Сергей Зверев - Забей стрелку в аду

• Название: Забей стрелку в аду
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик
• Год: 2000
• ISBN: 5-04-005120-4

Они оба – псы войны, только воюют по разные стороны. Отморозок по прозвищу «Ястреб» задумал грандиозный фейерверк – «вторую Хиросиму», а «Святому» в этой игре предназначена роль козла отпущения.

---

– Дашуля, не дави на психику! Ты же умеешь завлекать другими методами, а этот годится для подростков.

Совладав с чувствами, Угланова признала поражение:

– Да, дала я маху. Трусом тебя не назовешь. Но дураком, пожалуй, можно.

– Согласен, – засмеялся Святой, отметив про себя некоторую правоту высказывания.

– Пока, – приподнявшись на цыпочках, Дарья поцеловала мужчину.

Она проскользнула в дверь, захлопнувшуюся с оглушительным грохотом. Святой продолжал стоять, ожидая услышать какие-то важные слова.

– Чему быть, того не миновать. Не обманывай себя, Святой! – Голос девушки доносился издалека, примерно с уровня третьего этажа.

Лифт как обычно не работал, и Дарья поднималась по ступеням, останавливаясь у каждого лестничного окна, чтобы посмотреть на Святого. Наконец она, не выдержав, облегчила душу:

– Сдавайся!

Снизу ей ответил раскатистый мужской баритон:

– Каждая крепость когда-нибудь сдается! Особенно если осада длится вечность.

Поймав такси, Святой поехал к себе. Он снимал двухкомнатную квартиру в неприметном спальном районе.

* * *

Шумная тусовка постепенно забывалась. Дарья раздумала писать репортаж о наркотических забавах эстрадных звезд, отложив ее на потом. Она увлеклась новой темой о закрытых военных городках, брошенных Министерством обороны на произвол судьбы.

Вскоре неугомонная журналистка укатила в продолжительную командировку. Руководствуясь непредсказуемой женской логикой, Дарья не предупредила Святого о своем отъезде, оставив на автоответчике краткое сообщение.

Анус тоже канул в небытие. След наркоторговца, казалось, затерялся навсегда. Но судьба тасует карты по-своему, определяя, где пересекутся дороги разных людей.

С отъездом Дарьи Святой с головой окунулся в работу: ушлый бизнесмен прикупил партию раритетов, требовавших срочной реставрации. В гараже-ангаре появились уникальные экземпляры, среди которых особенно выделялся один лимузин.

Четырехдверный «Опель» с откидным верхом, по непроверенным данным, принадлежал когда-то рейхсмаршалу Герингу, главнокомандующему военно-воздушным флотом нацистской Германии. Время не пощадило автомобиль. Коррозия и езда по российским дорогам изувечили машину. Бизнесмен, отваливший изрядный куш за приобретение, требовал восстановить «Опель». Машину можно было продать за границу поклонникам толстозадого нациста или настоящим ценителям старины. Денег от подобной сделки могло хватить на строительство настоящего музея и на взятки для московских чиновников, не привыкших мелочиться.

Вся бригада, засучив рукава, принялась обхаживать автомобиль. Святой дневал и ночевал в ангаре на пару с Николаевичем. Старик, года два назад похоронивший жену, не любил сидеть без дела. Работой он спасался от одиночества.

Машина стараниями умельцев, каждый из которых был в своем роде уникальным, обновлялась, приобретая вторую молодость. Отполированный корпус «Опеля» сиял новым лаком и хромированными крыльями. Под капотом без пятнышка масла находился обновленный двигатель. Оставалось доделать сущие пустяки, связанные с механизмом подъемника верха, амортизаторами и элементами внутренней отделки. Ударно потрудившаяся бригада, вкалывавшая без выходных, взяла у владельца гаража краткосрочный отпуск, и недоделки пообещали ликвидировать Святой и Николаевич.

Святой вообще удивительно быстро сходился со стариками. Не с дебиловатыми маразматиками, полагающими, что все лучшее осталось в прошлом, а настоящее – сплошное дерьмо и болото. Нет, Святой находил общий язык с людьми, у которых за простецкой внешностью скрывалась мудрость, приобретаемая только с годами. Николаевич принадлежал к такому сорту людей. Немного ворчливый, любящий загнуть матерком по подходящему поводу, старик был мастером от бога. В суждениях он был резок, но справедлив.

В полдень они, соорудив импровизированный стол, обедали. Дед купил китайскую лапшу быстрого приготовления, а Святой – банку польского паштета, печенье и фасованный в пакетики чай. Поглощая незамысловатую трапезу, они смотрели телевизор и обменивались впечатлениями о последних событиях в мире.

Маленький портативный приемник принес из дома Николаевич.

Шла передача о Югославии и событиях вокруг нее. Кадры хроники начала натовской операции сменялись сценами у американского посольства в Москве. Подвыпившие сограждане орали лозунги, оскорбляющие надменных янки. По стенам посольства сползал яичный желток и краска. Кадры давались без комментариев.

