Сергей Синякин - Владычица морей (сборник)

• Название: Владычица морей (сборник)
• Автор: Сергей Синякин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2000
• ISBN: ISBN 5-17-001113-X

Это — история невероятная, и что еще невероятней — правда в ней, как говорится, все — от первого до последнего… или почти.

Это — «Владычица морей».

Это — немыслимые приключения в глубинах морских и озорной юмор, это — одновременно «Двадцать тысяч лье под водой» и «Петр Первый» от фантастики.

ТАКОЙ научной фантастики вы еще не читали.

---

«Милая Варенька!» — начал Яков и, написав сие, принялся со вниманием разглядывать кончик пера. Хороший был еще кончик, новый совсем. А вот не писалось им почему-то.

И Варенька, коию Яков лицезрел в свой последний приезд в отцовское имение, изменилась. Теперь это была прелестная девушка, в достаточной степени усвоившая по-литесы и умело пользующаяся ими, чтобы подчеркнуть свою невинность и кокетство. Такой она Якову нравилась еще больше. Ванька же, чьи мысли были заняты поморскою девицей, только пригубился к маленькой нежной ручке Варвары Леопольдовны, а прежнего пылкого влечения, сразу то видно было, к своей детской любови уже не испытывал.

Отец Вареньки, граф Аксаков-Мимельбах, взаимоотношениям Раилова с дочерью не препятствовал, вид бравого морского офицера, бывшего к тому же любимчиком государя, графу определенно симпатизировал. Поэтому, когда начались вечерние прогулки и воздыхания в беседке над речкою Осетр, граф ко всему отнесся с философским спокойствием и только пускал вослед влюбленной парочке двух-трех дворовых людей — на всякий случай. Уже перед отъездом Яков Раилов в который раз со всею нежностию душевных струн объяснился предмету своей страсти в великой любви, и в который раз изъяснения его были приняты с благосклонностью. Более того, Варенька определенно обещала Раилова ждать в следующий год, чтобы он поговорил с ее родителями и попросил у них ручку их дочери.

«Варенька, душа моя! — начертал на новом листе Яков Раилов. — Судьба определила нам с Иваном еще один дальний поход — опасный и полный трудностей. Если нам суждено сложить живот во славу государя и родимого Отечества, я хотел, чтобы ты знала, милая Варенька, последним словом, что произнесут мои холодеющие уста, будет, несомненным образом, ваше славное и привлекательное для меня имя».

Он поставил жирный восклицательный знак и снова задумался. «С нежностию вспоминаю я наши вечерние прогулки под луной, тот пруд, в которым меццо и сопрано выводили свои божественные трели его обитатели, и поцелуй, которым вы одарили меня в прощальный вечер, еще горит на моих устах…»

В сенях что-то загремело, дверь с шумом отворилась, и вошел в горницу разгоряченный Иван Мягков. Вошел, сел на скамью, посмотрел хмуро на брата.

— Ну что с ним делать? — сказал эдакое и вздохнул. Яков ревниво прикрыл написанное.

— Ты о чем, Ваня? — спросил он.

— Да о Григории нашем! — досадливо двинул скулою Мягков, и усы его пшеничные презрительно скривились. — С купцами на пристани подрался!

Яков медлительно свернул письмецо трубочкой.

— Что ж подрался-то? — с прежним недоумением спросил он.

— А то ты не знаешь! С чего он всегда на рожон лезет?

Девку не поделили гулящую. Купцы хотели честь по чести-в откуп пойти, но ты же Суровикина знаешь! Он сразу — в рыло!

— Крепкие рыла-то у купцов оказались? — со спокойствием поинтересовался Яков.

— Это ты у Суржакова спроси, он нашего Гришку на гауптвахту спровадил.

— Опять, значит, идти и просить за него, — вздохнул Яков. — Туго, брат, что не сдержался.

— Это ты у нас хладомыслием отличаешься, — отозвался Мягков. — У Суровикина, сам знаешь, кровь особая, вольная, вот он у нас из казематов и не вылазит. Кто к коменданту пойдет на сей раз — ты или я?

— Схожу уж, — сказал Раилов. — Тебя пускать — беды ждать, опять сдерзишь, как не раз уже было.

— Как наш государь говаривает, несчастия бояться — счастия не видать! — с насмешкою заметил Иван.

Раилов снова развернул письмо и вложил его в лежащий на столе фолиант с наставлениями по морскому делу.

— Кстати, — сказал он. — Раз уж о государе сказано было, слышал ли ты, что при нем арапчонок объявился? Черен как сажа. Государь его при себе держит. Говорят, русский посланник в Константинополе граф Толстой Петр Андреевич его выкупил из сераля и прислал вместе с иными в подарок Петру Алексеевичу. Абрашкой арапчонка зовут. Смышлен, шельма!

— Значит, к делу приставлен будет. Петр Алексеевич способных людей за версту чует, а неспособных — за две. Помнишь, как он Суркову в чело заглянул, лобик открыл да и высказал; «Ну, этот плох! Однако записать его во флот. До мичманов авось дослужится». И ведь как в воду государь глядел — седьмой годок пошел, а служака Сурков до мичманских званий так и не добрался.

