Александр Плонский - Прощание с веком

• Название: Прощание с веком
• Автор: Александр Плонский
• Жанр: Биографии и Мемуары

Я живу одновременно в двух веках — двадцатом и двадцать первом. Точнее — тело мое пребывает в двадцать первом, а душа по-прежнему в двадцатом. И неудивительно: все самое интересное и значительное, что было в моей, насыщенной событиями, жизни связано именно с ушедшим столетием. И эта книга — своеобразное прощание с ним. Но ее нельзя считать мемуарами. Мемуары пишутся, что называется, задним числом. Что-то «реставрируется» по памяти, что-то присочиняется. Здесь же, как говорят нумизматы, не «новодел», а оригинал. Поначалу я просто хотел скомпоновать в одно целое главы, не вошедшие по произволу редактора в книгу «Прикосновение к вечности» (Омское книжное издательство, 1985). И вначале не придумал ничего лучшего, чем дать своим запискам банальное название «О времени и о себе»…

---

Не следовало Фролу Петровичу состязаться в мастерстве с ефрейтором. Но надо отдать ему должное, оказавшись в смешном положении на глазах у подчиненных, он сохранил самообладание:

— Это еще что! Вот во время войны сдавали мы государственной комиссии радиоуправляемый танк с огнеметом. Пробило какой-то там конденсатор, и танк двинулся прямо на нас. Комиссия — генералы, представители главка, — врассыпную. Бегу по полю, слышу: танк за мной. Поворачиваю налево, и он туда же. Направо — то же самое. А огнемет заряжен… Да, натерпелся я тогда страху…

Перед нами был все тот же уверенный в себе, волевой и властный Фрол Петрович Липсман, главный инженер НИИ, лауреат Государственной премии.

А я почему-то до сих пор представляю его сосредоточенно убегающим от сошедшего с ума танка. Танк так и не выстрелил. Но мог бы…

Интересно, сходят ли с ума атомные бомбы?

Послесловие к главе. По данным 2002 года до 80 % катастроф происходит по вине так называемого «человеческого фактора». Что же, человечеству грозит «слабоумие»? Об этом еще предстоит разговор…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Вне игры

Ах, мастер, ты часы чинил нам аккуратно.

Но что сломалось в них той ночью, непонятно.

Они решили бить три раза каждый час.

Питер Корнелисон Хофт (1581–1647)

— Пожалуйста, разыщи «письмо сумасшедшего», — попросил я жену, перед тем как начать эту главу.

У меня нет архива: дневник не веду, письма, за редким исключением, не сохраняю. Но потрясающий человеческий документ, о котором пойдет речь, было невозможно выбросить в корзину. Знакомя вас с его содержанием, не изменяю ни слова.

В 1957 году я, прельстившись на заведование кафедрой, переехал в Сибирь. Через несколько месяцев мне переслали толстое, с ученическую тетрадь, письмо, пришедшее по моему старому московскому адресу.

«Здравствуйте «глубокоуважаемый» Александр Филиппович! — говорилось в письме. — Я давно собирался заполучить в свои руки адрес Вашего местожительства, но это было чрезвычайно трудно ввиду того, что я не знал года Вашего рождения! Однако мои усилия, наконец, увенчались успехом. Говорят, мир не без добрых людей и не без дураков. Добрые люди помогают мне в моем тяжелом положении, а дураки стараются его осложнить.

С чем связано мое желание написать Вам письмо?

Напомню Вам некоторые факты. Это было в конце декабря 1956 года. Я был на преддипломной практике… 25 декабря лаборатория, где Вы работаете, совершила пиратский поступок. Она без моего согласия, на что, конечно, не согласился бы ни один человек, а тем более нормальный, сделала меня объектом исследования работы головного мозга и нервной деятельности с помощью радиоволн… Надо сказать, что я был на пятом курсе… Ходил всегда без фуражки, что не замедлило положительно сказаться на моем здоровье. Я занимался физкультурой, тяжелой атлетикой, имею второй разряд по шахматам. Кроме того я получал повышенную стипендию…

Усилия операторов кибернетической машины, как Вы называете, (я говорю кибернетическое устройство) привели их к желаемому результату: пользуясь методом голосов, о котором я буду писать ниже, чтобы Вы и лаборатория не делали вида, и управлением всем организмом, включая и мышление, операторы в конце концов довели меня до психиатрической больницы…

Я уже в это время знал, что нахожусь на исследовании, и решил добиться его прекращения. Я обратился к доценту Первомайскому и рассказал ему обо всем, что знал об исследовании. Однако он оказался «крупным ученым» и решил, что от ультракоротких волн можно вылечиться в больнице…

Я подвергся самым изощренным пыткам операторов кибернетической машины: головные боли, воздействие на спинной мозг с потерей равновесия, воздействие на половой орган… Чтобы описать то, что я пережил (а в будущем это станет известно всем людям: я намерен написать книгу «Я обвиняю»), надо много страниц. Только мой характер и воля спасли меня от гибели. Не один раз я отказывался от пищи, не один раз хотел покончить с собой, хотя в условиях исследования это невозможно из-за управления организмом. Я превратился в мученика науки, в Иисуса Христа…» Эти отрывки говорят сами за себя, хотя я сознательно опустил наиболее душераздирающие места. Почему же письмо было адресовано именно мне? Дело в том, что оно — своеобразный читательский отклик:

