Иван Сибирцев - Сокровища Кряжа Подлунного

• Название: Сокровища Кряжа Подлунного
• Автор: Иван Сибирцев
• Издательство: Красноярское книжное изд.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1960

«Сокровища Кряжа Подлунного» И. Сибирцева (Иван Иванович Худоногов) — фантастическая повесть, в основу которой положена одна из основных задач современной физики — осуществление медленно протекающей термоядерной реакции. Решение этой задачи практически безгранично расширит энергетические возможности человечества, еще более укрепит его власть над силами природы. Автор описывает созданные капризами природы, уникальные хранилища энергетического сырья нового типа, которые сравнительно просто дают возможность использовать термоядерную реакцию в мирных целях.

---

Работа, работа, а потом, уже в преддверии осуществления давней мечты, эти девять дней давящего кошмара, девять дней вражеского плена в мирное время. И вот опять свобода, встреча с сыном, с друзьями, трудный мужской разговор с Игорем об Ирэн, огромное облегчение: сын, его умный и чуткий Игорь, все понял как надо, и простил ему недоверчивую замкнутость.

…А потом… Потом в далекую чужую страну ушла телеграмма, впервые за эти долгие годы подписанная двумя Стоговыми. Игорь присоединился к горячим приглашениям отца.

И вот вчера на его стол лег синий телеграфный бланк, музыкой зазвучали такие короткие и такие долгожданные слова: «Неделю окончанием опытов выезжаю Мишелем Сибирь. Ваша Ирэн».

Словно все еще не веря себе, Михаил Павлович вынул из кармана пиджака бережно сложенный листок, вновь перечитал запомнившиеся строчки…

Это будет через неделю. Еще семь дней, озаренных светлым ожиданием счастья. Через неделю… А через несколько часов… Зажженное руками людей при его участии Земное Солнце.

Постепенно воспоминания и мысли Михаила Павловича становились все более туманными, расплывчатыми, незаметно он задремал и, как ему показалось, тотчас услышал голос Игоря:

— Отец, проснись же. Через полчаса прибудет правительственная комиссия.

Стогов вскочил, наскоро умылся, и хотя никогда не был щеголем, на этот раз с помощью Игоря оделся с особой тщательностью.

— Ну, вот, — Игорь с удовольствием оглядел его коренастую, не по возрасту подвижную фигуру, гордо посаженную массивную голову, заметно поседевшую в те трудные девять дней, — ну вот, — повторил сын, — ты у меня совсем молодец, и совсем-совсем еще не старый.

— Старый, не старый, а шестьдесят уже, — с легкой грустью усмехнулся Стогов, — ну, ладно, пошли, Игорек. Или нет, присядем перед этой дорожкой…

Стоговы подошли к высокой, увитой гирляндами роз, выращенных в подземном саду, арке из солнцелита. По верху арки цветными лампочками светились слова: «Термоядерная электростанция Академии Наук СССР» и ниже традиционное: «Добро пожаловать!»

Под арку уже въезжали машины членов правительственной комиссии. Президент Академии Наук, возглавлявший комиссию, приветливо здоровался со строителями, сердечно приветствовал героев дня, как назвал он Булавина и Стогова.

Среди приехавших Михаил Павлович увидел секретаря Крутогорского обкома партии Александра Александровича Брянцева. Они были давно и хорошо знакомы, не раз сиживали рядом в президиуме партийных конференций, коротали время в нескончаемых беседах у охотничьих костров.

Заметив Стогова, Брянцев, широко шагая, двинулся навстречу. Секретарь обкома порывисто обнял ученого и спросил:

— Читали опровержение сообщения о вашей смерти?

— Читал, — усмехнулся Стогов. — Только к чему вы это — «выдающийся», «известный».

— Так это не мы, — возразил Брянцев, — народ вас, Михаил Павлович, таким считает, а известно: глас народный — глас божий.

— Словом, воскресший из мертвых, — пошутил профессор.

— И очень хорошо, — отозвался секретарь, — знаете, поверье такое есть: кого заживо похоронят, долго жить будет. Вы, Михаил Павлович, живучий.

Их беседу прервал президент Академии, пригласивший членов комиссии, проектировщиков и лучших строителей осмотреть станцию.

Люди шли по мозаичному пластмассовому настилу, любуясь игрой электрического света в гранях прозрачных, еще не принявших рабочей нагрузки зданий.

Затененный нависшими горными громадами, тускло поблескивал в лучах прожекторов стогниновый купол урановой станции. Чуть поодаль багрянцем пламенел корпус электролиза тяжелой и сверхтяжелой воды, напоминавший своими цилиндрическими колоннами гигантский элеватор. Рядом с ним, подавляя своими размерами и мощью, почти на пятьдесят метров взметнулось вверх светло-розовое звездообразное здание, где был установлен ускоритель высокозаряженных частиц. Неподалеку от главного входа, точно площадка ракетодрома вонзилась в ночное небо пиками установленных под разными углами решетчатых металлических мачт высокочастотная станция. Ее чуть заостренные на концах пятисотметровые мачты, расцвеченные красными сигнальными огоньками, удивительно напоминали готовые к взлету ракеты.

