Александр Плонский - Прощание с веком
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Прощание с веком"
Описание и краткое содержание "Прощание с веком" читать бесплатно онлайн.
Я живу одновременно в двух веках — двадцатом и двадцать первом. Точнее — тело мое пребывает в двадцать первом, а душа по-прежнему в двадцатом. И неудивительно: все самое интересное и значительное, что было в моей, насыщенной событиями, жизни связано именно с ушедшим столетием. И эта книга — своеобразное прощание с ним. Но ее нельзя считать мемуарами. Мемуары пишутся, что называется, задним числом. Что-то «реставрируется» по памяти, что-то присочиняется. Здесь же, как говорят нумизматы, не «новодел», а оригинал. Поначалу я просто хотел скомпоновать в одно целое главы, не вошедшие по произволу редактора в книгу «Прикосновение к вечности» (Омское книжное издательство, 1985). И вначале не придумал ничего лучшего, чем дать своим запискам банальное название «О времени и о себе»…
Штернфельда сопровождала жена — тихая, не заметная на его фоне женщина. В ее отношении к мужу было что-то материнское. Она по-сушеству служила переводчицей: несмотря на слуховой аппарат Штернфельд не понимал меня, а я, в свою очередь, не мог приспособиться к его речи (Ари Абрамович говорил с сильным акцентом, усугублявшимся привычкой перебивать самого себя). И здесь я допустил непростительную для профессионального редактора оплошность. Правка была настолько обильна, что не оставалось буквально живого места. Если бы я предварительно отдал рукопись на машинку и показал Штернфельду чистенький машинописный экземпляр, все бы обошлось как нельзя лучше. Но перед Ари Абрамовичем было его детище, подвергнувшееся чудовищной вивисекции, — так ему, по крайней мере, показалось. И Штернфельд, издерганный преследовавшими его в то время неудачами, буквально взорвался… До сих пор эта сцена у меня перед глазами…
Затолкав смятые листы рукописи в портфель, он выбежал, крикнув что-то вроде: «ноги моей здесь не будет!» Назавтра я услышал в телефонной трубке голос его жены.
— Приносим извинения, — сказала она. — Ари Абрамович прочитал рукопись и остался очень доволен…
Мы еще не раз встречались, — автор книги оказался милым приветливым человеком. А когда «Межпланетные полеты» увидели свет, я пожучил экземпляр с трогательной дарственной надписью, начинавшейся словами: «Долгожданному редактору этой книги…»
Вот пишу и думаю: «а как я прореагирую, когда редактор «Прикосновения» перекроит выстраданное мною?» Скажу честно: не знаю… (Примечание: так оно и получилось!).
И еще одна статья в энциклопедии — о Владимире Ивановиче Сифорове, члене-корреспонденте АН СССР. С ним мне посчастливилось сотрудничать несколько лет- дважды мы были соавторами, дважды Владимир Иванович редактировал мои книги. Вот уж к кому подходит определение «светлая личность». Бывший беспризорник, воспитанник детского дома, стал крупным ученым в области радиотехники и электроники, почетным членом Венгерской академии наук. В тридцать четыре года — профессор, автор фундаментальных научных трудов, В. И. Сифоров занимал высокие посты — заместителя министра радиотехнической промышленности СССР, директора научно-исследовательского института. И притом был обаятельным человеком. Остроумным, мастером дружеских розыгрышей. Любилт музыку и сам играл на фортепьяно. Не знаю, что сказал бы о его игре профессор Гозенпуд, но во мне она вызывала восхищение И зависть: бывший детдомовец, волей и талантом достигший вершин в науке, человек занятый важнейшими делами, сумел приобщиться к музыкальной культуре, к любительскому искусству, нашел для этого время.
А память уводит меня в молодые годы… По окончании Московского авиационного института я был направлен на работу в НИИ. Нашим отделом руководил Борис Михайлович Коноплев, крупный, властный человек, лауреат Государственной премии (он получил ее за создание автоматической радиометеорологической станции). Мне он казался пожилым, а ему не было еще и сорока… Через несколько месяцев меня перевели в другой отдел, наши пути разошлись, но стиль работы Коноплева, его талант умного, волевого руководителя стали примером, которому я (увы, не всегда успешно) стараюсь следовать.
Борис Коноплев прожил недолгую жизнь, но за сорок с небольшим лет он успел сделать гигантски много… Я снова встретился с ним на страницах маленькой энциклопедии «Космонавтика». И узнал, что один из кратеров на обратной стороне Луны назван его именем…
В какой-то из лекций я упомянул стихотворение Владимира Маяковского «Товарищу Нетте пароходу и человеку», поменяв местами два последних слова. Меня тотчас поправили. И все же стою на своем: сначала человек, потом память о нем, воплощенная в названиях городов, улиц, теплоходов, лунных кратеров. Убежден, что Владимир Владимирович со мной согласился бы.