«…Вы имеете прямое отношение к исследованию, об этом уже говорит Ваша очень хорошая брошюра («3аглянем в будущее — радиоэлектроника сегодня и завтра», Госполитиздат, 1957 — А.П.)… Она была сдана в печать 20 декабря 1956 года. Между прочим, дата почти совпадает с датой начала исследования… В вашей брошюре есть такая фраза: «если бы этот вопрос задал кто-нибудь 15 лет назад, его сочли бы за сумасшедшего» (имеются в виду возможности электронных машин играть в шахматы и т. д.).

Не странно ли, что Вы уехали в Новосибирск в 1956 году, а 23 августа 1957 года в 16 часов 15 минут я едва ли не был счастлив слышать Ваш голос по московскому радио… Не странным ли Вам покажется Ваше же поведение со стороны? Насколько мне известно, в Новосибирске нет такого устройства, а если бы там и велось исследование, то почему Вы там не выступали по радио? Зачем для этой цели ехать в Москву?» Здесь неизбежно небольшое отступление. В течение нескольких лет я регулярно выступал по центральному радио с передачами о науке. В студии на улице Качалова мне посчастливилось встречаться с замечательными дикторами — Ольгой Высоцкой, Эммануилом Тобиашем. Упомянутая в письме передача была прощальной, ее заранее записали на пленку…

Письмо заканчивалось своего рода рефератом «Исследование работы головного мозга, нервной деятельности, работы внутренних органов»:

«Исследование ведется с помощью радиоволн (УКВ), направляемых радиолокатором, и кибернетического устройства. В условиях исследования на расстоянии изучается мышление, производится регулирование нервной системы… Оно основано на электрических процессах, происходящих в головном мозгу и нервной системе человека. Смена зарядов приводит к образованию электромагнитного поля, которое распространяется к кибернетическому устройству со скоростью 300.000 км/сек… Между человеком и кибернетическим устройством существует обратная связь, в которую может вмешиваться оператор…»

Честное слово, не зря парню дали повышенную стипендию! Судите сами: грамотность, стилистика — почти безукоризненны. Ясность мысли, последовательность изложения, наконец, логика, хотя и весьма своеобразная — бесспорны. А человек — душевнобольной. Он страдает. Он презирает: «Я видел слабых, жестоких людей. Но таких, как операторы, не видел…» Он изверился в людях: «Я обращался в Академию наук СССР, к Несмеянову, Бардину, Топчиеву, ученому секретарю отделения технических наук академику Благонравову, к Векслеру и Вовси, Палладину и в лабораторию управляющих систем и машин, институт высшей нервной деятельности. Много писем я написал, но мне не верили».

От меня он требовал одного: прекратить исследование. Но я ничем не мог помочь, хотя испытывал к нему жалость и уважение. Он был, безусловно, интеллектуал, хотя и попавший в положение «вне игры». И это моя злосчастная брошюра «нажала на спусковой крючок», запустив в действие если не сам механизм болезни, то, по крайней мере, систему передач, давшую ей определенную, наполненную образньм содержанием форму! Все, о чем рассказывается в письме, в принципе возможно. Я говорю «в принципе», чтобы не подумали, будто мой корреспондент и впрямь подвергался какому-то исследованию. Ведь спросила же меня моя бывшая соседка, не устоявшая перед соблазном вскрыть и прочитать чужое письмо:

— За что же ты его так мучаешь?

Но деятельностью мозга на самом деле можно управлять — во имя зла либо во имя добра. Об этом подробно рассказывается в моих книгах «Неисчерпаемое в привычном» (Издательство «Советская Россия», 1973) и «Человек — Машина» (Западно-Сибирское книжное издательство, 1977), к которым отсылаю заинтересованного читателя.

Если бы я своевременно вспомнил о «письме сумасшедшего», то вряд ля бы написал для газеты «Советская Россия» статью «Тайны мозга». В статье говорилось о клинических опытах профессора физиологии йельского университета Хосе Дельгадо:

«Электроды из золота и платины могут десятилетиями находиться в мозгу, не причиняя беспокойства и не вызывая побочных явлений. С помощью микроминиатюрных радиопередатчиков и приемников можно регистрировать биотоки мозга на расстоянии. Возможна и обратная связь: при появлении тревожных сигналов, свидетельствующих, например, о приближении эпилептического припадка, на определенные микроэлектроды автоматически поступают электрические потенциалы, оказывающие тормозящее действие. Опасность припадка тем самым устраняется. Именно так по радиотелеметрическим каналам поступает в координационно-вычислительный центр информация с искусственного спутника Земли, а по каналам радиоуправления передаются на спутник команды, приводящие в действие ту или иную аппаратуру… Итак, «радиосвязь о мозгом» открывает пути к успешному лечению нервных и психических эаболеваний. Исследователь мозга находится сейчас лишь в самом начале пути, конечная цель которого — сделать человечество еще могущественнее».