– Поздно кипятком писать, – прихлебывая чаек, пробормотал дед.

– Ты о толпе у посольства? – спросил Святой.

– Пошумели и разошлись. Детский сад. Разве это политика? Байстрюки глотки подрали, подрыгались, ноги о штатовский флаг вытерли и п…ц. Напугали ежа голой жопой. Американцы как бомбили, так и бомбят сербов. Вот у них политика! Шарашат на всю катушку, а раньше на нас оглядывались.

– Ты, Николаевич, о советском прошлом грустишь?

Святой аппетитно хрустнул печеньем.

– Армию зря не сберегли. Еще не раз кровавыми слезами умоемся. А прошлое… – дед задумчиво посмотрел на огрубевшие руки с подушечками мозолей. – Не больно мы жировали в прошлом, чтобы о нем сожалеть. Вкалывали за гроши и слушали сказки про светлое будущее. Сейчас тоже говоруны всякие басни рассказывают. Кто о былом величии воет, кто о реформах. Целая Государственная Дума трепачей. Конечно, и там толковые мужики есть, да что-то проку от них мало. Большинство только на словах за народ болеет, а у самих ряшки от жира лопаются. Мрачные у нас перспективы, хотя страна и люди отличные. Подчистить бы от дерьма всякого, законы научиться уважать – тогда бы дело сдвинулось с мертвой точки. А пока живем во вселенском бардаке, будем бегать по замкнутому кругу и дубасить друг друга по башке на митингах. Кто портретом Сталина, кто царя-батюшки или Ельцина. Вождей у нас – на любой вкус.

Удрученный нарисованной картиной политического прошлого и настоящего страны, дед ожесточенно сплюнул под ноги. Помолчав, достал непочатую пачку дешевых сигарет без фильтра. Закурив, выпустил колечко дыма и долго смотрел, как оно тает, возносясь к высокому сферическому своду ангара. За стенами из гофрированного железа шумел прогретый солнцем летний день. Внутри ангара царили полумрак и тишина, нарушаемая лишь негромкими звуками, доносящимися из телевизионных динамиков. Свет в огромное помещение проникал сквозь окна под самой крышей и распахнутые створчатые ворота.

Святой и старик сидели возле отполированного почти вручную лимузина как два отшельника в гигантской пещере. Каждый думал о своем, не нарушая таинства тишины. Чаще всего воспоминания навещают людей в долгой дороге или в уединенном месте, недоступном для шума и гама. Святому не хотелось погружаться в воспоминания, заполненные лицами погибших товарищей, сполохами выстрелов, предсмертными криками и проклятиями. Жить воспоминаниями – удел слабых. Ничего не забывать умеют только сильные…

– Может, кирнем? – лихо пристукнув кулаком по колену, предложил вышедший из оцепенения старик.

Не дожидаясь согласия, дед достал кошелек и принялся пересчитывать мятые купюры. Николаевич не был любителем заложить за воротник. В компаниях он выпивал строгую норму в сто пятьдесят граммов и не позволял себе перебора.

– Пить надо с умом. Для удовольствия, а не для унитаза, – как лозунг повторял старик каждый раз, когда ему пытались увеличить норму.

По номиналам извлекаемых из потертого кошелька дензнаков Святой определил, что напарник готовится к покупке полноценной бутылки.

– Что, дед, в загул постановил уйти? Что-то на тебя не похоже, – Святой укоризненно покачал головой.

– Уважь, составь компанию. Тошно мне что-то на душе, – признался старик. – Возьмем винца благородного. Почаркуем. А хочешь, коньячком побалуемся.

Накануне бизнесмен, не стесненный в средствах, выплатил ударно поработавшей бригаде аванс. Старик тратил деньги крайне экономно, покупая лишь самое необходимое из еды и одежды. Львиная доля расходов Николаевича приходилась на инструменты. Тут он не скупился, выкладывая за немецкие сверла, шведские резцы или американские шлифовальные машинки впечатляющие суммы. Инструменты деда хранились в отдельном незапертом шкафу, но никто и пальцем не смел к ним прикоснуться. Железное правило не распространялось только на Святого, которому потомственный рабочий доверял пользоваться коллекцией отменных инструментов. Святой не злоупотреблял доверием старика, заглядывая в заветный шкаф только по крайней необходимости. Предложение выпить он все же отверг:

– Зачем деньги переводить? Ты же «капусту» в железки вкладываешь. А я на днях в магазине видел отменные «бошевские» сверла в наборе. Мечта, а не сверла! Хочешь, координаты магазина дам?

Водрузив на ломоть хлеба пластину ветчины, Николаевич принялся неспешно пережевывать пищу. Старик привык все делать основательно и неторопливо. Расправившись с едой, он вытер рот тыльной стороной ладони.