Алексей Смирнов - Натюр Морт (сборник)

• Название: Натюр Морт (сборник)
• Автор: Алексей Смирнов
• Издательство: Геликон Плюс
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 5-93682-018-1

Читатель, взявший в руки эту книгу, получит ответы на важные, актуальные вопросы. Что, к примеру, страшное и зловещее таится в набухающих весенних почках? Или другое: почему Утверждение Жизни Активным Способом, данное в сокращении, рождает УЖАС? Из каких побуждений пациент упрашивает зубного врача удалить ему все до единого зубы? Кто и зачем покоится в Мавзолее — единственном строении, оставшемся от прошлого мира? Что такое Королевские Капли? И так далее.

---

Холомьев извлек из-под полушубка портативный магнитофон.

— Мороз крепковат, — заметил он озабоченно, нажал на клавишу, и из маленьких динамиков грянула родная «Весна».

Ферт подошел к памятнику, размахнулся и ударил носком ботинка точно в черточку, пролегавшую между годом рождения и годом кончины. Камень не дрогнул; иного от него и не ждали. Вооружившись украденными в сторожке ломом и лопатами, цвет и гордость «УЖАСа» молча набросился на надгробье. Оно недолго продержалось, бессильное против железа и бешеного натиска громил.

— Урну не забудьте! — крикнул Коквин.

Антон подсунул лом глубоко под раковину, навалился; к нему поспешил на помощь Злоказов. В два счета справившись с задачей, ударили в твердую землю остриями лопат. Копать было не так уж трудно, так как землю рыхлили не далее, как днем. Вывернули урну; Щусь, ликуя, схватил ее, поднял высоко и показал товарищам. Его окружили кольцом, завыли, закружились в хороводе.

— Не дожгли! — выговорил запыхавшийся Коквин, глядя на урну. — Ну что — исправим, спалим?

— Нет, — улыбнулся Ферт, — это неправильно. Надо, чтоб все было видно. Спалим — и что останется? Рубите ее в щепки! — приказал инструктор.

Вновь взметнулись лезвия лопат, раздался треск. Горстка темного порошка высыпалась на снег, Ферт кивнул Свищеву; — тот спустил штаны и, кряхтя, пристроился над обломками. Саврасов встал сзади — в очередь, но Ферт посоветовал ему поберечь добро для других.

— Краску! — велел инструктор.

Ему подали большую жестянку с торчащей малярной кистью, Ферт лично пошуровал внутри, приблизился к поваленному памятнику и черной краской намалевал свастику.

— А почему не что-то другое? — спросил, как всегда, любознательный Антон. Его пытливый разум не любил неясностей.

— Потому что свастика — жупел, пугало для людей, — растолковал ему Ферт. — Страх перед ней — генетический, она уже сама по себе устрашает. Нам ведь наплевать, кем нас сочтут — главное, чтоб была достигнута цель. Когда враг будет уничтожен повсеместно, тогда мы откроем, что не имеем никакого отношения к идеологии свастики.

Общими стараниями могилу было не узнать. Отряд, окрыленный победой, не собирался останавливаться на достигнутом.

— Ломай дальше! — крикнул Недошивин, и его призыв был услышан, и даже командиры подчинились, приветствуя инициативу снизу.

Разбежавшись кто куда, взялись за новые памятники и кресты. Разбивали вдребезги фотографии, мочились и оправлялись на свежий, искрящийся в лунном свете снег. Рисовали свастики и шестиконечные звезды, писали шестерки числом по три, крушили ограды, рубили лопатами кусты. Разогревшись, поскидывали в кучу шубы и пальто, а Недошивин, имевший обыкновение купаться в прорубях, и вовсе разделся — прыгал голый от креста к кресту, нанося точные, разрушительные удары.

— Свеженькая! — послышался из-за кустов восхищенный визг Щуся. — Вчера схоронили!

Бросив все, как есть, поспешили на его зов; Щусь нетерпеливо подпрыгивал, показывая на увешанный венками деревянный, на время установленный крест. Но табличку уже приладили, Ферт осветил ее своим фонарем и присвистнул:

— Двадцать девять годков — всего-то!

Свищев облизнулся.

— Какие будут идеи? — спросил он голосом одновременно и сиплым, и звонким.

Коквин хихикнул и, не справляясь с переполнявшими его чувствами, забился в причудливом, собственного сочинения танце.

— Копаем? — осведомился Антон, который перестал понимать что-либо помимо действия, действия и еще раз действия.

— Спрашиваешь! — воскликнул Щусь и первым вонзил штык лопаты в припорошенный песок.

Трудились долго; гроб вынимать не стали — просто отодрали и выбросили крышку. Покойницу выволокли за волосы, и Ферт склонился над ней, принюхиваясь.

— Как из морозилки, — похвалил он ее. — Совсем не испортилась.

— Спряталась, сука, — уйти от нас думала, — молвил Злоказов, пожирая умершую глазами.

— Погодите, у нее брюлики! — крикнул кто-то из звена Свищева. — Руби пальцы!

Действительно — женщину похоронили, не снимая колец, и сотрудники «УЖАСа» не стали медлить с изъятием преступно упрятанных ценностей.

— А теперь, — сказал Ферт, трогая труп ботинком, — напомним ей о жизни, которую не задушишь, перед которой бессильны смерть и тление.

Одежду на покойнице разодрали в мелкие клочья; первым пристроился Недошивин со словами:

— Нравится, не нравится — спи, моя красавица!

