Александр Плонский - Алгоритм невозможного

• Название: Алгоритм невозможного
• Автор: Александр Плонский
• Жанр: Космическая фантастика

Александр Филиппович Плонский (родился в 1926 году) — русский прозаик и ученый.

Доктор технических наук, профессор, автор около 40 научных монографий. Лауреат 1-й и 2-й премий Всесоюзного конкурса на лучшее произведение научно-популярной литературы, лауреат премии журнала «Вокруг света» за фантастический рассказ «Экипаж». Работает профессором кафедры «Радиоэлектроника» Государственной морской академии им. адмирала Ушакова. Ветеран Великой отечественной войны. Почетный работник морского флота России. Живет в Новороссийске.

Александр Плонский — автор 79-и научно-фантастических рассказов и двух сборников — «Плюс-минус бесконечность» (1986) и «Будни и мечты профессора Плотникова» (1988), романов «По ту сторону Вселенной» и «Алгоритм невозможного».

---

— Мне бывает жалко просыпаться, — говорит она с сожалением, и ее сиреневые глаза мечтательно сияют.

— Но в твоем запредельном мире нет меня, — ворчу c притвор-ной обидой.

— Неправда! Ты постоянно в моих снах. Только иной, похожий и совершенно не похожий на себя…

— Красавец, богатырь, герой?

— Дурачок, — ласково шепчет Асда. — Разве это главное?

Мне становится грустно: уж я-то никогда не буду таким, каким представляет меня в своих цветных загадочных снах моя люби-мая…

И вот наступила ночь, когда я впервые увидел сон, поистине сказочный при всей своей реалистичности. Но было ли это сном?

Меня навязчиво преследовал диалог с «призраком». Мысленно я то и дело возвращался к нему, придумывал все новые реплики — свои и Кея. Мне все казалось, что, найдя нужные слова, я сумел бы убедить его, если бы снова представилась такая возможность. В тот вечер «разговор» был особенно долгим. Увлекшись, я с какого-то момента начал воспринимать его как реальность.

— Не внушает мне доверия твой друг, — говорил «призрак». — Опасаюсь тех, кто ведет двойную игру.

— Урм поступает так поневоле. Он вынужден жить под маской. Однажды и я упрекнул его в этом, а потом мне стало стыдно.

— Ты молод, Фан. Твой жизненный опыт невелик. Мне же есть с чем сравнивать. В истории Гемы были люди того же склада, что и Урм. Революционеры, исповедовавшие принцип: «цель оправдывает средства». Цели бывали и святыми, великими, а вот средства… В конце концов они брали верх над целями. На смену бескорыстию, приверженности идеалам приходили жажда власти, а затем стремление удержать власть, опять-таки, любой ценой. И то, что задумывалось как царство свободы, становилось всеобщей тюрьмой.

Кей говорил не тем суховатым, официальным тоном, который неприятно задел меня при нашей первой встрече, а доверительно, свободно, на «ты», словно давно знал меня и испытывал ко мне симпатию. За грубыми чертами его лица угадывалась доброта…

— Но Урм, действительно, не такой! — с жаром воскликнул я.

— Да, пока не такой. Он искренен в стремлении принести кос-мополитянам свободу. Готов сознательно пожертвовать жизнью. Ненавидит тиранию.

— Вот именно!

— Но и те революционеры на первых порах были «не такими». Их перерождению предшествовала и способствовала «двойная игра», подобная той, что ведет Урм. Сперва с врагами, затем с друзьями и, наконец, с самими собой. Ведь любой диктатор, и Лоор не исключение, оправдывает себя «великими целями», хотя они диаметрально противоположны провозглашенным вначале.

— Значит, человек неизбежно перерождается?

— Я имел в виду людей определенного склада. Ты к ним не при-надлежишь.

— Откуда вы знаете? — буркнул я смущенно.

— Мы не вмешиваемся в ваши дела, однако наблюдаем за вами.

Я рассмеялся, хотя было не до смеха.

— То-то у нас ловят агентов Гемы!

— Их как раз и нет. Мы не нуждаемся в агентах.

— Подглядываете в замочную скважину?

— Нам приходится это делать по необходимости, — признал Кей.

— Вы оправдываетесь совсем как Урм, даже его словами!

— Разве дело в словах? Своим незримым присутствием мы никому не вредим, а помочь можем.

— Не вмешиваясь? Странная помощь…

Кей опустил мне на плечо тяжелую руку, и я вздрогнул, потому что не ожидал этого от «призрака».

— Мы могли бы приобщить тебя к нашему коллективному разуму.

— Я не уверен, что нам от него будет польза.

— И зря. В нашем обществе интеллектуальный потенциал каждого сделался достоянием всех. Осуществилась мечта философов о гармонии между личностью и обществом. Равенство стало возмож-ным!

Едва ли Кей был склонен к пафосу, но с какой же гордостью произносил он эти слова!

А мной овладел дух противоречия:

— Какое может быть равенство между глупым и умным!

— Но ведь человек не виноват, что глуп. Таким уж он родился. И умный не вправе поставить себе в заслугу свой интеллект.

