Софья Радзиевская - Болотные робинзоны

• Название: Болотные робинзоны
• Автор: Софья Радзиевская
• Издательство: Татарское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1972

В ней читатель узнает, что произошло в деревне Малинке во время Отечественной войны («Болотные робинзоны»).

Герои С. Радзиевской подкупают смелостью, мужеством; всех их объединяет глубокая вера в человека, в его лучшие душевные качества.

Повесть написана живо и увлекательно. Автор хорошо знает природу, жизнь птиц и зверей и своими наблюдениями делится с юным читателем.

---

Под нарами что-то зашевелилось, и опять послышался тихий стон. Бабушка Ульяна опустилась на пол и прилегла, заглядывая под нары.

— Гришака! — удивилась она. — Что ты там делаешь?

— Лежу, — послышался не сразу упрямый голос Гришаки.

— А ну вылезай оттуда! — распорядился дед Никита и, не дождавшись ответа, нагнулся, засунул руку под нары.

Показалась маленькая съёжившаяся фигурка Гришаки. Он лежал на спине, подняв кверху руки с растопыренными пальцами. Бабушка Ульяна всмотрелась и вскрикнула:

— Дитятко ты моё, да что это ты сделал с руками?

— Головешку… — медленно, как всегда, проговорил Гришака, но тут же не удержался и застонал. Обожженные руки его покрывали большие пузыри.

Дед Никита хлопнул себя ладонью по голове:

— А мы и не подумали — кто это нам помощь дал? Головешкой-то! Не будь Гришаки — ни один бы до крыльца не дошёл.

— Хлопчик ты мой, — засуетилась бабушка Ульяна с перевязкой. — Да чего ж ты голыми руками за головешки хватался?

— А чтобы вас волки не съели, — ответил Гришака.

— Чего ж ты под нары запрятался? — допытывалась бабушка Ульяна и, обняв Гришаку за плечи, ласково заглянула в упрямые глаза.

— Плакать! Чтобы не видали! — сердито отозвался он, но вдруг, не выдержав, уткнулся головой в руки бабушки Ульяны и горько заплакал.

Глава 13 ПИСЬМО ПОМОГЛО

Утром перед избушкой на вытоптанном и залитом кровью снегу остались только обрывки шкуры и чисто доглоданные кости. Волки поужинали убитыми и исчезли так же внезапно, как и появились. Следы показывали, что они долго кружили около сарая и даже забирались на крышу, но дедова постройка выдержала испытание.

— Шкур жалко, — сказал Саша огорчённо. — На память бы сохранить. Ковры можно было бы сделать. — Ему было очень обидно, что так бесславно пропали трофеи его первой охоты.

— Хорошо, что твоя-то цела, — отозвался дед Никита.

Они стояли возле дома: Саша с ружьём, дед Никита с топором в руках.

— Бабка, сегодня из дому ребят никуда не пускай, — сказал дед Никита, возвращаясь в хату. — Может, волки ещё за кустами лежат, нас караулят. С них станется. И Шейку привяжите, зря может пропасть собачонка.

— А как же скотину кормить будем? — бабушка Ульяна остановилась около печи с ухватом в руках. — Корову молоко подпирает, доить надо…

— Сашок с тобой пойдёт с ружьём. А Андрейке выходить ещё не нужно, пускай в хате сегодня посидит. На охрану довольно тебе и Сашка.

Андрейка от обиды Саше даже язык показал и, прихрамывая, подошёл к окну. Саша притворился, что ничего не заметил, но не утерпел и в отместку несколько раз звонко щёлкнул затвором ружья, будто проверяя, хорошо ли ходит.

Андрейка в это время посмотрел в оконце и вдруг, вскрикнув, бросился к двери, распахнул её и побежал по тропинке вниз.

— Папа! — крикнул он отчаянно. — Папа!

— Сашок, куда это он? Тронулся что ль? — И дед Никита приставил козырьком руку к невидящим глазам. — Гляди скорей, Сашок!

Но Саши тоже уже не было. Забыв про ружьё и про волков, он выскочил из избушки: из леса на горку поднимались два человека в белых полушубках и белых шапках-ушанках.

Передний остановился и, подхватив Андрейку на руки, высоко поднял его над головой.

— Сынок! — произнёс он громко и повторил совсем тихо: — Сынок… Сынок…

А Андрейка, прижимаясь к отцу, громко плакал и сквозь слёзы твердил:

— Папа… папа…

Волки были забыты. Все выскочили из хаты кто в чем и окружили их.

— Степан! Степан! Да пусти ж ты Андрейку! Да откуда ж ты явился? — говорил дед Никита, задыхаясь от быстрого бега.

Опустив Андрейку на землю и продолжая держать его одной рукой, Степан другой обнял деда за плечи и прижал его так, что тот охнул.

— Отпусти, костолом, — крикнул он сердито, но все видели, что дед не сердится, а только пыхтит и трёт глаза, будто в них что-то попало. И Степан тоже не испугался, потому что, опустив Андрейку, опять обнял деда Никиту крепче прежнего…

— Знаю, Николай с Федоской говорили. Один он у меня остался, — сказал Степан дрогнувшим голосом. — Сохранил же мне сына, дед! — И тут он так прижал к себе деда Никиту, что тот уже по-настоящему закричал и забарахтался.

— Отстань, полоумный, — отбивался дед. — Это же не я, не я! То его Сашок из лесу на спине приволок, даром старые рёбра ломаешь!

