Леонид Cловин - Жёсткий ночной тариф (Бронированные жилеты)

• Название: Жёсткий ночной тариф (Бронированные жилеты)
• Автор: Леонид Cловин
• Жанр: Полицейский детектив

Леонид Словин (1930 г.) начал печататься в середине 60-х годов. Его жизненный опыт оказался как нельзя кстати для работы в жанре отечественного детектива, где в отличие от зарубежного главным героем является не частный сыщик, а розыскник, находящийся на государственной службе, и от автора, кроме художественного мастерства, требуется еще и профессиональное знание организации криминального сыска, тактики и техники расследования.

За плечами Л. Словина судебно-следственный факультет юридического института, стаж работы в адвокатуре и свыше двух десятилетий службы в уголовном розыске Костромы и Московской транспортной милиции.

Место действия его произведений — это почти всегда заполненные пассажирами платформы столичного вокзала, лабиринты камер хранения, пригородные и дальние поезда, вследствие чего Л. Словин считается приверженцем так называемого «железнодорожного детектива». Наиболее известны его книги «Дополнительный прибывает на второй путь», «Астраханский вокзал», «Пять дней и утро следующего», «Теннисные мячи для профессионалов», «Транспортный вариант» и др.

В 1989 году в соавторстве с Георгием Вайнером им написан детектив «На темной стороне Луны», посвященный борьбе с коррупцией в Узбекистане и получивший широкую известность в связи с созданием по нему одноименного многосерийного телевизионного фильма. Его новая повесть «Жесткий ночной тариф» написана в жанре «крутого детектива». В центре ее снова уголовный розыск транспортной милиции, поиск профессиональных убийц, ночных охотников на одиноких женщин.

Л. Словин — лауреат престижных конкурсов на лучшие произведения о работниках милиции и Литературной премии РСФСР имени Н. И. Кузнецова. Произведения Л. Словина переводились на немецкий, испанский, японский, чешский и др. языки.

---

Игумнов придвинул стул.

— Садитесь. Давно пропала?

— Уже неделя… — Он опустился на стул прямо, не согнувшись в спине. Сидел, выставив толстые колени. — Мы воронежские сами. Трое человек детей… Зойка — младшая. Приезжала на несколько дней. За вещами. — Он говорил отрывистыми фразами, на одном глотке воздуха, так ему было легче. — Улетела самолетом, мы сами ее проводили…

«Что за честь такая Воронежу?.. — подумал Игумнов. — Почему все эти исчезнувшие женщины из Воронежа? Совпадение?»

— А через пять дней получаем телеграмму от ее подружки. — Он протянул форменный бланк. Игумнов прочитал вслух:

— «Что с Зоей телеграфируйте Женя»…

— Прилетела в Москву и как сгинула… — Здоровым глазом он поймал Игумнова, больным оглядывал кабинет, мелкие детали казенного быта. Игумнов и сам краем глаза захватил их — форменная фуражка на сейфе, картонная коробка-тайник, порванная по углам схема железных дорог СССР.

— А может, поехала к кому-нибудь? — Игумнов взглянул на старика. — Как она?

— Не-ет! Девчонка она порядочная… Друг у нее здесь… — сказал Мылин.

— Москвич?

— Липецкий. Тоже в общежитии. Яриков Геннадий… «Надо послать к нему Ксению. Сразу же и позвонить…» Игумнов пометил на календаре.

— Были у него?

— Заезжал. А что он? Все равно бы не встретил. Днем ему работать.

— Зоя не с ночным летела?

— Не-е! Отговорил я!.. — Старик воспрянул духом. — Обычно она с последним самолетом, потом электричкой до вокзала. А уж утром к себе… А тут я упросил. «Лети, Зоюшка, днем…»

— Может, еще обойдется… — Игумнов словно тоже получал шанс вместе со стариком. — Вы из аэропорта? Как там, в порту?

Мылин покачал головой.

