Анри Труайя - Свет праведных. Том 2. Декабристки

• Название: Свет праведных. Том 2. Декабристки
• Автор: Анри Труайя
• Издательство: 0b7eb99e-c752-102c-81aa-4a0e69e2345a
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26126-0, 978-5-699-26127-7

Впервые на русском языке публикуется знаменитая пенталогия о декабристах классика французской литературы Анри Труайя, которая по праву считается наиболее значительным художественным творением автора. Исторические произведения, которые вошли в этот цикл, написаны в лучших традициях французского психологического романа и классической русской прозы. Развивая в рамках сюжета «сибирскую» тему, Труайя в очередной раз показал себя как гениальный романист и вдумчивый исследователь культурного и исторического наследия России. В данный том вошли заключительные книги цикла: «На каторге», «Софи, или Финал битвы».

---

– Отвыкла я танцевать! – прерывающимся голосом проговорила Софи.

Николай тоже едва дышал, совсем выбился из сил, но из мужского тщеславия сцепил зубы, втянул ноздри и пытался показать, что дышит спокойно. Капли пота выступили на его пересеченном синей веной лбу. Софи увидела, как он повзрослел, даже постарел, и почувствовала какое-то странное удовлетворение этим. Как будто легкое увядание мужа было ее собственной заслугой, как будто с тех пор, как у него появились морщинки вокруг глаз, он стал принадлежать ей полнее.

– Надо бы тебе пригласить хозяйку дома, – прошептала она.

Он скорчил гримасу невоспитанного мальчишки и пообещал пригласить Елизавету Нарышкину на ближайший контрданс. В эту минуту у дверей обозначилась какая-то суматоха, и внезапно в зале появился племянник генерала Лепарского Осип, страшно взволнованный – настолько, что Юшневский прекратил играть и, подобно всем остальным, замер, глядя на новоприбывшего.

– Простите, что нарушил ваше веселье, – мрачно произнес Осип, – но комендант прислал меня сюда с предупреждением: адъютант военного министра, генерал Иванов, неожиданно прибыл с инспекцией тюрьмы. И может отправиться туда в любой момент, прямо сейчас. Поторопитесь, господа, занять ваши камеры. Переоденетесь на месте. Да! Ни в коем случае не вздумайте, сударыни, сопровождать ваших мужей! Это произвело бы слишком неблагоприятное впечатление на инспектора. Быстрее, быстрее, господа! Только от вас сейчас зависит наше спасение! От скорости, с которой…

Он еще говорил, но поток декабристов уже устремился к выходу. Именинница была в отчаянии: люди с тревожным выражением на лицах мелькали перед ней так, словно в ее гостиной вдруг вспыхнул пожар. Некоторые даже забывали попрощаться, приложиться к ручке! И на столе осталось еще столько несъеденного, невыпитого! Николай поцеловал Софи, поклонился госпоже Нарышкиной и выбежал наружу. К счастью, тюрьма была совсем близко: только улицу перейти. И вот уже дружный отряд прожигателей жизни во фраках и белых жилетах быстрым шагом марширует перед караульными. Еще десять минут – и все они уже переоделись, превратившись из светских львов в убогих каторжников…

Однако генерал Иванов нанес им визит только на следующий день. Это был такой толстенный, надутый и увешанный орденами господин, что он и двигался-то с трудом. Инспектора сопровождал Лепарский – бледнее бледного, с искривленными от боли уголками губ. Он сильно хромал, но отказывался взять костыль или хотя бы трость. Время от времени он нашептывал инспектору на ухо объяснения, больше похожие на оправдания: вид у коменданта при этом был виноватый. Когда они вошли в камеру Николая, тот встал, приветствуя гостей.

– А это перед вами Николай Михайлович Озарёв, – представил Лепарский. – Никаких проступков, заявить не о чем.

Должно быть, ту же самую формулировку он повторял, характеризуя каждого из своих подопечных, но при этом выглядел таким раболепным и угодливым, что больно было смотреть. Николай слишком уважал Станислава Романовича, чтобы не страдать, видя, как тот унижен самим присутствием этого спесивого бурдюка. Господи, да о чем он так тревожится-то? Единственная отставка, которая может последовать в его возрасте, единственная ссылка – это в небытие, на тот свет! Но генерал не думает об этом… Он все еще ревностный служака!

– К какому разряду вы относитесь? – спросил инспектор.

– К четвертому, – ответил Николай.

– Есть ли у вас жалобы на помещение, на качество пищи?

– Никаких, ваше превосходительство!

– Чем вы заполняете ваш досуг?

– Чтением и самообразованием.

– Что именно изучаете?

У Лепарского стало такое выражение лица, будто он отец, ребенок которого у него на глазах сдает трудный экзамен. Он шевелил губами одновременно с декабристом, словно помогая ему правильно отвечать на все вопросы.

– Историю, политические науки, философию, – сказал Озарёв.

Генерал Иванов нахмурился и потемнел лицом. Жирные щеки отяжелели и застыли складками.