Ферт, когда звеньевой насытился, вынул тесак, вонзил женщине в ребра и начал кромсать ей грудь и живот.

— Правильно, начальник! — прохрипел Свищев. — Мы ее и в печенку поимеем, и в селезенку!

— Потроха-то выдерни сначала, — предложил Холомьев. — Будем уходить, я на березу повешу, у входа.

Антон Белогорский, чувствуя, что пока еще плохо себя зарекомендовал, сказал, что тоже пойдет поищет чего посвежее, и Ферт одобрительно закивал, сверкая очками. Но отличиться не удалось — Антон не встретил ни одной свежей могилы и завидовал Щусю, которого теперь обязательно отметят или повысят. Он долго бродил среди снежных надгробий, потом вернулся, намереваясь принять участие в поучении усопшей, но опоздал — ее уже некуда и не во что было поучать.

— Трупный яд по-научному — кадаверин, — сказал ему зачем-то Злоказов, утирая губы перчаткой.

Возле разоренной могилы творилось непонятно что: коллеги Белогорского рычали и дергались, их движения постепенно теряли целенаправленность, сжатые кулаки рассекали пустое пространство, сапоги и ботинки бездумно пинали снежную пыль, перемешанную с костным крошевом. Партайгеноссен выдыхались, и Ферт, как более опытный, уловил это первым.

— Отбой, товарищи! — крикнул он, сложив руки рупором. — Глушите музыку, одевайтесь и продвигайтесь к выходу. Не забудьте захватить сувенир для нашего коллеги, который, увы, очень много потерял, сторожа тех бездельников, — Ферт имел в виду Тубешляка.

Свищев, подчиняясь, нагнулся, поднял что-то с земли и положил в карман.

Собирались обстоятельно, неторопливо; по мере готовности — уходили в сторону сторожки, обмениваясь на ходу замечаниями и делясь впечатлениями.

— Ты-то успел хоть что-нибудь? — спросил у Белогорского Ферт, поправляя шарф.

— А то нет, — ответил Антон бесшабашно. — Жаль, что холодно. Летом, наверно, будет поприятнее.

— Гораздо поприятнее, — подхватил Ферт, и они пошли бок о бок по направлению к станции — догонять основные силы, ушедшие далеко вперед.

13

Дома творилось такое, что смутился даже Антон, привыкший ко всякого рода необычностям. Все железное било его током, на обоях разрослись незнакомые грибы — жидкие, синюшного цвета; ванную и туалет безнадежно залило. Подозрительно быстро тикали часы, шкаф оказался распахнутым настежь, и выброшенная одежда валялась на полу бесформенной грудой. В щели — дверные и оконные — струился пронырливый холод. Лампочка взорвалась, стоило щелкнуть выключателем; что-то круглое, непонятное покатилось по полу и скрылось за кухонной плитой. Обстановка не радовала глаз, но и не пугала — скорее, нагоняла тоску и наполняла раздражением.

Вдруг Антон сообразил, что за субъект повадился во двор на скамейку. И в тот же момент он заметил, что беспричинный страх испарился, будто его и не было. Спокойно, без тени волнения подошел Белогорский к окну, спокойно изучил безлюдный квадрат двора. Нет, не безлюдный — кто-то стоял в телефонной будке. Антона немного тревожило лишь одно — не банкир ли набирает номер. Но тут он вспомнил, что незнакомец появился в бесконечно далекие времена, когда банкир был еще жив.

Потом зазвонил телефон. Сняв трубку, Антон услышал печальный, приглушенный голос:

— Для чего ты нас гонишь, Антон? В чем мы перед тобой провинились?

Антон не отвечал и ждал, что скажут дальше. Дальше сказали:

— Ты же ничем не лучше нас. Ты такой же, как мы. Вот выйди на минутку, и увидишь.

Белогорский положил трубку, оделся и вышел на улицу. Человек, говоривший с ним по телефону, сидел в своей обычной позе на скамейке. Когда Антон приблизился, он убедился, что перед ним не банкир — в сидевшем было нечто от банкира, но было и от Польстера, и от кого-то еще, а в целом получался совершенно незнакомый экземпляр.

Как только Антон остановился в двух от него шагах, человек встал.

* * *

Утром Антон опять пришел на Пушкинскую улицу, к Ферту. Тот оглядел его с ног до головы, взял двумя руками запястье. Пульса Ферт не нашел, и в тот же день поставил Белогорского звеньевым.

Oктябрь—ноябрь 1998

Пока, Иисус

Знаю:

Ничего не вернётся

Бьётся

Злое сердце в часах;

Только

Иногда отзовётся

Солнцем

Что-то вечное в нас.

А. Макаревич

1

Первые сведения касательно эфирной субстанции «Х» Крам получил в возрасте пяти лет, находясь на воспитании в подготовительной группе. Там обучались простые дети, и сам интернат был простой, общего профиля, каких в Пограничном Княжестве наберётся не один десяток. Воспитанников собрали в жарко натопленной комнате, где их уже ждал специально приглашённый Гуру. Детям сказали, что к ним пришёл в гости добрый волшебник, который собирается открыть очень важный секрет. У Крама, и без того достаточно толстого, сразу же возник естественный вопрос: будет ли такое серьёзное мероприятие сопровождаться раздачей леденцов и печенья, и его заверили, что да, обязательно, Гуру никогда не является с пустыми руками и захватил с собой целую корзину всякой всячины. Услышав это, Крам полностью успокоился и был теперь готов услышать даже не очень важный секрет.