Лора Бекитт - Роза на алтаре

• Название: Роза на алтаре
• Автор: Лора Бекитт
• Издательство: РИПОЛ Классик
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-3838-Х

Любовный роман времен Французской революции. Политические события безжалостно вмешиваются в жизнь и перекраивают судьбу юной аристократки Элианы. Любимый мужчина, озабоченный карьерой и благополучием, уезжает из Франции. Не имея надежды встретиться с ним, Элиана выходит замуж, но брак оказывается недолог – гвардейцы безжалостно убивают супруга. Она сама оказывается в тюрьме и приговорена к гильотине. В последний момент, благодаря смелости и отваге незнакомца, ей удается бежать…

---

– Вы знаете этого мужчину?

– Нет, никогда его не встречал. Он из военных, офицер…

Женщина нахмурилась.

– Странно. Моя сестра вас видела?

– Нет.

Шарлотта улыбнулась. Так могла улыбаться только потомственная аристократка – обезоруживающе безжалостной и в то же время дружелюбной улыбкой.

– Едва ли стоило ожидать, что такая женщина, как Элиана, останется одна. Вы же сами бросили ее из-за Софи!

Максимилиан невольно поморщился от произнесенного ею резкого слова.

– Я не бросал Элиану из-за Софи. Мне пришлось уехать – вот и все. Это произошло по вине обстоятельств. С таким же успехом можно утверждать, что Элиана некогда предпочла мне Этьена де Талуэ.

– Что ж, воля ваша. Я рада, что у моей сестры все хорошо. Возможно, теперь она даст о себе знать.

Максимилиан с облегчением кивнул. Потом промолвил:

– Я привез вам с Полем приглашение от Софи и господина Рюмильи. Вас просят пожаловать на прием в его загородный дом.

Шарлотта не удержалась от иронии.

– С чего бы вдруг?

– Софи хочет представить вас своему дяде. Она о вас очень высокого мнения. И я, разумеется, тоже.

С этими словами он почтительно поцеловал кончики ее пальцев.

– Хорошо, – с равнодушной улыбкой отвечала Шарлотта, – я приеду.

Она действительно поехала на прием – через два дня, в экипаже, который любезно прислал господин Рюмильи.

Отодвинув занавески, Шарлотта смотрела в окно, удивляясь неповторимо необычным краскам природы.

Был какой-то странный вечер: со стороны реки надвигалась гроза, и небо там приобрело угрожающе темно-синий цвет. Выше, над головой, оно казалось неестественно сиреневым, еще дальше – дымчатым, и лишь в другой стороне, которую еще не накрыли медленно наползающие тучи, оставалось пронзительно-голубым. Хотя огненный диск солнца уже скрылся из виду, его лучи еще касались земли, и оттого этот тусклый свет выглядел поразительно искусственным, загадочным, словно не имеющим источника.

Было непонятно, день это, утро или вечер: в мире будто бы все смешалось, и стало возможным увидеть то, что желаешь увидеть, узнать все, что захочешь узнать.

По аллеям парков несся прохладный ветер, но деревья стояли околдованные таинственной неподвижностью. На улицах не было ни души, и только огни на набережной мерцали вслед экипажу, точно сотни чьих-то внимательных глаз.

Она прибыла в особняк к назначенному часу. Софи и Максимилиан уже были там, и сам хозяин, господин Рюмильи, вышел навстречу Шарлотте.

– А ваш супруг? – спросил он после приветствия.

– Он просил вас принять его извинения, он не смог приехать, – заученно ответила Шарлотта.

Поль и прежде не любил приемы, а в последнее время и вовсе удалился от общества. И Шарлотта, признаться, не огорчалась. Она была рада стать полновластной хозяйкой своего времени.

Собираясь на прием, Шарлотта надела закрытое красно-бурое платье с плечиками и узкими рукавами и гранатовое колье.

Господин Рюмильи, во фраке лувьерского сукна с широкими отворотами и стальными пуговицами, высокий, подтянутый, всей своей позой, видом, взглядом напомнил ей беркута, хищную птицу, живущую над всеми и в стороне от всех, сильную и бесстрастную, не знающую милосердия и пощады, и Шарлотта с чувством затаенного удовольствия думала о том, как приятно было бы схлестнуться с ним в споре. Она сразу угадала в нем скрытого противника, наделенного агрессивным, изощренным умом политика и гибкостью прирожденного дипломата.

Сегодня, непонятно отчего, Шарлотта испытывала какую-то болезненную нервозность, ее терзали странные предчувствия, словно в ее судьбе должны были произойти перемены. Она не считала себя готовой к этому и вовсе этого не желала. Она привыкла к своей жизни, как привыкают к старой удобной одежде, время убило в ней жажду новизны.

После короткой беседы все прошли в зал, где дамам были предложены легкие вина, а мужчинам – коньяк.

Шарлотта с Софи отошли в уголок и присели на диван, обитый вышитой тканью из Бовэ, подлокотники которого изображали сфинксов.

