Константин Федин - Бакунин в Дрездене

• Название: Бакунин в Дрездене
• Автор: Константин Федин
• Жанр: Русская классическая проза

---

Г а л и ч е к. На старом месте.

Б а к у н и н (берет руку Галичка, многозначительно пожимает ее). Август, вот человек, которого природа создала для революции. А если бы ты видел, каким был этот юноша, когда вокруг него рвались на части бомбы Виндишгреца!

Р е к е л ь (протягивая руку Галичку). Вы защищали свободу в Праге?

Б а к у н и н. Он бился за независимость чехов и показал себя достойнейшим сыном этой благородной нации!

Р е к е л ь. Скажи, что там, какой нашел ты Прагу?

Б а к у н и н. Там все, как на вулкане. Революция выглядывает из-за каждого угла, из-за каждого дерева. Наше дело помочь ей вспыхнуть. И вот (шепчет, пригнувшись к столу) мы должны переправить остатки моего воззвания в Богемию и бросить его в народ. Ни один листок не пропадет бесследно, как ни одна искра не может не взорвать сухого пороху. У нас есть надежный человек, который берется установить особые пункты на границе, откуда мы будем руководить работой наших братьев в Богемии.

В а г н е р. Вас переловят на границе в одиночку!

Б а к у н и н (загадочно). О, нас гораздо больше, чем думают австрияки...

Г а л и ч е к. Мы полагаемся только на верных людей.

Б а к у н и н. Наши действия совершенно тайны. Ни одно государство не может совладать с тайным обществом.

Г а л и ч е к (к Бакунину). Я обещал ему... сделать вам одно специальное сообщение без свидетелей. (Встает.)

Б а к у н и н (подхватывает Галичка под-руку и отводит его в сторону). Ну?

Г а л и ч е к. Завтра его друзья отправляются в Познань и Прагу и могут взять с собой письма.

Б а к у н и н. В Прагу я напишу. Не знаю, кто сейчас в Познани.

Г а л и ч е к. У меня есть там друзья.

Б а к у н и н. Ты должен непременно написать и сообщить весь план. У тебя есть шифр?

Г а л и ч е к. Нет.

Б а к у н и н (хватаясь за голову, очень взволнованно). Как можно без шифра? Боже, какой ты ребенок! Погоди! (Роется в карманах, достает клочек бумаги.) Мы сейчас составим. Карандаш есть?

Г а л и ч е к. Мы попросим перо.

Б а к у н и н. Ах, разве можно! Тотчас догадаются, что у нас какая-то тайна. Неужели ты переписывался без шифра?

Г а л и ч е к. Мне и в голову не приходило...

Б а к у н и н. Ты погубишь все дело! Ну, как можно без шифра?

(Посетители перешептываются, косятся на Бакунина и Галичка.)

Г а л и ч е к. Мы составим завтра...

Б а к у н и н. Ты доверяешь друзьям вполне?

Г а л и ч е к. Как самому себе.

Б а к у н и н. Отлично. Ты возьмешь с них клятву и посвятишь их в наш план подробно от моего имени... (Совсем тихо.) От имени эмиссара Польши и Богемии. Потом... (Шепчет так, что его не слышно.)

Д а н и н и. Как хотите, а мне этот газетчик очень подозрителен.

Г е н а р т. Да, судя по тому, как он горланил сначала, он шепчется теперь не без основания...

П р о ф е с с о р (тихо). Милейший Клоц, этот скандалист-заговорщик.

Б а к у н и н. Понял? Сейчас же отправляйся. Завтра утром я буду у него...

(Галичек откланивается Вагнеру с Рекелем и направляется к выходу.

В тот момент, когда он поравнялся со студентами, Бенедикт встает и толкает Галичка локтем.)

Б е н е д и к т. В нашем отечестве, сударь, принято извиняться даже тогда, когда задевают нечаянно...

Г а л и ч е к. А что делают в вашем отечестве, когда толкаются нарочно?

Б е н е д и к т. За это у нас дают пощечины!

(Галичек судорожно заносит руку для удара.

Студенты хватают Галичка за руку, обступают и теснят его. В тот же момент Бакунин стремительно подходит к столу студентов и со страшной силой ударяет по нему кулаком. Звон и дребезжанье посуды, тяжелый вздох испуга проносятся дуновением по пивной; потом все стихает.)

Б а к у н и н. Дайте этому юноше дорогу...

Б е н е д и к т. Позвольте нам лучше знать, что нужно делать!

Б а к у н и н. Я вам говорю, чтобы вы пропустили этого юношу!

В а г н е р (подходя к Галичку, беспокойно). Мы пойдем вместе...

Б а к у н и н. Прекрасно, ступайте.

(Студенты нерешительно дают дорогу.

Вагнер и Галичек быстро выходят.)

12.

Грунерт, Лотта и др. кельнерши, Клоц, проф. Ионшер, посетители, Данини, Генарт и др. актеры, фрау Грунерт, музыканты, Бенедикт и др. студенты-немцы, Бакунин, Рекель.

П е р в ы й с т у д е н т. В конце концов, эта нахальная манера совать свой нос, куда не просят, возмутительна!

