Анри Труайя - Гюстав Флобер

• Название: Гюстав Флобер
• Автор: Анри Труайя
• Издательство: 0b7eb99e-c752-102c-81aa-4a0e69e2345a
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-11446-7

Гюстав Флобер (1821–1880) – гениальный французский романист XIX века, блестящий стилист, автор бессмертной «Госпожи Бовари», которую критики всего мира считают совершенным произведением искусства. Его вклад в литературу и публицистику так велик, что с трудом поддается оценке. На знаменитых «обедах пяти», в которых участвовали Э.Гонкур. А.Доде, И.С.Тургенев, Э.Золя, Флобер читал вслух свои произведения, которым суждено было повлиять на возникновение и развитие целых направлений и жанровых форм мировой литературы.

Ученик Гюго и наставник Мопассана, «викинг и руанский буржуа» прожил на первый взгляд тихую и размеренную, но на самом деле необыкновенно яркую и интересную жизнь. На этот раз именно он стал героем очередного увлекательного и волнующего повествования, написанного современным мастером художественного слова и талантливым биографом Анри Труайя.

---

Время написания этого письма – 10 апреля 1848 года. На следующий день Флобер в первый раз стоит на посту, будучи солдатом Национальной гвардии. За два дня до этого он участвовал в параде в честь посадки дерева Свободы. Церемония, проходившая в сопровождении патриотических песен, громких политических речей и воззвания кюре, прославлявшего «христианскую республику»,[150] показалась ему нелепой. Хотелось бы поскорее забыть эту велеречивую суету. Центр его жизни не в Париже, а в Круассе. Между тем Руан тоже «шумит». Вдохновленные парижскими событиями, восстали сорок тысяч рабочих, которые требуют сокращения рабочего дня и увеличения заработной платы. Но безуспешно. Провинция оказывается мудрее столицы. На всеобщих выборах победу одерживают умеренные. Прокурор Сенар, возглавивший список победивших в Руане, призывает армию для того, чтобы разобрать баррикады. Среди восставших около тридцати жертв. Июньский мятеж в Париже повлек за собой массовые аресты. Председателем Совета становится Кавеньяк, который пришел на смену исполнительной Комиссии, отправленной в отставку. Порядок восстановлен. Флобера возмущает и жестокость репрессий, и ярость мятежа. Он не революционер и не консерватор. С равным негодованием он относится и к бунтарям – левым и к правым квакерам. Возобновляются нервные приступы. Он беспокоится за будущее племянницы Каролины. У Эмиля Амара, который вернулся из Англии, все более явно проявляются признаки умственного расстройства. Он становится опасным, заявляет о своем желании стать комедиантом, тратит за месяц тридцать тысяч франков и требует отдать ему дочь. Перепуганная госпожа Флобер прячется с ребенком у друзей в Форж-Ле-Зо. Поместить Амара в психиатрическую лечебницу не удается. В конце концов по решению суда Каролина на время остается у бабушки. «Я от этого сойду с ума, – пишет Флобер Эрнесту Шевалье, – сойду с ума от горя. Если через несколько дней он (Эмиль Амар) не уедет в путешествие (что он собирается сделать) и если мы будем вынуждены, когда ему вздумается, принимать его, то мы сбежим в Ножан».[151]

Между тем Максима Дюкана, раненного в икру во время июньского восстания в Париже, Кавеньяк награждает орденом Почетного легиона. Этот, думает Флобер, проберется, как рыба между рифами, к самым высоким официальным отличиям. Что ж, хорошо, если это доставляет ему радость! Что касается его, то, оказавшись снова в заточении в Круассе, он начинает писать «Искушение святого Антония». На этот раз к нему приходит неожиданное вдохновение. Окунувшись с головой в работу, он совсем не думает о Луизе. Он знает, что в июне 1848 года у нее родилась дочь.[152] Она посылает ему прядь волос Шатобриана, умершего месяц назад, он холодно отвечает: «Спасибо за подарок. Спасибо за ваши прекрасные стихи. Спасибо за память. Ваш Г.».[153] Это приговор. Луиза забыта. На какое-то время хотя бы, решает Флобер. Ничто не должно беспокоить его в его потрясающем деле. Однако в ноябре месяце из путешествия в Алжир возвращается Максим Дюкан, и Гюстав чувствует, как в нем тоже пробуждается желание отправиться в теплые страны. Он говорит об этом с другом, который в феврале 1849 года приезжает к нему в Руан. В план посвящен и одобряет его старший брат Ашиль. Остается убедить госпожу Флобер. «Это будет нелегко, – говорит Ашиль, – но я постараюсь». Новость возмущает ее: эта длительная поездка, к тому же в дальние страны, может повредить здоровью сына! Она не сможет свыкнуться с мыслью о том, что он долгие месяцы будет находиться вдали от дома. Чтобы рассеять ее сомнения, приглашают доктора Клоке, который письменно свидетельствует, что это путешествие будет полезным для Гюстава. Госпожа Флобер, успокоившись, соглашается. «Раз это необходимо для твоего здоровья, поезжай с Максимом, – говорит она. – Я согласна». Ее лицо, помечает Дюкан, «стало еще более холодным, чем обычно». Гюстав, покраснев до кончиков волос, благодарит. Однако, добившись своего, он не торопится уезжать. Он хочет сначала закончить это дьявольское «Искушение», которое поглощает все его силы. «В октябре (не пугайся, речь идет не о моей свадьбе, а кое о чем более интересном), в октябре или в конце сентября я удираю в Египет, – пишет он Эрнесту Шевалье. – Я совершу путешествие по всему Востоку. Буду в отъезде месяцев пятнадцать-восемнадцать… Мне необходимо вдохнуть свежего воздуха в самом прямом смысле этого слова. Мать, видя, что мне это нужно, согласилась на путешествие. Так-то. Я с тоской думаю о том, как она будет волноваться, и тем не менее из двух зол – это меньшее. Я еще не уехал, многое может еще случиться!»[154] И дяде Парену: «Мы условились с матерью ни слова не говорить друг другу о путешествии до самого моего отъезда. По двум причинам. Во-первых: не стоит беспокоиться заранее и до поры до времени волновать ее. Во-вторых: я не закончил моего проклятого „Святого Антония“ (он все еще жив, проказник! а я из-за него худею), и это будет отвлекать меня и мешать работать. Знаете, старина, мысль о том, что я должен буду сдвинуться с места, беспокоит меня, а у меня и без того помимо Востока много забот, которые прямо-таки пляшут на краешке моего стола, а бубенчики дромадеров[155] звенят в ушах, чередуясь с мотивом моих предложений. Вот так, хотя путешествие – дело решенное, мы ни слова не говорим о нем, вы меня понимаете?»[156]

