Жан-Кристоф Гранже - Мизерере

• Название: Мизерере
• Автор: Жан-Кристоф Гранже
• Жанр: Триллер
• Год: 2009
• ISBN: 978–5–389–00525–9

В армянском соборе Святого Иоанна Крестителя в Париже убит чилийский беженец Вильгельм Гетц, регент хора мальчиков и органист. Касдан, офицер полиции в отставке и прихожанин собора, немедленно начинает собственное неофициальное расследование. К нему присоединяется Волокин из отдела по защите прав несовершеннолетних. Оказывается, в прошлом исчезло несколько мальчиков из хоров, которыми руководил Гетц. За первым преступлением следуют еще более кровавые убийства. Между полным опасностей расследованием, в которое пускаются герои, и старинным хоралом «Мизерере» существует таинственная связь…

---

Последним из заметных портретов был рассказ об Ашоте Малакяне, он же Анри Верней. Все в этом французском режиссере привлекало Касдана. Прежде всего, он, как и Касдан, иммигрант, и его творчество нередко было проникнуто подспудной тоской изгнанника. К тому же Верней принадлежал к поколению режиссеров шестидесятых годов, снимавших боевики с Жан-Полем Бельмондо и Аленом Делоном. Интуитивно Волокин понимал, что Касдан видел в их персонажах себя. Да он и внешне был похож на Бельмондо в «Страхе над городом».

Более того, Волокин угадал любовь Касдана к черно-белому кино. Эстетика контрастов, отбрасываемых теней, лиц, снятых как пейзажи. Да, Касдану жизнь представлялась в черно-белом цвете. Он отождествлял себя с героем детективного фильма с тягучей речью — защитником устаревших ценностей. С Жаном Габеном в «Мелодиях подземелья».

Волокин вышел из интернет-кафе в 18.00. В центре дезинтоксикации вот-вот наступит время вечернего супа. Поглощенный своими мыслями, он спустился в скоростное метро. Попытался суммировать все, что узнал о Касдане. Шестьдесят три года, метр восемьдесят восемь, сто десять килограммов. Мастер облавы, тайный агент, инструктор, ищейка.

Но также и армянин, меланхоличный изгнанник, не пропускавший ни одной воскресной службы, на свадьбах подражавший Шарлю Азнавуру — об этом он узнал от другого полицейского-армянина, с которым говорил по телефону, — подпитывавший собственную личность соками своей общины. Нервный, возможно склонный к депрессии, состоявший из множества противоречивых качеств. В некотором роде интеллектуал, скуповатый и, если верить слухам, бабник, хотя с женой так и не расстался.

По дороге в центр воображение Воло поразил один образ: Касдан представился ему в виде осколочной бомбы. Сжатые вместе фрагменты, готовые разлететься в любой миг. Если Дудук так никогда и не взорвался, разбрасывая вокруг смертоносные осколки, то только благодаря своей профессии легавого, позволившей ему сохранить целостность и устоять на ногах.

Волокин без звонка открыл калитку и проскользнул на пустырь, служивший реабилитационному центру садом. Здесь он устроился в брошенной у огорода садовой тачке. Его обычное укрытие, чтобы выкурить косячок. Он вынес решение о своем сопернике. Возможный партнер, с которым у него не было ничего общего, кроме одного. Сыщицкого призвания. То есть самого главного.

Сидя в тачке и ощущая, как ночной холод понемногу пробирает его до костей, Волокин неторопливо вспорол ногтем сигарету «крейвен» и рассыпал светлый табак по двум склеенным вместе листкам папиросной бумаги. Скрип калитки заставил его поднять глаза и замереть.

У Волокина отвисла челюсть.

Из проема калитки показалась осколочная бомба собственной персоной.

Походкой плохо выдрессированного медведя к нему приближался Лионель Касдан.

В спортивной куртке песочного цвета и намотанном на шею шарфе.

Воло улыбнулся.

Он ждал этой встречи, но не так скоро.

15

— Привет, — сказал Касдан.

Ни звука в ответ.

— Ты знаешь, кто я?

Молчание.

При свете одной из лампочек, висевших на ограде, Касдан рассмотрел его лицо. Куда отчетливее, чем на фотографии. Ему сразу же бросилась в глаза красота Волокина. Саркис его не обманул: молодой человек, несмотря на слипшиеся от дождя волосы и трехдневную щетину, производил ослепительное впечатление. Правильные черты, большие светлые глаза под густыми — ровно настолько, чтобы не походить на девушку, бровями; чувственный, хорошо очерченный рот, напоминавший молодых рок-музыкантов в стиле гранж.

— Похоже, ты сейчас в стадии «овоща», — продолжал он. — Но мне в это не верится. Совсем не верится.

Волокин и бровью не повел. Уперев каблуки в бортик тачки, он уставился куда-то в даль, не обращая внимания на моросящий дождь. Армянин огляделся по сторонам: на козлах лежали колышки. Он решил прибегнуть к сильным средствам. Схватил палку обеими руками на манер японского меча и замахнулся, чтобы обрушить ее на голову нарка.