— Разговорчивый ты что-то больно, — заметил брату Яков Раилов. — Что в экипаже-то говорят? Когда в море?

— Скоро, — с уверенностью сказал Иван. — Зря, што ль, маневры у Котлин-острова государь принимал? Шведы опять недоброе задумали.

2. ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ДЕЛА

Пехота пришла под Выборг двенадцатого числа. За милю до Выборга неприятель в двух шанцах при двух пушках остановил русский авангард, но русские шанцы взяли, пушками овладели и неприятеля погнали прочь.

На флоте обсуждали героическое деяние флотских офицеров Скворцова и Сенявина. Вице-адмирал Крейс, согласно указанию государя, направил шесть бригантин к Беркен-Ейланту, чтобы перехватить семь шкут, вышедших от Выборга. Преображенского полку сержант Михаил Щепотнев, бомбардир Автоном Дубасов и флотские офицеры Скворцов и Сенявин на пяти лодках, возглавив сорок восемь солдат, пошли для выполнения приказу, но вместо указанных купеческих судов напали в туман на шведский адмиральский военный бот «Эсперн» и оным с отчаянной храбростью овладели, побив бывших там пять шведских офицеров и семьдесят три моряка. Оставшихся в живых они заперли под палубу. С русской стороны в живых остались Сенявин и четверо солдат.

Петр тела всех погибших препроводил в Петербург и приказал Зотову подгрести их с воинским торжеством.

Славная виктория! Мягков и Раилов досадовали, им-то пока приходилось отсиживаться на берегу. Может, досада эта Богом увиделась, а быть может, и государь захотел увидеть мореходную новинку свою в действии, только «Посланник» вышел в море и играл роль подсадной утки.

Подводка на малом плаву держалась близ борту «Посланника» и в воду погрузилась, едва шведская бригантина пошла на захват кажущегося беззащитным судна, нагло плывущего под российским торговым флагом. Пока палили из пушек да абордажная команда шведов готовилась к высадке, Григорий Суровикин с ловкостию и наработанной сноровкою установил под шведским судном подводную мину, и грянувший через некоторое время взрыв положил отсчет удачным боевым операциям подводки «Садко», а шведский государь Карл недосчитался в своем флоте одного боевого корабля и множества управлявших им матросов и офицеров, коих «Посланник» по причине незначительности размеров своих на борт взять не мог.

До средины сентября экипаж подводки пополнил число викторий потоплением трех купецких судов неприятеля, доставлявших припасы шведскому гарнизону в Выборге. С одним торговым судном, однако, едва конфузия не вышла. Григорий Суровикин боевой заряд под днищем установил, а заряд тот отчего-то не взорвался. Прождав бесплодно, Суровикин захватил новую мину и отправился в новый путь ко вражьему кораблю. Едва он начал прилаживать крюк для новой мины, как грянул взрыв прежней. Григория изрядно контузило, и с трудом он вернулся на подводку, оглохший почти и пораненный щепою вражеского корабля. Слава Боту, что ранение было не шибко тяжким, а от контузии Суровикин оправился на удивление быстро, хоть и жаловался порою.

На суше меж тем осадная артиллерия стала на дороге в глубокой осенней грязи, и под Выборг были привезены одни мортиры.

22 октября 1706 года началось бомбардирование, продолжавшееся четверо суток. Результаты его были не слишком удачны. Шпионы, пытавшиеся выбраться из города, перехватывались бдительными шведскими постами. Государь объявил отход и повелел подполковнику Курхину отпускать офицеров до 25 декабря и не позже, под опасением потери чести и живота. Отступление Петр Алексеевич планировал всесторонне — и мортиры повелел вывезти за день до прекращения военных действий, и отступать приказал в вечернее время, выслав для обмана неприятеля парламентеров для ложных переговоров. Петр досадовал, что ему не доставили верных сведений о местоположении войск у Выборга.

— Мне бы моих орлов ранее под Выборг отправить, — сетовал он, обращаясь к адмиралу Крейсу. — Но уж поздно жалеть ныне, добро им на море свои виктории одерживать!

Разумеется, что говорил он о доблестном экипаже подводки «Садко», за участием коего в случавшихся баталиях государь наблюдал с великим восторгом.

— Чистые щуки! — в великом восторге говаривал он. — Так глушат шведского малька, что тот сразу кверху белым брюхом всплывает!

По его указанию еще две подводки заложили Курила Артамонов и Маркел Плисецкий. Дело было за малым, но препятствие оказался весомым — дыхательная смесь, что использовалась на «Садко», готовилась долго, и производство ее сопрягалось с довольно значительными трудностями. Новый запас ее Курилой Артамоновым был лично доставлен для своего подводного первенца, однако «Посланник» с подводкой еще находился в боевом походе, и Курила, оказавшись не у дел, некоторое время ожидал в Петербурге государя.