— Это мыслимая ли вещь?.. Народу как в котле.

— Спрашивали кого-нибудь?

— Подходил к таксистам. Э, говорят, дедушка! Тут тысячи девчонок проходят! Каждый час. Разве вспомнишь?.. Я говорю: «Ладненькая из себя. Вельветовые брючки. Танкетки…»

Старик говорил сам с собой.

— …Спрашивают меня: «А деньги она везла с собой? Или видео?» — «Ничего не было! — говорю. — Скатерть взяла из дома, мать картошки отсыпала. Все в магазин не бегать…» — «Тогда появится, дедушка! Что с ней станет…» — «Дай-то, Бог!..» — Старик внезапно повеселел. — Утром позвоню соседям. Предчувствие такое: может, сегодня-завтра объявится!

— В Москве где вы остановились?

— В Выхино. Свои у нас там. Из деревни.

Игумнов записал адрес.

— Телефон есть? — Он тоже записал. — И этого парня — ее друга. Адрес, фамилию. Фотографию привезли?

— А вот!

Подсвеченное сбоку и снизу круглое лицо. Полноватый подбородок. Крупный нос. Все пышущее здоровьем, крепкое, молодое. Большие, жирно накрашенные губы.

Он вызвал Качана.

— Надо заполнить карту пропавшей без вести.

— Картузов спасибо не скажет. — Качан знал о всех трех таинственных исчезновениях.

— А, пошел он… Приметы, одежду.

— Карту зубов… — Ему не раз приходилось ее заполнять.

— Зубы у нее все свои, — заметил старик. — Ни одного чужого.

— Уши проколоты?

— Это есть! И вот еще… — Старик вспомнил. — Колечко! Сестра подарила! Золотое. У нее пальцы то-о-нень-кие — и то только на мизинец налезало…

Милиционер-конвоир с силой толкнул Николу в спину.

— Убийца!.. — Видимо, ему подсказали наверху. Народ был оперативно грамотный.

Алексей-сокамерник — со втянутой в шею башкой и стриженым затылком — подскочил:

— У, суки! — Но дверь уже закрылась. Загремел засов.

Никола оглядел камеру. Пока он был наверху, Эдика вывели.

«Если замнач не дурак, из камеры меня выдернут лишь после того, как возьмут Алексея… — Никола читал происходившее, как по книге. — Тогда кавказец всю жизнь будет считаться виноватым в его бедах…»

Никола не пожалел ни того, ни другого.

Такая жизнь. Распусти и он язык — Алексей или Эдик его с ходу бы вложили, чтоб уйти на свободу.

— Где? — Вор кивнул в пустой угол.

— «С вещами на выход»…

— А может, в соседнюю камеру?

— Да нет! Он картежник. Катала. Небось на тачке гонит сейчас к себе в гостиницу… — Он не назвал ее, и Никола не поинтересовался. Он знал законы камеры. — У них там валютный бар. Девочки, кайф… — Алексей руками и движением таза показал похабно. — Во сколько меня ни отпустят, я туда поеду.

Он не догадывался, что выход на свободу теперь откладывается для него на несколько лет.

Никола снова постелил брюки, выправил швы, лег сверху.

Его ждал следующий этап.

Может даже, самый важный.

Срок содержания Николы в камере как лица, задержанного в нетрезвом состоянии, истек. Следователь должен с ходу решить: отпустить Николу на свободу, пока будет вестись следствие, или закрыть.

Николу с его биографией особо опасного рецидивиста и поножовщиной ждал верный арест. Недаром его и по акту опьянения вопреки всем инструкциям поместили не с обычной пьянью, а с задержанными, под крепкий замок. Следователи никогда не упускали случая отправить обвиняемых за решетку, чтобы те не могли убежать или совершить новое преступление.

Это стоило, конечно, следователям дополнительных хлопот. Строго через трое суток, ни днем позже, не делая исключений ни для выходных, ни для праздничных дней, следователь обязан доложить материал прокурору и получить санкцию на арест.