— Выходит, формула «от каждого по способностям, каждому по потребностям» не так уж плоха? — спросил я с подковыркой.

— А кто говорит, что плоха? Такими-то формулами Лоор и за-воевывал популярность, — парировал Кей. — Только задача эта, при всей своей привлекательности, не имеет решения.

— И у вас тоже?

— Мы избрали другой путь: уравняли способности людей.

— У одних повысили интеллект, у других понизили?

— Нет, всех подняли до интеллектуального уровня гениев.

Я был обескуражен.

— Но ведь это могло привести к всеобщей унификации не только способностей, но и вкусов, интересов, склонностей, словом, к уны-лому единомыслию!

— Думаешь, появились миллионы гениальных инженеров и ни одного гения-врача? — добродушно усмехнулся Кей. — Ну нет, каждый утверждает свою гениальность в той сфере, которая ему по душе. И каждый мыслит по-своему, но одинаково эффективно.

— Эффективность мышления… Это что-то новое!

— В нашем коллективном мозгу сопоставляется множество мнений, порою исключающих друг друга. Эффективность мышления состоит в их обобщении, синтезе оптимального варианта.

— И вам удается примирять непримиримое? — спросил я недоверчиво. — Или все сводится к подчинению меньшинства большинству?

Кей снова усмехнулся.

— Между прочим, чаще бывает право не большинство, а меньшинство!

— Так ведь можно оправдать Лоора и кучку его приспешников! — возмутился я.

— Диктатура не в счет, — поморщился Кей, — она-то как раз опирается на «большинство». «Да здравствует великий Лоор!» — это разве выкрикивали фанатики-одиночки? Нет, я говорю о де-мократическом обществе. Так вот, истина озаряет сначала немногих. И лишь затем ее постигают все. Решение у нас считается принятым, если нет ни одного несогласного с ним человека.

— Но ведь споры могут продолжаться бесконечно!

— Коллективному мозгу присущ ускоренный отсчет времени. Да и спорить не с кем: в это время все объединены в сверхличность, для которой не существует вкусовщины, амбиций, упрямства. Един-ственный критерий — целесообразность.

— А как же мораль?

— То, что противоречит морали, не может быть целесообразным. Коллективное сознание опирается на правовые акты и этические нормы, — пояснил Кей. — Но не хочу сказать, что все у нас идеально, что мы достигли того, к чему стремимся. А если бы это произошло, то худшей беды нельзя и придумать: наше общество превратилось бы в замкнутую систему. Надеюсь, так не случится, и мы сохраним в себе вечное стремление к совершенству…

Я молчал. «Призрак» не торопил меня.

— В условиях Гемы ваш… коллективный разум… может быть, очень даже хорош… — сказал я наконец, — но нам он не подходит.

— Верно, — подтвердил Кей. — Его нужно выстрадать. К си-стеме коллективного мышления надо прийти сознательно и добро-вольно. Мы вовсе не собираемся экспортировать ее на Космопо-лис. Речь идет лично о тебе. Ты сможешь воспользоваться ею для решения ваших проблем. Ну, что скажешь?

Мое молчание затянулось, и Кей повторил вопрос в лоб:

— Ты согласен?

— Нет, — отказался я. — Спасибо за доверие, которого не за-служил и вряд ли заслужу. Я никогда не смог бы стать агентом Гемы, да и вы в этом не нуждаетесь.

— Неужели ты так меня понял? — с обидой спросил «приз-рак».

— А вы не понимаете, в какое двусмысленное положение я бы себя поставил, согласившись?

— Вовсе нет! Ты бы всего лишь воспользовался нашей интел-лектуальной мощью.

— Почему же вы не хотите наделить ею Урма? Я ведь тоже человек и могу пойти по стопам Лоора!

— Мы бы этого не допустили, — возразил Кей.

— Вот! — торжествующе воскликнул я. — Кого пытаетесь ввести в заблуждение? Меня или себя? Кому хотите внушить, что, войдя в коллективный мозг, я буду независим в поступках?

— Странный ты человек… — раздосадованно произнес «призрак». — Прошлый раз настаивал на том, чтобы мы вмешались, а теперь опасаешься нашего вмешательства?

Я стиснул руками голову.

— Не знаю… Ничего не знаю! Что-то мешает мне принять ваше предложение. Не могу…

— Ну что ж… Наверное, я слишком хорошо убедил тебя во вреде вмешательства… Не пришлось бы нам обоим пожалеть об этом.

— Вероятно, вы ошиблись во мне.

— Нисколько. Ты именно таков, каким я тебя представлял. Не буду уговаривать. Действительно, между вмешательством и невме-шательством слишком зыбкая грань. Ты прав, мы пытались обма-нуть самих себя. Пытались найти лазейку, чтобы помочь вам, не поступаясь собственными принципами. Хорошо, что это лишь сон.

— Как сон?!

— Сны иногда бывают очень похожи на явь. Спи, тебе предстоит трудный день…

Сном это было или нет, но уже на следующее утро я ощутил в себе перемену. И она не прошла мимо внимания Асды: