Лора Бекитт - Роза на алтаре

• Название: Роза на алтаре
• Автор: Лора Бекитт
• Издательство: РИПОЛ Классик
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-3838-Х

Любовный роман времен Французской революции. Политические события безжалостно вмешиваются в жизнь и перекраивают судьбу юной аристократки Элианы. Любимый мужчина, озабоченный карьерой и благополучием, уезжает из Франции. Не имея надежды встретиться с ним, Элиана выходит замуж, но брак оказывается недолог – гвардейцы безжалостно убивают супруга. Она сама оказывается в тюрьме и приговорена к гильотине. В последний момент, благодаря смелости и отваге незнакомца, ей удается бежать…

---

– И все-таки я не понимаю, как можно бросить армию! Это же предательство! Что же он за человек, этот Бонапарт?!

Бернар перехватил ее взгляд, и молодая женщина увидела, как выражение его глаз на мгновение изменилось – в них появилась та самая пленительная загадочность и некогда покорившая Элиану притягательная романтическая смелость.

– Видите ли, Элиана, вы судите о генерале Бонапарте чисто по-человечески, а между тем он – один из немногих людей, чьи поступки следует оценивать прежде всего, если можно так выразиться, с точки зрения истории. Ему просто необходимо было вернуться во Францию! Пока армия воевала в Египте, наша страна потеряла почти все итальянские владения, и на других фронтах создалось угрожающее положение. Внутри страны назревал мятеж… Генерал Бонапарт был единственным, в кого народ продолжал верить, кто мог справиться со всем этим хаосом.

Что касается чисто человеческой оценки… Если смотреть с позиции солдата, генерал, который отдает свою лошадь раненым, который помогает переносить больных чумой, который ободряет всех и жертвует всем ради спасения войска, – хороший генерал.

Его армия – стремительная, легкая, как птица, его ведут звезды, он видит их свет сквозь пороховой дым и кровавый туман. Он всегда уверен в победе и умеет вселять эту уверенность в сердце каждого солдата. Он обладает непревзойденным талантом военачальника и все решает мгновенным и сильным ударом в уязвимое место противника, он взвешивает каждое свое решение, как аптекарь лекарство, но в случае необходимости может действовать с молниеносной быстротой.

– Но ведь он потерпел поражение, – тихо заметила Элиана.

– Да, – согласился Бернар, – к сожалению, этот великий человек более чем кто-либо подвластен воле рока. – И прибавил задумчиво: – Да, именно так: не судьба. Но он еще возьмет свое. А ему отпущено многое.

– Но ведь война – это страшно, Бернар!

Он легко коснулся ее руки.

– Очень страшно, Элиана. И дело даже не в физических лишениях. На войне обнаруживается истинная суть каждого человека, выявляется все самое хорошее и самое плохое, и, бывает, люди сами себя не узнают. Война убивает в них иллюзии, а ведь в иллюзиях не только наша слабость, но и наша сила. Порой они защищают нас от внешнего мира, служат нам своеобразной оболочкой; на войне же человек кажется самому себе странно обнаженным, он с ужасом заглядывает в бездны собственного сознания, в мрачные глубины души и тонет в них. И тогда, движимый стремлением спастись, он выковывает броню для своего сердца, он начинает привыкать к потерям, своим и чужим. Равнодушие, черствость, злоба служат ему защитой от боли. Злоба – она таится в зрачках, ощущается в твердости руки, сжимающей ружье или саблю. Поверьте, Элиана, бесконечно тяжело изо дня в день находиться рядом с людьми, сердца которых словно налиты свинцом. Проходит совсем немного времени, мир начинает преображаться на глазах, и даже ласковое солнце кажется жгучим чудовищем. Хотя на войне нередки случаи поразительной жертвенности и величайшего героизма, в ней все-таки нет никакой романтики.

– Мне кажется, я тоже разучилась мечтать, – прошептала Элиана, неотрывно глядя на скользящие по стене тени.

И Бернар мягко произнес:

– Вы никогда не утратите эту способность, Элиана, потому что вы – женщина, даже более того – женщина, у которой есть дети. Когда вы с нежной задумчивостью смотрите в личико своего ребенка, то поневоле грезите о будущем. Вы, сами того не замечая, живете под сенью ангельских крыльев, в вашем сердце – вечная любовь: к детям, к близким людям, ко всему прекрасному, что существует в мире. А любовь и мечта неразлучны, как сестры.

– Возможно, вы правы, – сказала Элиана и ничего более не добавила.

Молодая женщина не хотела, чтобы Бернар думал, будто она разыскала его и ухаживала за ним в надежде в будущем получить от него поддержку.

Она заметила, что он не стремится сблизиться с Роланом, который – женщина понимала и чувствовала это – с того самого момента, как Бернар поселился в их доме, жил в затаенной надежде на то, что у него наконец-то появится отец. Элиана не раз видела, как мальчик украдкой пытается поймать взгляд Бернара и возбужденно вздрагивает при звуке его голоса.