– Это неверное направление! – возмутился он. – Что за опасные науки вы избрали!

– Заключенный занимается также и физическим трудом, – заторопился Лепарский с уточнениями. – Столярные работы… кое-какие мелкие починки… Должен сказать, что вообще большая часть наших заключенных получает в условиях пенитенциарного заведения навыки ремесел: думаю, это сослужит им хорошую службу, когда они перейдут на поднадзорное поселение…

– А супруги заключенных где находятся? – сухо осведомился генерал Иванов.

Левое веко Лепарского задергалось. Он пробормотал:

– Они… они сидят по домам… время от времени эти дамы навещают здесь своих мужей, как дозволено правилами, но обычно… обычно они находятся у себя дома… Эти господа имеют право навещать их только… только в случае тяжелого заболевания… и всегда… всегда под конвоем… С ними обязательно идет вооруженный охранник… Тут я никогда не иду на уступки, ваше превосходительство, то есть… то есть… все, что угодно – только под наблюдением!

Генерал Иванов вышел, не прибавив ни слова. Комендант похромал за ним, бросив с порога Николаю трагический взгляд.

На следующий день инспектор отбыл, а Лепарский слег. Неожиданный визит начальства из Санкт-Петербурга его уже просто доконал. Сердце не переставало болеть, нервы окончательно сдали, и он решил подать императору рапорт об отставке. Упомянул об этом в разговоре с доктором Вольфом, а тот поторопился донести новость до товарищей. Что тут началось! Все растерялись, все чувствовали себя покинутыми, беспомощными. Приезд в Петровский Завод другого коменданта наверняка приведет к ужесточению дисциплины на каторге. Николай предложил тотчас же отправить к генералу делегацию.

Лепарский принял их, сидя в постели, на плечи его был накинут расстегнутый генеральский мундир. Никогда еще Станислав Романович не выглядел таким старым и таким усталым! Он несколько дней не брился, и от топорщившейся белоснежной щетины лицо казалось покрытым инеем. Правую руку он то и дело прижимал к груди, дышал с трудом, хрипло.

– Это просто невозможно представить, чтобы вы оставили нас, ваше превосходительство, – пролепетал Николай Озарёв. – Что с нами станет после вашего отъезда? Нас никто не будет так понимать, нам никто не будет так помогать, как вы! Если нужно, мы сами установим тот порядок, какой вы скажете, и сами станем следить за тем, как он выполняется, только не покидайте нас! Только останьтесь с нами!

Эта речь так растрогала коменданта, что все его морщины пришли в движение, отчего всем показалось, будто лицо Лепарского вот-вот развалится по кусочкам. На глазах старика выступили слезы, веки припухли. Он зашептал с придыханием:

– Вы такие хорошие мальчики… Спасибо… Но все это уже выше моих сил… Впрочем, от нас ничего не зависит. Так или иначе, через несколько дней император сам отправит меня в отставку!

– Откуда вы знаете?!

– Догадался по поведению Иванова. Он ничего не сказал мне, но в глазах можно было прочесть, какой рапорт напишет. Может быть, как раз в эту минуту назначают моего преемника…

– Господи, да подождали бы, пока вам хоть что-то скажут официально, Станислав Романович! – вырвалось у Николая.

– Нет уж, предпочитаю опережать события!

– Из гордости?

– Разумеется.

Вмешался присутствовавший при беседе доктор Вольф:

– Ваше превосходительство, вы сейчас не в том состоянии, какое способствует решению столь важных вопросов. Сначала надо выздороветь, а уж потом предпринимать решительные действия! – И, повернувшись к товарищам, добавил: – Господа, прошу вас покинуть больного. Его превосходительство нуждается в отдыхе.

Еще целый месяц декабристы прожили в тревоге. Лепарский не выходил из спальни. Он каждый день заговаривал о том, что вот сейчас напишет прошение об отставке, и каждый день доктор Вольф уговаривал его отложить это на потом. От такой повседневной борьбы силы больного быстро таяли. В том состоянии полного нервного истощения, в каком он находился, обычные препараты больше не действовали. Доктор Вольф рассказывал, что генерал часто приказывал принести ему какие-то древние папки с документами, свидетельствовавшими о его былых подвигах во времена Екатерины Великой, Павла I, Александра I, раскладывал на одеяле старые, порванные на сгибах, полустершиеся карты военных действий, часами рассматривал все это, и выглядел он тогда туповатым и словно бы одурманенным. Так старый воин в тишине проживал снова самые славные свои годы…

Однажды, собравшись во дворе тюрьмы воскресным утром, когда должны были привезти почту, узники заметили у ворот… привидение. Это к ним приближался Лепарский, опираясь на руку Фердинанда Богдановича. Когда генерал подошел ближе, стало видно, что дело вовсе не так плохо. Комендант был в парадном мундире при всех орденах, с парадной же перевязью, лицо его, по-прежнему бледное, тем не менее, посвежело, глаза сверкали так, словно к нему вернулась молодость.