Генрих Альтов - Опаляющий разум (сборник)

• Название: Опаляющий разум (сборник)
• Автор: Генрих Альтов
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО "ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1968

Рисунки В. Наумова. Для старшего возраста.

---

Вениамин Николаевич мычал что-то восторженное. Он все еще не мог выплюнуть «антискрежетин».

Археоптерикс был великолепен. Конечно, я смотрел на него почти родительскими глазами, но он и в самом деле был красив: изящная, как игрушка, крылатая ящерица.

Птенцы обычно уродливы и имеют жалкий вид. Нужно время, чтобы они стали красивыми птенцами. Новорожденный же археоптерикс — уменьшенная копия взрослого археоптерикса. Подобно маленьким змейкам, археоптерикс с первых минут появления на свет способен к самостоятельному существованию. В нем нет ничего… как бы это сказать… детского. Только перья похожи на чешуйки. Впрочем, на голове перья и в самом деле переходят в чешую. Голова сплющенная, вытянутая, без клюва. Во рту множество мелких зубов. Глаза желтые, со сросшимися, как у змеи, прозрачными веками. Туловище вытянутое, с длинным и широким хвостом. Очень красивые перья — синеватые, с металлическим отливом. Самое удивительное — пальцы на передней кромке крыльев. Большие, когтистые, вытянутые вперед.

Судя по всему, маленький археоптерикс не испытывал страха. Он вертел плоской ящерообразной головой, смотрел на нас и даже пытался ущипнуть мой палец.

— Снимайте, скорее снимайте! — прошептал Вениамин Николаевич (он наконец освободился от «антискрежетина»).

Я передал ему археоптерикса. Мне хотелось, чтобы в кадре уместились, кроме археоптерикса, и мы с Упшинским. Я отодвинул штатив подальше, навел аппарат, включил автоспуск и побежал к Вениамину Николаевичу.

И вот в этот момент ему стало плохо. Он побледнел, схватился за сердце и, протянув мне археоптерикса, тихо сказал:

— Возьмите…

Я подхватил Вениамина Николаевича, взял у него археоптерикса (он тут же ущипнул меня) и сунул его Клеопатре.

А потом были сумасшедшие полтора часа, когда я поил Упшинского лекарствами (не знаю какими) и бегал по соседним дачам, отыскивая телефон. Вернулся я на машине «неотложки» и увидел Упшинского на веранде.

Вениамин Николаевич, в расстегнутой пижаме, босиком, стоял у голубятника и выкрикивал в пространство изречения скорее фольклорного, чем дипломатического характера.

— Полегчало, — констатировал пожилой санитар и запихнул носилки в машину.

Вениамину Николаевичу и в самом деле полегчало, по археоптерикс бесследно исчез.

Сейчас трудно сказать, как это произошло. Может быть, у археоптериксов нет почтения к родителям. Может быть, Антоний и Клеопатра сами затеяли драку со своим странным отпрыском. Но бой в голубятнике был крепкий, это факт. Голуби до утра сидели на крыше и сердито переговаривались. По веранде летали перья.

Куда делся археоптерикс, до сих пор неизвестно. Я тогда сразу обшарил голубятник. Осмотрел веранду и комнаты. Залез даже на чердак. Безрезультатно.

Рано утром из города примчался мальчишка, и мы вдвоем тщательно осмотрели сад.

Вениамин Николаевич никак не мог улежать в постели. Он торжественно поцеловал Дерзкого Мальчишку и тут же расплакался. Всхлипывая, он объявил, что успел полюбить археоптериксеночка и поэтому надо искать и искать.

Даже взрослые археоптериксы не летают, они могут только планировать. Зато взбираться по деревьям археоптериксы, наверное, умеют с первого дня. Вряд ли наш археоптерикс сразу ушел далеко. Но попробуй отыщи эту маленькую полуптицу-полуящерицу…

Сегодня девятый день после исчезновения археоптерикса. Теперь он может быть и в нескольких километрах от дачи. Пищи кругом достаточно: ягоды, насекомые.

Обидно, что не осталось даже фотоснимка. На единственном снимке, сделанном в ту ночь, запечатлен Вениамин Николаевич. В очках у него отражается моя перекошенная физиономия. Археоптерикс в кадр не попал.

Два дня мы занимались поисками. Потом Упшинский пошептался с мальчишкой и объявил:

— Хватит! Проще получить дюжину новых археоптериксов,[5] чем найти этого наглеца. В конце концов, есть еще порох в палеофиксаторе! В следующий раз будем умнее.

Да, в следующий раз мы обязательно будем умнее!

Весь второй этаж дачи заставлен инкубаторами и термостатами. Мы потратили на это неделю. Полсотни яиц будут подвергнуты действию палеофиксатора. Мы получим целый допотопный зверинец.