В отношении Бернара к ней тоже чувствовалась сдержанность. Похоже, он был благодарен ей – и только.

Возможно, он сомневался в ней или напротив – не был уверен в себе? Элиана не знала и не пыталась что-либо изменить: совершить перелом в их отношениях или же раз и навсегда провести границу. На первый взгляд могло показаться, что она, потеряв одного мужчину, готова была тут же броситься в объятия другого, но на самом деле все обстояло куда сложнее.

Со времени разлуки с Максимилианом прошло около двух лет, но и сейчас, укачивая Адель, молодая женщина, бывало, смахивала слезы при мысли о том, что все могло сложиться иначе. Или не могло? В любом случае Элиана не была уверена, что у нее достанет душевных сил начать жизнь с другим мужчиной, даже таким, как Бернар, ее давним спасителем, отцом ее сына.

Возможно ли построить новый мир, неся в душе груз прошлого, кутаясь в лоскутья старых фантазий? У них с Бернаром не было опыта совместной жизни, они вообще очень мало знали друг друга… Конечно, тогда, в девяносто третьем, на фоне картин вселенского ужаса, его романтический, смелый поступок вызывал в ее душе чувство, похожее на любовь, но теперь… Она в известной степени разочаровалась в Максимилиане и все-таки не могла его забыть, она уважала и ценила Бернара и была полна сомнений… Но Бернар был близко, и она могла попытаться – ради Ролана, ради него самого, а возможно – и ради себя.

Вскоре Бернар смог сидеть на постели, а затем – вставать и, несмотря на мягкие запреты Элианы, ходить по комнате. Его по-прежнему регулярно трепала лихорадка, и молодая женщина не хотела, чтобы он делал над собой лишние усилия.

Хотя средства были на исходе, Элиана старалась получше накормить Бернара; ей нравилось заботиться о нем, нравилось видеть, как он с молчаливой благодарностью следит за ее хлопотами.

Поскольку у Элианы не было служанки, она сама делала покупки. Молодая женщина любила ходить на рынок в рассветные часы, когда вдохновенное, величавое спокойствие Парижа начинает нарушаться скрипом колес крестьянских повозок, ударами кузнечного молота, выкриками разносчиков, когда нежные краски неба словно растворяются в воздухе, и купающийся в свете зари город кажется монолитом из золотисто-розового камня, и его отражение тонет в прозрачной глубине Сены. Ей нравилась прохлада и свежесть раннего утра, нравилось пробираться между заваленных товарами рядов крытого рынка, над которыми витали запахи кож, масел, сукна и знаменитых гонесских булок.

Элиана отправлялась за покупками в своем неизменном сером капоре с завязанными под подбородком розовыми лентами, в сером шерстяном платье с закрытым воротом, высокой талией, рукавами фонариком, суживающимися книзу, и с плотно обхватывающими запястья манжетами, а поверх надевала старый спенсер. Небольшая легкая корзинка висела на сгибе руки.

Несмотря на то, что она снова была бедна, все делала своими руками и мысли ее занимали вещи бесхитростные и простые, она не чувствовала себя сломленной и униженной – ведь она знавала и худшие времена.

Как-то раз, придя домой, молодая женщина увидела, что Бернар проснулся и сидит на кровати. На нем были форменные брюки и рубашка из грубого, но белоснежного полотна, оттенявшего золотистую смуглоту кожи. Бернар выглядел куда лучше, чем пару недель назад, только казался очень худым. Впрочем, ему шла худоба – она придавала его облику какую-то особую юношескую легкость.

Элиана попыталась вспомнить, сколько ему лет. Должно быть, чуть более тридцати… Не так уж много для того, чтобы начать новую жизнь.

Поздоровавшись, она положила покупки на стол и сняла шляпу. Потом спросила:

– Как самочувствие, Бернар? Вам, кажется, лучше?

– Да, – отвечал он, – настолько лучше, что я наконец решил поговорить с вами, Элиана.

Молодая женщина заметила, что в глубине его взгляда прячется настороженность, и поняла, что разговор будет серьезным.

– Хорошо, – просто сказала она, опускаясь на стул, – я слушаю вас, Бернар.

Он сделал паузу, очевидно, собираясь с мыслями, потом медленно произнес:

– Я даже не знаю, как благодарить вас, Элиана, за то, что вы для меня сделали! Я же вижу, вы отнимаете от себя последнее, вы ютитесь в каморке…

Она сделала протестующий жест, но Бернар мотнул головой.

– Не спорьте. Я знаю, что вам и прежде приходилось нелегко. Признаться, я не подумал о том, что тогда, в девяносто третьем, вы можете остаться с ребенком.

Он впервые коснулся прошлого, и Элиана невольно затаила дыхание.

– Я не жалею, – сказала она, – я очень люблю этого мальчика и не представляю своей жизни без него.