Конечно, на всех не хватит ни городов, ни теплоходов, ни улиц. Да и не в этом, очевидно, главное, не в этом смысл жизни. Но думаю, легче жить, сознавая, что ты полезен людям, что ты достоин, пусть самого маленького, пока еще безымянного, лунного кратера!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Старый Комод моего детства
С высокой кручи гордого утеса, где голый камень окружал меня, я вниз сошел и там раскрыл себя, помимо воли став каменотесом.
Микеланджело Буонарроти (1475–1564)Чем больше углубляюсь я в книгу, тем труднее мне определить ее жанр. Это мои мысли, взгляды, рассуждения. Но мои лишь частично. Парадокс: я пишу книгу, а она, если можно так выразиться, переписывает меня. Потому что заставляет упорядочивать мысли и взгляды, проверяет их на «психологическую совместимость» и устойчивость. Ведь как часто мы по одному и тому же поводу сегодня рассуждаем так, а завтра этак!
Не упрекаю себя и других в беспринципности, в двуличии. Взгляды не есть нечто раз и навсегда сформировавшееся, застывшее. Они эволюционизируют, а иногда с ними происходят и революционные превращения.
В 1958 году «Советская Россия» издала мою книгу «Радиоэлектроника или рассказ об удивительных открытиях: о том, как человек приручил волну, о новом Аладине и его лампе, о том, как подслушали разговор звезд, о ста профессиях «мыслящей» машины и о многом другом». С тех пор кое-что в моих взглядах изменилось. Во-первых, мне перестали нравиться столь длинные названия. А во-вторых… Прежде я писал: «утверждают, что электронная машина со временем обретет способность самостоятельного мышления, что может быть создан «электронный мозг», не уступающий человеческому и даже превосходящий его». По моему тогдашнему мнению с этим нельзя было согласиться. В обоснование я приводил слова профессора Э. Кольмана: «… Машина не может ненавидеть и любить… она не имеет чувств, воли, не имеет характера… ее «память» не похожа на человеческую память, потому что наша память окрашена всякими переживаниями, между тем как у машины имеется лишь формальная, количественная модель памяти…» Тогда все это казалось мне убедительным, сейчас — нет. Мои взгляды на проблему искусственного интеллекта, мыслящей машины диаметрально изменились. И пусть бросит в меня камень тот, с кем такого никогда не случалось.
Стал я с тех пор мудрее? Нет, но умудреннее (так, по крайней мере, мне кажется) — да.
Иногда мы, не вдумываясь, произносим чужие слова, воспроизводим чужие мысли, принимая их за свои. А потом вдруг обнаруживаем, что они не только не свои и даже не просто чужие, а чуждые.
Значит ли это, что я ратую за непостоянство взглядов, за идейные и прочие шатания, от которых рукой подать до измены идеалам и т. п.? Вовсе нет. Я просто вижу, что так бывает и (к сожалению или нет?) нередко. Сошлюсь на эпизод из «Лирического предисловия» к книге Анатолия Горелова «Гроза над соловьиным садом» (издательство «Советский писатель», Ленинградское отделение, 1975 г.):
«Это было свыше сорока лет назад… Молодой коммунист, редактор рапповского журнала, я… упорно продолжал любить стихи Александра Блока… В те годы в некоторых справочных изданиях предуведомлялось, что блоковский культ «вечной женственности» всего-навсего отззук «феодально-рыцарского романтизма», что стихи «Снежной маски» возникли в результате бегства поэта в «личную жизнь», что даже в «Скифах» поэт ориентируется «на отсталые крестьянские массы, переплескивающиеся в азиатские орды». Не будем жестоки, не станем называть фамилии авторов подобных вердиктов, ибо все мы- в боях и ошибках — пробивались к более высокому уровню понимания эстетических проблем времени».
Действительно, не будем жестоки, в том числе и к Анатолию Горелову, который любил стихи Александра Блока хотя и «упорно», но «с некоторым смущением», причем и «любовь» и «смущение» оставались «в глубине души», а вслух (упаси бог высказать «слабость»!) не упоминались, поскольку сам Горелов, видите ли, «ничего поделать не мог». Спасибо ему хотя бы за то, что через сорок с лишком лет он все-таки преодолел юношеское смущение и написал о Блоке превосходную книгу.
Примечание: не забывайте, что эти записки написаны в восьмидесятые годы двадцатого века. Сегодня, в начале двадцать первого, я мог бы привести куда более «жестокие» примеры эволюции (скорее, революции) взглядов, когда вчерашний партийный функционер клеймит коммунизм, которому в восьмидесятых поклонялся, как божеству, когда преподаватель «научного атеизма» читает лекции о канонах религии, когда старший лейтенант становится священником… в своей же дивизии…
Ловлю себя на том, что книга уходит из-под контроля. Только в этой главе! — утешаюсь самовнушением. Потом снова верну ее в русло, а сейчас пусть резвится, роется в моей памяти, словно в старом комоде…
И вот, слово за слово, — появился в моем рассказе Старый Комод. Не случайно пишу его с большой буквы — это не столько вещь, сколько символ.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Прощание с веком"
Книги похожие на "Прощание с веком" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Александр Плонский - Прощание с веком"
Отзывы читателей о книге "Прощание с веком", комментарии и мнения людей о произведении.