Саша взглянул в голубые глаза Степана, так похожие на Андрейкины, и растерялся.

— Я только, я только его похоронить хотел, — забормотал он. — И лопату взял. А как же его хоронить, когда он живой?..

Степан не выдержал, рассмеялся. Смеялись и дед Никита, и молодой разведчик, а Саша покраснел и опустил голову.

Наконец Степану стало жалко мальчика.

— Ну, довольно, — скомандовал он шутливо. — Там разберёмся. Марш до хаты, голытьба!

— А мамка моя не пришла? — раздался около них низкий детский голос.

Степан обернулся. Маленькая фигурка в рубашке с забинтованными руками стояла перед ним. Широко раскрытые глаза смотрели с такой тоской, что все замолчали и опустили головы.

Молодой разведчик опередил Степана: нагнулся и осторожно взял за локти маленькие дрожащие руки.

— Ты, Гришака? — серьёзно спросил он. Мальчик кивнул головой, не отводя взгляда от его глаз.

— Мы твоё письмо нашли, — объяснил разведчик. — Вот и пришли. Твоя мамка тоже… — голос его дрогнул, — тоже вот так, может, придёт. Ты… ты, Гришака, надейся, ладно? — добавил он и почувствовал, что руки мальчика перестают сопротивляться, поддаваясь ласке.

— Я-то надеюсь… даже ночью, — тихо ответил Гришака и опустил голову, но, почувствовав, что разведчик осторожно поднимает его на руки, сразу выпрямился и отступил. — Маринку возьми, — сказал он отрывисто. — Она маленькая. А я, я сам большой. — И, повернувшись, зашагал к дому. По тому, как он осторожно приподнимал вытянутые руки, можно было понять, как они мучительно болят.

Бабушка Ульяна плакала, припав к груди Степана, точно всё её спокойствие и мужество сломились от радости неожиданной встречи.

— Стёпа, Стёпушка, вот как довелось свидеться! — повторяла она.

— Не плачь, бабуся, — тихо сказал Степан. — Вы вон сколько птенцов от смерти спасли. Этим утешайтесь. Ещё-то кто есть с вами?

— Наталкин Ванюшка, — отвечала бабушка Ульяна. Она вытерла глаза и выпрямилась: напоминание о детях сразу возвратило ей силы. — Да вот, кого видишь, все мы тут. А ты-то как тут оказался?

— По заданию, бабушка. Потом расскажу. А в Малинку начальник разрешил наведаться. Не терпелось узнать, как вы там. И вот узнал… — Степан опустил голову, замолчал. Между тем молодой разведчик, подхватив на руки близнецов, бегом донёс их до избушки и поставил на нары. Шёпот в углу заставил его обернуться. Гришака опередил его и теперь, нагнувшись к самому уху Маринки, говорил:

— Дядя Степан пришёл и ещё… По письму пришли. Значит, и мамка по нему придёт. Поняла?

— Поняла, — также тихо ответила Маринка и взглянула на брата сияющими глазами.

Глава 14 «МЫ СКОРО ВЕРНЁМСЯ»

Малыши давно уже заснули на нарах, заснул и измученный болью Гришака, а Саша и Андрейка, притащив два чурбака, сели рядом и, чуть дыша, слушали рассказ Степана.

Оказывается, в лесу жили партизаны. Они взрывали мосты и рельсы, нападали на немецкие обозы. А теперь из Москвы им пришлют самолёты с оружием и лекарствами, а раненых бойцов увезут в тыл.

— Нужно только ровное место, где самолёт может приземлиться, — договорил Степан и, свернув козью ножку, оглянулся: где бы прикурить?

Саша и Андрейка так и рванулись к коптилке, стоявшей на печке.

— Я!

— Нет я! — заговорили оба, одновременно хватаясь pа черепок с фитилём в медвежьем жире. Но тут же вскрикнули от огорчения: огонёк заколебался, пустил тонкую струйку дыма и погас…

В темноте раздался весёлый смех, какое-то чирканье, и огонёк зажигалки осветил Сашу и Андрейку, в полной растерянности продолжавших держаться за края черепка.

— А ну, давайте сюда вашу стосвечовую, — смеялся разведчик, — или примёрзли к краям?

Огонёк в черепке снова засветился.

— Вот я и думаю, что на Лебяжьем озере лучше всего, — продолжал Степан, когда все успокоились. — Ровно, и озеро большое, и место глухое. Таких мест немцы боятся, а партизанам они — родной дом. В разведку я сам вызвался идти: места родные, знакомые и… — тут Степан ласково потрепал Андрейкины светлые волосы, — об нём душа болела. Слышали мы, пропала Малинка, а всё думалось, хоть посмотреть, где мой хлопчик лежит…

— Я и лежал, — отозвался Андрейка. — Я и лежал. И даже не слышал, как меня Сашок тащил. Только помню, как они конфеты на траву покидали и нам велели поднимать. И я — тоже…

Степан сжал руки так, что пальцы громко хрустнули, и встал, головой почти упираясь в потолок.

— Спать пора, — отрывисто сказал он. — Нет, бабуся, мы не на нарах, а на полу, там свободнее.

Андрейка уже крепко спал и во сне продолжал держать руку отца, а Саша лежал рядом с ним и смотрел в темноту, пока золотые искры не запрыгали у него перед глазами, и думал.