Сергей Зверев - Приговор приведен в исполнение

• Название: Приговор приведен в исполнение
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-002687-0, 5-04-009539-2

Задание, которое поручил Святому баснословно богатый «новый русский», из тех, что не просто опасно, а опасно смертельно. Но опасность – стихия Святого. Среди заснеженных горных хребтов южной республики в нем вновь просыпается бывалый спецназовец, полагающийся больше на инстинкт, чем на разум. В конце концов привыкнуть можно ко всему – к лязгу затворов, горам Трупов, потокам крови. Но к предательству привыкнуть нельзя. И прощать его тоже нельзя. Пройдя по лезвию, Святой возвращается, чтобы покарать того, кто его предал.

---

Заложив руки за спину, он прошелся до двери второго номера. Заметил трещину на плафоне фонаря, сделал зарубку в памяти: «Надо сменить стекло». Согнув указательный палец, Святой постучал по дверной обналичке:

– Фрау Ильза, можно войти?

Никто не отвечал. Но из глубины комнат доносились звуки возни и приглушенные голоса, похожие на щенячье тявканье.

Прислушавшись, Святой тихо приоткрыл дверь. Ступая бесшумной походкой, он прошел внутрь, оставив за спиной прихожую, коридорчик. По дороге заглянул в нишу кухоньки. Пусто… Все источники света полыхали огнем: потолочные люстры, бра, экран телевизора в комнате, пол которой был усыпан вещами. Отбросив меры предосторожности – Святой уже догадался, кто издает визгливые звуки, – он вошел в спальню.

На широкой кровати, заменившей борцовский ковер, сражались сыновья фрау Ильзы. Сидя лицом к лицу, они ожесточенно молотили друг друга по голове, сопровождая войну плевками и яростной руганью. Братская свара носила нешуточный характер. В тот момент, когда Святой появился в дверном проеме, ребятенок постарше, страдающий избыточным весом, подмял под себя братца. Тот не сдавался и задиристо крыл родственника:

– Швайнефарм… швайнефарм…[6]

При этом он дубасил обидчика каким-то предметом величиной со спичечный коробок. Расцарапанное лицо фыркающего от злобы толстячка кровоточило.

Подхватив обоих за шиворот, Святой поднял разбушевавшихся детишек в воздух. Цирковой трюк остудил их пыл. Наперебой галдя, сыновья фрау Ильзы принялись что-то втолковывать мужчине, внушающему уважение своей физической силой. Младший, агрессор по натуре, исподтишка продолжал лупить пострадавшего брата, нанося удары раздробленной коробочкой из синей пластмассы, болтающейся на металлической цепочке.

Святой отобрал орудие нападения, оказавшееся раскуроченным тамагочи, которое не воскресил бы теперь самый искусный японский электронщик. Виртуальный зверек бесповоротно скончался, разбившись о белобрысую макушку юного немца.

Внушительно помахав пальцем перед носом насупившегося драчуна, Святой сунул испорченную игрушку в правый задний карман джинсов. Прочитав нотацию, составленную из набора интернациональных жестов вроде покручивания пальцем у виска, знакомых слов из скромного лексикона немецкого языка, Святой утихомирил мальцов, доложивших в свою очередь, что мамаша бросила их на произвол судьбы, укатив с хахалем на ночную рыбалку с последующим пикником, и что мистер Стерлинг действительно заходил и просил соли, но таковой в запасах фрау Ильзы не оказалось.

– Куда он пошел? В супермаркет? – голосом воспитателя из детского сада спросил Святой, обращаясь к младшему, казавшемуся более смышленым и контактным.

– Найн…

– Куда?

– Виллетте фир… ферштейн?[7] – дал ориентир взлохмаченный драчун.

Расставшись со скандальными братишками, Святой двинулся по указанному следу. Никакие предчувствия не омрачали его душу. Лишь на секунду внимание Святого привлек тихий шорох в кустах, словно кто-то сдвинул ветки и затаился среди зарослей. Свет в окне по-прежнему золотился горизонтальными паутинками.

На стук никто не вышел. Тогда Святой повторил вызов более настойчиво, забарабанив по двери сжатым кулаком.

– Мор напал на них, что ли?! Эй, землячок, отвори! – повысив голос, позвал Святой.

Вдруг за спиной он почувствовал присутствие человека, вынырнувшего из мрака. Взгляд чужака был почти материально осязаем, точно две спицы, вонзающиеся под лопатки. Святой резко обернулся. Напротив стоял мужчина в светлом костюме с перепачканными землей коленками. Ладонь незнакомца, прижатая к бедру, держала пистолет, а бездонные глаза, словно оптические прицелы, впивались в цель, которой и был Святой.

– Без шума! Руки за голову и вперед! – на ломаном английском, смягчая гласные, приказал мужчина.

Выбора не было. Положив руки на затылок, Святой ногой толкнул дверь. Дневная встреча на пешеходном переходе вырезанным кадром фильма высветилась в памяти, точно на экране, и тут же погасла.