Но ему удалось только начать движение. Волокин одной левой перехватил обе его руки в полете. В то же время Касдан почувствовал его правый кулак в нескольких миллиметрах от своего горла. У него подкосились ноги. Сомневаться не приходилось: юный бунтарь способен прикончить его одним ударом, несмотря на его сто десять килограммов веса и хваленую силу.

— Я смотрю, твои рефлексы восстанавливаются.

Волокин в ответ только кивнул. Светлый табак, разложенный на папиросной бумаге, даже не просыпался с колен.

— Уж получше ваших, папаша.

Касдан отступил, высвобождаясь из его хватки. Он швырнул на землю свой «меч».

— Не сомневаюсь, сынок. Но давай обойдемся без обидных кличек. — Он хлопнул в ладони. — Не пора ли нам познакомиться?

— Ни к чему. Я и так все о вас знаю.

— Это меня и интересует. Что тебе обо мне известно?

— Лионель Касдан. Армянский крестоносец. Готовый защищать любыми средствами вдову, сироту и всех невинных… Особенно если они армяне.

— Как ты узнал об убийстве?

— Через Генеральный штаб. Одна приятельница дежурит на площади Бово. Она пересылает мне то, что меня интересует.

Выходит, Касдан угадал. Он попытался изобразить мужскую солидарность.

— Трахаешь ее? — Он подмигнул.

— Нет. — Волокин наконец свернул самокрутку, наверняка предназначавшуюся под косяк, но теперь он не стал добавлять в нее травку. — Я не такой, как вы.

— Как я?

— Мне говорили, вы и дырку в стене готовы натянуть.

Армянин испытал смешанное чувство. Лестно, что ему до сих пор приписывают достоинства жеребца. Но и обидно. Легенда, которую он всю жизнь старательно поддерживал, отчасти ложная, теперь казалась ему пошлой. От истощенного, плохо выбритого молодого человека веяло куда более притягательной чистотой.

— Проехали. Значит, ты получил телекс Верну?

— Ну да, по электронке.

— В котором часу?

— Вчера вечером. Около одиннадцати.

— А сегодня утром ты позвонил в криминалистический учет?

— Хватит вопросов. Вы знаете ответы.

— Но я не знаю, почему тебя так интересует это дело.

— Оно касается детей.

— Оно касается одного ребенка. Свидетеля. Ты считаешь себя специалистом?

Русский улыбнулся ему краешком губ. Чувственная вспышка, наверняка потрясавшая целые этажи секретарш в префектуре полиции.

— Касдан, вам ведь тоже известна моя история. Так что давайте сэкономим время.

— Ты — легавый из отдела по правам несовершеннолетних. У тебя свои счеты с педофилами. Но ты не специалист по насильственным преступлениям. И не психолог, которому поручено допрашивать детей, замешанных в этом деле.

Тот улыбнулся еще шире, и Касдана поразило, сколько в этой улыбке того, о чем он и не догадывался: юности, пылкости, жизнерадостности.

Русский закурил и направил сигарету на Касдана:

— Я вам нужен.

— Чтобы допрашивать ребятишек?

— Не только. Чтобы сорвать банк в этой игре.

Касдан расхохотался:

— Не строй из себя крутого, дай мне наводку.

Молодой полицейский глубоко затянулся и бросил на старого вояку взгляд. Под усилившимся дождем его глаза блестели хрустальным блеском. На ресницах сверкали дождевые капли. Касдан понял. Ломка, апатия, уязвимость соскочившего наркомана — все это лишь для отвода глаз.

Развалина обернулась гением. Солдат, способный стать командиром.

— Отпечаток кроссовки.

— И что?

— Его оставил не свидетель.

— Нет?

— Это след убийцы.

Светлые глаза погрузились в зрачки Касдана.

— Убийца — мальчишка, Касдан.

— Мальчишка? — тупо повторил за ним армянин.

— Вот моя версия: Гетц был педофилом. Один из певчих свел с ним счеты. Конец истории, Касдан. Месть изнасилованного ребенка. Детский заговор.

16

Всю обратную дорогу одна фраза не шла у Касдана из головы. Знаменитая реплика Ремю из фильма Анри Декуэна «Неизвестные в доме». В роли адвоката-пьяницы он бросает суду: «Дети никогда не виновны!» Касдан повторил эти слова вслух, подражая южному акценту актера: «Дети никогда не выно-о-овны…»

И тут же ему вспомнились слова молодого полицейского: «Убийца — мальчишка». Нелепо. Чудовищно. Бред. За сорок лет службы Касдан ни разу не сталкивался с убийством, совершенным ребенком, — разве что очень редко читал о таком в газете, в разделе происшествий. И вот пожалуйста. Проехал пятьдесят километров, потратил три часа времени, чтобы услышать такую чушь.

О Волокине у него уже сложилось определенное мнение. Молодой русский — чокнутый. Накрученный, переживший детскую травму, не удивительно, что ему повсюду мерещатся стервятники-педофилы. Они пожали друг другу руку, обменялись номерами мобильных, но Касдан дал понять, что этим стоит ограничиться. Пусть отдыхает в своей клинике и больше не встревает в его расследование.