Точно аллея гигантских реликтов, площадку по диагонали пересекали две шеренги зеленых, что еще более усиливало их сходство с деревьями, опор беспроводных сверхвысоковольтных линий. Широко раскинув унизанные гирляндами изоляторов стометровые пластмассовые лапы, они словно устремились в объятия друг другу.

Будто древние сторожевые башни, площадку со всех сторон окружали цилиндрические и конусообразные здания термоконденсаторов и термораспределителей. Приземистые в соседстве со своими высотными собратьями, точно ульи пасеки какого-то великана, разбежались по площадке разноцветные кубы трансформаторных и токопреобразовательных установок.

А вокруг, на вершинах гор, что смутно проступали во тьме над площадкой, искрились, переливались в лучах прожекторов высокочастотные отражательные зеркала, каждое до пятисот метров в поперечнике. Отсюда, снизу, больно было глядеть на их идеально отшлифованную серебристую поверхность. Они напоминали то ярко освещенные иллюминаторы океанского корабля неведомых титанов, то затерянные в безднах Космоса спирало-диски звездолетов.

Негромко переговариваясь, подавленные величием этих сооружений, восхищенные их легкостью и расцветкой, хорошо подчеркивавшейся разноцветными прожекторами, члены правительственной комиссии неторопливо обходили этот созданный людскими руками храм звездного пламени.

Они не могли увидеть всего, ведь сотни километров кабелей и трубопроводов, свитых в тугие узлы кровеносных артерий и нервных волокон очень своенравного и капризного организма этого энергичного богатыря, крылись в толщах каменистого грунта под надежной броней стогнина и других пластмасс. Все эти сотни километров сосудов и нервов из разных мест стремились к сердцу станции. Люди тоже подошли к ее сердцу.

Каким маленьким и слабым казался человек в соседстве с устремленным на десятки метров ввысь главным реактором. Точно свернувшийся в кольца сказочный Змей-Горыныч, привольно лежал он в центре площадки. Как голова змея на тонкой шее, настороженно глядела на людей поднявшаяся в небо башня металлического токоприемного сердечника.

Кажется, еще секунда, и расплетется пятисотметровое солнцелитовое кольцо, мелькнет в воздухе серебристое чешуйчатое тело, и чудовище, изрыгая гром и пламя, умчится в неведомые темные дали, в космические бездны, откуда похитили его дерзкие люди.

Но, точно змеи мифического Лаокоона, исполинское тело оплели широченные полосы красноватых шин гофрированной обмотки. Они то сбегаются в узлы, то далеко отступают друг от друга, но держат, крепко держат, прижимают к земле космическое чудище. Нет, никогда не распрямит он свое свернутое человеком в покорное кольцо тело, никогда не покинет эту землю, которой так нужно его пышущее звездным жаром сердце.

Да, крохотным, незаметным кажется человек в соседстве с укрощенным вселенским гостем. Но это он, человек, похитил небесный огонь у жаркого неистовства звезд, мыслью и руками водворил его на Землю, и не яростный звездный огонь, а бессмертная, неугасимая, не ведающая преград человеческая мысль зажжет вечный факел тепла и света в еще холодном чреве реактора. И этот неугасимый огонь будет вечно славить не милость космических далей, а гений и искусство человека.

— Пора, товарищи, на Центральный пульт, — взглянув на часы, пригласил президент Академии, — сейчас двадцать три часа пятнадцатого июля. В ноль часов ноль одну минуту шестнадцатого июля станция должна дать промышленный ток и тепло, — закончил он так просто, как будто речь шла о пуске обычной заводской ТЭЦ.

Вслед за президентом Академии все поднялись на верхний этаж хрустального куба Центрального пульта. Слепило глаза сияние стекла и пластмассы, застыли в последней неподвижности стрелки приборов, тусклым матовым светом отливали телевизионные и радарные экраны.

Тихонов, внешне спокойный и сдержанный, подошел к микрофону.

— Внимание! Внимание! — разнесся над станцией его уверенный голос. — Всем, находящимся вне Центрального диспетчерского пульта, покинуть территорию станции и отойти в безопасную зону! Срок десять минут!

На экранах замелькали человеческие фигуры, люди навсегда покидали царство Земного Солнца.

В зале, несмотря на многолюдье, царила ничем не нарушаемая тишина. Стогов взял под руку Булавина и вдруг с удивлением заметил, что локоть товарища время от времени вздрагивает.

— Волнуетесь, Михаил Павлович? — мягко опустив руку на плечо Стогова, шепотом спросил президент Академии.