«Вот тебе тихая гавань. Какая же барракуда сюда заплыла? Ох, не глянулся мне Калмык… Крученый, видать, малый! Притащил на хвосте какую-то заразу…»

Конвоируемый чужаком, Святой ступил под крышу виллетты, предчувствуя крупные неприятности. Девятимиллиметровое жерло пистолета, только и ждущее, чтобы харкнуть раскаленным свинцом, на оптимистический лад не настраивало.

Еще в коридоре конвоир гортанным полукриком, напоминавшим клекот стервятника, кого-то позвал. На клич из комнаты, переваливаясь, вышел уродливый детина с обритой наголо головой. Передавая Святого, незнакомец произнес несколько отрывистых фраз по-турецки. Бритоголовый, одетый в рубашку с закатанными по локоть рукавами, глубоко дышал, будто только что выкопал длинную траншею. Его плоская рожа лоснилась от пота. Взяв пленника на мушку автомата, киллер попятился назад. Святому не оставалось иного выбора, кроме как последовать за бритоголовым уродом с отталкивающей внешностью средневекового палача.

В комнате с затемненными окнами собралась довольно многочисленная компания. Верховодил собравшимися сухощавый смуглый красавчик, непрерывно оглаживающий то тонкие усики, то тщательно прилизанные волосы. Своими движениями он походил на муху, дорвавшуюся до сахара и блаженно перебирающую лапками.

На корточках в углу комнаты примостился старинный приятель Святого албанец Энвер с физиономией, расцвеченной синяками и кровоподтеками.

«Славный макияж я сотворил», – созерцая физию албанца, без ложной скромности подумал Святой.

Увидав обидчика, заросший шерстью албанец издал глухое урчание, приподнимая свою тушу. Из его булькающего от злобы горла полилась тарабарская смесь какого-то восточного диалекта, неправильно построенных итальянских фраз и отдельных слов по-английски. Этот бандитский язык эсперанто было сложно разобрать, но Святой уловил суть: албанец докладывал по-павлиньи надменному шефу о неприятных переживаниях, связанных с пленным.

«Стучит, скотина! Поблагодарил бы лучше, что не утопил, как котенка…» – От себя Святой присовокупил серию матерных ругательств – лучшее средство для снятия напряжения.

А повод имелся…

Старина Дэйв, попавший в этот вертеп, сидел на плетеном кресле из лозы, спеленутый широкой липкой лентой. Скотч стискивал губы старика, но глаза молили о помощи. С его висков и подбородка была содрана кожа, а коленки примотанных к креслу ног сотрясала дрожь.

Святой подмигнул другу: «Держись, старый солдат, не из таких передряг выкарабкивались!» Другого способа подбодрить Стерлинга попросту не было. Силы противостоящих сторон были неравными.

Постояльцы виллетты номер четыре в расчет не принимались. Прошедший первичную обработку Калмык с заведенными за спину и связанными руками лежал на полу в луже крови. Второго, Лупатого, Святой не заметил. Впрочем, долго обозревать довольно жуткую картину ему не позволили.

Подпрыгнув, точно кузнечик, албанец нанес удар, метя в солнечное сплетение пленника. Трюк получился отвратительным, но Святой рухнул на колени, выдушив из себя жалобный вопль.

«Неблагодарная тварь, что ж ты ноги циркулем раскидываешь. Эффект нулевой… Прицельнее бить надо и не прыгать, словно козел на капустной грядке».

Сгруппировавшись, Святой был готов принять новый удар. Предпринимать ответные действия мешал красавчик: он стоял за спиной Дэвида Стерлинга, приставив к затылку старика пистолет.

От хорошо поставленного пинка ногой, достойного футбольного форварда, он опрокинулся на бок. Совершенно упустив из виду бритоголовую образину, Святой, сконцентрировавшись на албанце, пропустил болезненный выпад. От удара, казалось, ребра выгнулись в обратную сторону, а небо обволокла солоноватая слюна. Он подтянул ноги к подбородку, обхватил руками голову и выдержал в такой позе шквал ударов.

– Вставай! – гаркнул албанец.

Пошатываясь, Святой поднялся. Голову мутило от боли, а в глазах плясали искры.

– Лицом к стене! Ноги расставь!

Подгоняемый толчками в спину, пленник выполнил требование, уткнувшись лбом в стену. Ловкие, точно щупальца, пальцы Энвера обыскали каждую складку одежды. Из кармана джинсов он достал раздолбанную коробочку – все, что осталось от игрушки детишек фрау Ильзы.

– Тамагочи! – заржал албанец, предаваясь веселью, аналогичному радости туземца, раздобывшего, к примеру, осколок зеркала.

Ровный, но хлесткий окрик прервал неуместную гоготню бандита:

– Энвер, займись делом! Усади гостя!

Лощеный красавчик бесшумной кошачьей походкой приблизился к застывшему у стены Святому:

– Приятель, веди себя смирно! Вы влипли в дерьмовую историю, но это не наша вина.

От предводителя банды головорезов, вторгшихся в размеренную, согретую солнцем жизнь, пахло, как от парфюмерной фабрики с горькой примесью табака. Выдыхая слова прямо в ухо Святому, главарь для острастки тыкал пистолетным стволом в пульсировавшие болью ребра.