– Я вижу, вы добились своего, Софи? Вы счастливы? Кажется, ваша помолвка с Максимилианом – дело решенное?

– Похоже, так. А счастье… Наверное, оно никогда не бывает полным. Суть человеческой жизни не только в достижении определенной цели, но и в том, что он приобрел на своем пути. Я многое узнала, многое поняла. И потому не вправе роптать на судьбу.

Софи произнесла эти слова так трезво, потрясающе спокойно, как едва ли сумела бы сделать сама Шарлотта, и та ограничилась тем, что сказала:

– Я рада, что вы пришли к таким выводам, Софи.

Через некоторое время молодая женщина присоединилась к компании мужчин, среди которых был и Максимилиан, а к Шарлотте подошел господин Рюмильи.

Очевидно, он считал своим долгом оказывать новой гостье особое внимание, потому как предложил ей осмотреть дом и вызвался лично сопровождать ее.

Он повел Шарлотту через вереницу комнат, озаренных чарующим светом, струящимся из хрустальных люстр, с поблескивающими, как льдинки, подвесками.

От нее не укрылась мимолетная теплота его взгляда и та заинтересованность в разговоре, какую не могла скрыть холодноватая учтивость, с которой он старался держаться.

Господин Рюмильи привел Шарлотту в небольшую гостиную и сделал жест рукой, предлагая сесть, а потом указал на букет в высокой белой вазе.

– Цветы для вас.

Шарлотта изумленно улыбнулась. В ее доме редко появлялись букеты – почему-то они раздражали ее. Они словно служили напоминанием о том, чего никогда не было в ее жизни.

Она коснулась пальцами лепестков. От цветов веяло трогательной грустью. Божественные создания, жизнь которых искусственно поддерживается влагой; обреченные, распустившись, явив свою красоту миру, тут же умереть!

Потом перевела взгляд на собеседника. У господина Рюмильи было породистое жесткое лицо, густые седые, напоминающие львиную гриву волосы и внимательные голубые глаза, ни на мгновение не дающие догадаться, о чем он думает. Шарлотта знала, что Рюмильи – вдовец. Он слыл грозой своих подчиненных, жил очень замкнуто, хотя обладал большой властью в министерстве, и все время посвящал работе.

– Зачем? – спросила Шарлотта, поймав его пристальный взгляд.

– Потому что вы женщина.

Он произнес это спокойно и веско, почти без всяких эмоций, и Шарлотта промолвила во внезапном порыве отчаянной откровенности, какому хотя бы раз в жизни бывает подвержен любой человек, порыве, появление которого зависит не столько от того, в чьем обществе ты находишься, сколько от твоего внутреннего состояния в этот момент:

– Я не такая, как все!

Он согласно кивнул.

– Я слышал, вы очень умная женщина.

Шарлотта позволила себе усмешку.

– Женский ум – невеликое достоинство в глазах мужчин. Они куда больше ценят красоту.

– Что ж, верно. Но плениться женской красотой – несложная задача.

– Вы правы, – Шарлотта смотрела ему прямо в глаза. Она вдруг решила поднять столь долго опущенное забрало. – Для того чтобы по достоинству оценить ум женщины, надо самому быть человеком неглупым.

Он ничего не ответил, и во время внезапно наступившей паузы его лицо посветлело от каких-то мыслей.

– Это вы сделали интриганку из маленькой Софи? Видели бы вы, что она вытворяла в эмиграции!

Женщина засмеялась.

– Я? Вовсе нет! Просто я дала ей понять, что для женщины важно быть не только чувственной, но и разумной. Человек не может жить чем-то одним, он должен иметь что-то в резерве – тогда ему будет проще приспособиться к переменам.

Они сидели и беседовали около часа, пока не настала пора вернуться к гостям, Шарлотта наслаждалась явным интересом этого человека к себе и к их разговору. И хотя она знала, что это ровным счетом ничего не значит, да и не стремилась к тому, чтобы оно значило что-либо, ее сердце невольно размягчилось, и она впервые почувствовала укол совести за то, что проявила столько мелочной зависти и жестокой мстительности по отношению к своей сестре.

Шарлотта вспомнила, как Элиана, решив стать любовницей Максимилиана, в ответ на ее доводы сказала: «Пусть то, что я испытаю, будет кратким, как миг вхождения в сон, и не повторится никогда, все-таки это лучше, чем та пустота, в которой я пребывала так долго. Лучше страдания по минувшему, чем тоска о несбывшемся. Мне будет легче жить с этими воспоминаниями, воспоминаниями сердца и души».

«А ведь она была права», – подумала Шарлотта.

Она вспомнила свои мечты о встрече со счастьем, сейчас представлявшиеся глупой выдумкой, порожденной юношеским отчаянием, все то, что перегорело, чему суждено было стать заживо погребенным в ее душе, что она долгое время душила в зародыше.

Шарлотта вновь усмехнулась. Сейчас ей казалось, что даже любовь к Максимилиану существовала лишь в ее воображении.

«Неужели мне только и осталось, что считать пустые годы?» – подумала женщина.