Вкалывая, как «десять негров», над «Искушением святого Антония», Гюстав ищет слугу, который будет сопровождать его и Максима в экспедиции. Дядюшка Парен берется подыскать толкового парня. Флобер считает, что этому человеку нужно будет ставить и разбирать палатку, чистить оружие, ухаживать за лошадьми, присматривать за багажом, чистить одежду и обувь, заниматься кухней, носить «костюм, который мы сочтем необходимым дать ему», обходиться без женщин, отказаться от вина и водки. Он будет ехать за хозяевами на лошади и получит тысячу пятьсот франков наградных. И еще одно: «Он должен будет, соблюдая наши интересы, оказывать нам (особенно в присутствии иностранцев) особенное почтение. Он должен, само собой разумеется, следовать за нами и в деревне будет спать у входа в палатку».[157] Любопытно, что у этого человека, ненавидящего буржуа, самые обычные мещанские представления об отношениях хозяев и слуг. Впрочем, он всегда считал равенство принципом абсурдным. Каждый в обществе должен находиться на своем месте: интеллектуал, творец – на высшей ступеньке лестницы; рабочий, служащий, слуга – внизу. Это отнюдь не исключает уважения друг к другу и даже симпатии. В конце концов идеального слугу находит Дюкан. Это некий Сассети, «отличный малый, корсиканец, старый служака (он уже бывал в Египте) и, похоже, хороший повеса».[158] Между тем Максим Дюкан собирается получить у фотографа азы совершенно новой в то время профессии. Он хочет привезти из путешествия фотографии, чтобы проиллюстрировать записи. 12 сентября он получает письмо – приказ от Гюстава: «Я закончил „Святого Антония“. Жду!»

На следующий день Максим Дюкан приезжает в Круассе, где встречает Луи Буйле, который тоже предупрежден о событии. Флоберу необходимо услышать их искреннее мнение, чтобы знать, следует ли ему публиковать это произведение, которым он сам доволен. Чтение продолжается четыре дня по восемь часов каждый. С полудня до четырех часов и с восьми часов до полуночи. Максим Дюкан и Луи Буйе обещают ничего не говорить во время чтения и высказать мнение в конце. Прежде чем начать, Флобер предупреждает, потрясая объемом рукописи (пятьсот страниц): «Если вы не будете кричать от восторга, вас уже ничем не пронять!» Однако с первых страниц Максим Дюкан и Луи Буйе удрученно посматривают друг на друга. Этот монотонный текст, в котором лирических отступлений больше, нежели действия, кажется им неинтересным. Язык красив, намерения честолюбивы, а результат – удручающий. Видения святого Антония не удались. Неужели Флобер работал почти три года над этим огромным произведением! После каждого чтения госпожа Флобер спрашивает у друзей, что они думают о сочинении ее сына. Они смущаются, избегая ответа. Наконец собираются для того, чтобы высказать мнение. Флобер, закончив чтение последних страниц, спрашивает: «Скажите перед нами всеми искренне, что вы думаете?» Отвечают прямо и безжалостно: «Это нужно бросить в огонь и забыть навсегда». Флобер вздрагивает как от удара, вскрикивает. Из его сердца только что вырвали книгу. Он неуверенно пытается возражать, защищая свое произведение. Однако судьи безжалостны. Редкие страницы выдерживают их критику. Они советуют другу забыть о романтизме и выбрать будничный сюжет, такой, как сюжет «Кузины Беты» или «Кузена Понса» Бальзака, отказавшись от отступлений и фантазий. «Не знаю, но попробую», – с трудом отвечает Флобер. Разговаривают до восьми утра, когда открывается дверь и входит госпожа Флобер, одетая в свое вечное черное платье. Она пришла за новостями. Сын сообщает о провале. Она, не сумев сдержать чувств, окидывает гневным взглядом Максима Дюкана и Луи Буйе. Они понимают, что она никогда не простит им оскорбления Гюстава. Потом друзья выходят в сад. И продолжают, сидя на скамейке, говорить о неудачливом «Святом Антонии». Максим Дюкан и Луи Буйе пытаются поднять Флоберу настроение. Они похожи на двух сиделок у изголовья больного. Луи Буйе неожиданно предлагает: «Почему бы тебе не написать историю Делоне?» Флобер вскидывает голову, в его глазах мелькает радостный огонек: «Отличная идея!»[159]