир Иванович?.. В чем вообще дело?.. Откуда это озлобление?.. При чем тут Воровский?… Я ничего не понимаю…

— Ах, глупости все…

note 28И он конфиденциально сообщил мне, что Воровский дал обо мне в личном письме к Урицкому очень неблагоприятную для меня характеристику…

— Так пусть он мне это скажет в глаза! — закричал я и, бросившись к Урицкому, резко сказал: — Извольте сейчас же объяснить мне, на каком основании вы не желаете выдать мне разрешение на выезд? Сейчас же! Я требую… понимаете?!..

Он ответил мне, многозначительно подчеркивая слова :

— У меня имеются сведения, что вы действуете в интересах немцев…

Тут произошла безобразная сцена. Я вышел из себя. Стал кричать на него. Ко мне бросились А. М. Коллонтай, Елизаров и др. и стали меня успокаивать. Другие в чем то убеждали Урицкого… Словом, произошел форменный скандал.

Я кричал: — Позовите мне сию же минуту сюда Ильича… Ильича…

Укажу на то, что вся эта сцена разыгралась в большом зале Смольного института, находившемся перед помещением, где происходили заседания Совнаркома и где находился кабинет Ленина.

Около меня метались разные товарищи, старались успокоить меня… Бонч-Бруевич побежал к Ленину, все ему рассказал. Вышел Ленин. Он подошел ко мне и стал расспрашивать, в чем дело?