И против этих своих самых грозных противников — следователя и прокурора — Никола был бессилен.

Козыри, которыми он владел, годились только против тех, кто впрямую отвечал за раскрываемость преступлений, а следователей — это было очевидно для любого посвященного — нераскрытые не колышут.

— …У них всю дорогу приключения… — Никола по новой слушал от Алексея истории выпущенного каталы. Он и двух минут не мог просидеть молча. — Гаишник в порту тормознул их, а с ними старик кавказец… «Хотите, — говорит старик, — я его отмажу?» Подходит. У него в тачке коньяк был. «Белый аист»…

Никола был по горло сыт этими и подобными историями. Спросил только:

— Взял?

— Гаишник? Им только покажи!.. С ними был в машине друг этого таксиста. Он перед тем бухнул и в милицию попал, там же, в аэропорту. Неделю назад. А при нем было кольцо золотое. Темное. «Ну, — думает, — все! Финиш!» А ночью сержант его будит. «Слышь! Вали отсюда…» Ремень отдал, шнурки. «А кольцо?» — «Какое тебе еще кольцо. Вали, я сказал…» — Алексей излагал путано, но Никола отлично все разбирал. — Крутые ребята, каталы… Чечен, который с Эдиком ехал, говорит: «Ты мне покажи этого сержанта… Я разберусь!» Запросто бы разобрались. У них в гостинице «Макаров». Новый, с двумя обоймами…

— Знаешь, — сказал вор. — Ты бы язычок прикусил малость. Тут ведь и стены слышат…

— А чего я?!

Никола больше не думал о нем. Ворошил свое.

— «…Следователя чего колышет? Чтобы от водворения в камеру и до санкции у прокурора ему в срок уложиться! Чтобы ровно три дня! Как закон требует…»

— Какой день сегодня? — неожиданно спросил вор. Алексей посмотрел удивленно:

— Пятница…

«Сегодня меня не закроют!»- подумал Никола.

Следователи не любили закрывать по пятницам. Если сажаешь в пятницу — в понедельник идти к прокурору. Значит, прощай выходные, отдых с семьей, телевизор. «Для них самое лучшее — закрыть в понедельник, чтобы в среду за санкцией…»

Вскоре за Алексеем пришли. Вслед и Николу подняли. Посадили в конце коридора у зарешеченного окна.

Он слышал, как следователь в кабинете укорил Алексея:

— Тебе хулиганства мало? Того, что я тебе вешаю? Чего ты в камере язык распустил?

«Ну, дела-а… — Вору стало смешно. — Это же взяточник!»

Вскоре следователь вышел в коридор — белый, пышный телом мужик с редкими волосами. Он подошел к Николе.

— В понедельник придете. Паспорт пока остается у нас. Все ясно?

— Да, ясно.

— Вот повестка! Смотрите. В девять здесь.

Расклад подтвердился:

«Думает, что закроет с понедельника! Чтоб выходные себе не ломать… А на неделе получит и санкцию! Но это еще как выйдет! Бабушка надвое сказала!»

Узбек-милиционер, старослужащий, окликнул Игумнова у лестницы внизу:

— Товарищ начальник! Там ждет вас этот… — Он замялся, не зная, какое имя назвать. — Николай Иванович.

Николу знали под несколькими именами.

Игумнов взбежал по лестнице. Открыл дверь, пропустил Николу впереди себя. Замок за его спиной щелкнул.

За дверью Игумнов развернул Николу на сто восемьдесят градусов. Мгновение еще — и врезал бы в кобелиные бесстыжие воровские глаза.

— И врежь! Заслужил! — Никола не моргнул. — Они отпустили меня на выходные. В понедельник меня закроют. Паспорт у них.

— Какие у тебя претензии лично ко мне?

— Игумнов!

— Я посылал тебя на стадион с ножом?