Вениамин Николаевич для закалки ходит в Палеонтологический музей: рассматривает скелеты вымерших животных. Он уверяет, что уже привык, освоился и теперь не станет волноваться даже при встрече со взрослым тираннозавром.

Время еще есть, я думаю приладить автоматическую кинокамеру. На окнах — прочные сетки, на дверях — замки. Отсюда и бронтозавр не выберется!

Кстати о бронтозаврах. Тогда, в первый раз, не случайно вместо птеродактиля получился археоптерикс. Дело в том, что птеродактили — не предки птиц. Точно так же, как ихтиозавры — не предки рыб, а бронтозавры — не предки современных млекопитающих. Поясню это примером. Мы иногда говорим, что человек произошел от обезьяны. Здесь известное упрощение. Человек и обезьяна имеют общих предков. Это как бы две ветви, растущие из одной точки ствола.

У динозавров и млекопитающих тоже есть общие предки — древнейшие пресмыкающиеся и земноводные. Применяя палеофиксатор, нельзя без некоторых дополнительных операций получить бронтозавра или зауролофа. Нельзя получить и птеродактиля: родословная современных птиц восходит (через археоптериксов) к тем же древнейшим пресмыкающимся.

Мы это учитывали. Тут, к сожалению, все дело в кустарном исполнении палеофиксатора. Трудно с достаточной точностью провести дополнительные операции, которые должны направить развитие зародыша «по боковой линии».

Правда, мы уже наметили пути усовершенствования палеофиксатора. Думаю, скоро удастся получать любых животных. Но пока (в опыте, который мы сегодня начали) придется рассчитывать, так сказать, на прямых предков.

Древнейшие пресмыкающиеся не пользуются у широкой публики такой популярностью, как бронтозавры и птеродактили. Однако среди «прямых предков» тоже немало экзотических созданий. Мы намерены, в частности, получить полдюжины диметродонов. Это трехметровые ящеры с высоким, как парус, гребнем во всю спину. Запрограммированы также четыре мастодонзавра (представьте себе жабу величиной с танк) и десяток мосхопсов (ящеры, похожие на гигантских кривоногих такс).

На этой экзотике настоял Вениамин Николаевич. Неделю назад мы всей компанией ходили в одну околонаучную инстанцию. Упшинский сказал, что умные люди поймут и поддержат нас. Умные люди, конечно, поняли бы и поддержали. По нам попался жизнерадостный болван. Он оглушительно хохотал. Он хохотал так, что звенели стекла книжного шкафа и в открытую дверь кабинета заглядывали чьи-то испуганные лица. Мы ушли, преследуемые пушечной силы хохотом.

Но мы еще придем в этот кабинет. Будьте уверены! Проще показать, чем доказать. Так что не удивляйтесь, если в один прекрасный день вы встретите на Рязанском шоссе небольшое стадо диметродонов, мастодонзавров и мосхопсов…

ДЕВЯТЬ МИНУТ

Это произошло через месяц после вылета с Грозы, планеты в системе Фомальгаута. В плазмотроне, снабжавшем энергией противопылевую защиту, началась неуправляемая реакция. Автоматы выбросили в пространство взбесившийся реактор.

— Придется разойтись в самые дальние отсеки, — сказал инженер.

У нас не было командира, каждый делал свое дело.

— В самые дальние отсеки! — упрямо повторил инженер, хотя никто не возражал. — В случае чего… даже один человек доведет корабль. И не двигаться. Пойдеы с шестикратным ускорением. Четыре месяца…

Я был одни в обсерватории. Изредка приходилось подниматься с амортизационного кресла, проверять электронику, менять отснятые кассеты. Бесполезная, в сущности, работа: все, что можно было сделать, мы сделали еще на пути к Фомальгауту. Но приборы наполняли обсерваторию шумом жизни. Книги, проигрыватели, кинопроекторы — мы отдали их тем, кто остался на Грозе. И в эти долгие недели я думал, только думал.

До нас — если не считать испытательных рейсов — летали лишь к Альфе Центавра и Сириусу. Мы первыми ушли к Фомальгауту. В тот день, когда буксирные ракеты повели «Данко» к стартовой зоне, в списках экспедиции числилось сто десять человек. Полет продолжался больше года. Тридцать две планеты, обращающиеся вокруг ослепительно белого солнца, — это вознаградило нас за все. Мы считали, что трудности позади. Но из четырех разведывательных групп, ушедших к планетам, вернулась только одна — с Грозы. Тогда мы высадились на Грозе. Мы построили ракетодром и базу, наши реапланы облетели Грозу от полюса до полюса.

Она странная, эта планета. Вначале она показалась нам удивительно тихой. Но ее ураганы… таких ураганов на Земле не знали. Они обрушивались внезапно. Три минуты черного хаоса — всего три минуты, — и снова тишина.