Б а к у н и н (с улыбкой глядит в глаза студента. Тихо). Вам было бы очень совестно, когда б вы знали, какого прекрасного, великодушного человека вы оскорбили так незаслуженно... Вам всем было бы стыдно... (Продолжает смотреть в глаза студента и ясно улыбается.)

П е р в ы й с т у д е н т. Он ваш друг, а вы...

Б е н е д и к т. Вы первый оскорбили нас, и в нашем лице - всю нацию!

Б а к у н и н. Я понимаю, что вы, привыкшие наносить оскорбления всем народам, очень щепетильны в вопросах своей чести...

Д а н и н и. А позвольте спросить, вы сами-то какой национальности?

Б а к у н и н. Я - русский.

Г р у н е р т. Пропали мои денежки!

Г о л о с а. Ах, та-к! Вот оно что! Ха-ха!

(Общее оживление.)

П р о ф е с с о р. Итак, вы изволите принадлежать к нации, которая, передушив все народности на своей территории, собирается задушить нас, немцев.

Г е н а р т. Россия хочет сделать из нас свою губернию!

П е р в ы й м у з ы к а н т. Ваш Николай травит нас чехами и поляками!

Б е н е д и к т. Он хочет перенести на наши земли свои псовые охоты!

П р о ф е с с о р. По вашей замечательной теории, сударь, вы лишены права защищать свою нацию, как нацию тираническую, хе-хе!

Б а к у н и н. Для вас, это было бы, действительно, невозможно. Немецкий патриот так же жаждет порабощения всех славян, как и немецкий деспот. Нам, русским, стыдно деспотизма русского правительства, в то время, как вы гордитесь своими тиранами.

П е р в а я д а м а. Какие слова!

П е р в ы й а к т е р. Здорово!

К л о ц. Вы говорите очень горячо, сударь, и потому увлекаетесь. Немецкие народы ведут сейчас жестокую борьбу с деспотизмом.

П р о ф е с с о р. И если бы не русские козни, мы бы давно были впереди самых свободных государств.

Г о л о с и з п о с е т и т е л е й. Зачем вы поддерживаете поляков?

Б а к у н и н. Поляки - враги русского царя, значит - друзья русского народа.

П е р в ы й с т у д е н т. О, тогда вы найдете много друзей и среди немцев!

(Одобрительный смех.

Во время разговора, втянувшего с самого начала всех посетителей, они постепенно скучиваются вокруг Бакунина и охватывают его полукольцом.

Сидят только проф. Ионшер и Клоц.

Когда полукольцо образуется, медленно крадучись выходит из кухни Марихен и становится рядом с волнующимся Грунертом.)

13.

Грунерт, Лотта и др. кельнерши, Клоц, проф. Ионшер, посетители, Данини, Генарт и др. актеры, фрау Грунерт, музыканты, Бенедикт и др. студенты-немцы, Бакунин, Рекель, Марихен.

Б а к у н и н. Мы в этом не сомневаемся. И мы с радостью будем сражаться за ваше - немецкое - и наше общее спасение, за вашу и нашу общую будущность. Священная обязанность нас всех - борцов революции - отразить врагов нашей общей свободы.

Г е н а р т. Это что же за общая свобода? Похоже на то, что чехи бунтуют ради освобождения немцев?

Б а к у н и н. Ради всеобщего освобождения! Когда венские революционеры истекали кровью в борьбе со своими деспотами, мы воздвигли на улицах Вены рядом с немецкими баррикадами большую славянскую баррикаду. Ибо мы знаем, что свобода народов, для того, чтобы укорениться где-либо, должна укорениться везде.

К л о ц. Однако, позвольте. Почему славяне ополчились на Франкфуртский парламент?..

П е р в ы й а к т е р. ...Этот оплот немецкой свободы.

Б а к у н и н. Это сборище детски-глупых людей, которое стало посмешищем всей Европы!

К л о ц (хватаясь за голову). О, о-о!

(Ропот и жесты, перебиваемые зычным голосом Бакунина.)

Б а к у н и н. Мы ищем самостоятельности, а эти безголовые куклы хотят онемечить весь мир!

К л о ц. Остановитесь, остановитесь, ради Бога!

П е р в ы й а к т е р. Безумец!

Б а к у н и н. Не только славянин, ни один честный немец не ударит пальцем о палец в защиту франкфуртских святош!

Б е н е д и к т. Довольно!

К л о ц. Уйдемте отсюда, господа!

(Всех охватывает страшное волнение. Многие спешно расплачиваются с кельнершами, бросая негодующие пугливые взгляды на Бакунина, который продолжает говорить.

Марихен подходит ближе к Бакунину и, не мигая, с открытым ртом, смотрит на его потное, разгоряченное лицо.)

Б а к у н и н (делает два шага вперед, неся перед собой за спинку стул). Не профессорам, которые сидят во Франкфурте, и не этим литераторам, которые обливают помоями ругательств поляков и чехов, протягиваем мы руку, нет! Мы ищем и хотим содружества молодой Германии, той Германии, которая еще не существует, которая так же, как и мы, преследуется и угнетается и которая, поэтому, достойна нашей дружбы!

П р о ф е с с о р. Панславист! (Собираясь уходить, к студентам.) Пойдем, друзья!

Б е н е д и к т. Коллеги!