Чайна Мьевилль - Вокзал потерянных снов

• Название: Вокзал потерянных снов
• Автор: Чайна Мьевилль
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17519-9

Впервые на русском — новый фантасмагорический шедевр от автора «Крысиного короля». Книга, которую критики называли лучшим произведением в жанре стимпанк со времен «Машины различий» Гибсона и Стерлинга, а коллеги по цеху — самым восхитительным и увлекательным романом наших дней.

В гигантском мегаполисе Нью-Кробюзон, будто бы вышедшем из-под пера Кафки и Диккенса при посредничестве Босха и Нила Стивенсона, бок о бок существуют люди и жукоголовые хепри, русалки и водяные, рукотворные мутанты-переделанные и люди-кактусы. Каждый занят своим делом: хепри ваяют статуи из цветной слюны, наркодельцы продают сонную дурь, милиция преследует диссидентов. А к ученому Айзеку Дан дер Гримнебулину является лишенный крыльев гаруда — человек-птица из далеких пустынь — и просит снова научить его летать. Тем временем, жукоголовая возлюбленная Айзека, Лин, получает не менее сложное задание: изваять портрет могущественного главаря мафии. Айзек и Лин еще не знают, какой опасностью чреваты эти заказы — для них самих, всего города и даже структуры мироздания…

---

ЧАСТЬ VII

ПРИГОВОР

Глава 52

— Надо уходить, — быстро проговорила Дерхан.

Айзек тупо уставился на нее. Он кормил Лин, а та беспокойно корчилась и ерзала, сама не знала, чего хочет. Жестикулировала, но осмысленные знаки переходили в простые движения. Он счищал с ее рубашки фруктовые объедки.

Айзек кивнул и опустил взгляд.

— Каждый раз, когда мы выходим, нам страшно, — продолжала Дерхан таким тоном, будто убеждала его, несогласного; упрямство, вина, изнеможение, чувство собственной беспомощности — все это отражалось на ее лице. — Каждый раз, когда мимо проходит какой-нибудь автомат, мы думаем: все, Совет конструкций нас засек. При виде любого мужчины, любой женщины, даже ксения мы обмираем. А вдруг это милиционер? Или прикормленный Попурри вор? — Она опустилась на колени. — Айзек, я так жить не могу. — Посмотрела на Лин, очень медленно растянула губы в улыбке и закрыла глаза. И прошептала: — Мы ее отсюда унесем. Будем за ней ухаживать. Здесь нам больше нечего делать. Если останемся, нас очень скоро кто-нибудь обнаружит. Не хочу сидеть сложа руки и ждать конца.

Айзек кивнул. Он очень старался собраться с мыслями.

— У меня… есть одно обязательство, — тихо произнес он.

Он почесал подбородок — сквозь рыхлую, вялую кожу пробивалась щетина, зудело сильно. В окна задувал ветер. Здание в Пинкоде с незапамятных времен было заселено наркоманами и плесневым грибком. Айзек, Дерхан и Ягарек расположились на верхнем этаже. В комнате, где они сейчас находились, было два окна, друг против друга: с видом на улицу и с видом на захламленный дворик. Внизу сквозь выветрелый бетон пробивалась сорная растительность.

Айзек и его товарищи всякий раз, приходя в дом, наглухо запирали двери. А выходили в основном по ночам, переодевшись, скрытничая. Иногда — как незадолго до этого разговора Ягарек — покидали свое убежище при свете дня. Делали это только по серьезной причине, когда откладывать выход было нельзя.

Всех замучила клаустрофобия. Они освободили город — и теперь не могут ходить по нему под солнцем. Думать об этом было невыносимо.

— Я знаю о твоем обязательстве. — Дерхан смотрела на кое-как соединенные детали кризисной машины. Накануне Айзек счистил с них грязь.

— Ягарек, — кивнул он. — Я перед ним в долгу. Я обещал.

Дерхан опустила голову и сглотнула, затем снова посмотрела на него, тоже кивнула:

— Долго еще?

Айзек не выдержал ее взгляда, отвернулся, быстро пожал плечами.

— Перегорело несколько проводов, — уклончиво ответил он и поудобнее устроил Лин у себя на груди. — Когда включилась обратная связь, некоторые части не выдержали перегрузки, расплавились… Придется ночью выйти, разыскать парочку переходников… и динамо-машину. Все остальное и так бы починил, но нужны инструменты.

— Но ведь с каждой новой кражей увеличивается… риск.

Айзек вновь пожал плечами, на сей раз медленно:

— А что поделаешь? Денег же нет. Скоро понадобится новая батарейка или что-нибудь еще. Но самая большая проблема — с расчетами. Все остальное так, механика… Но чтобы машина заработала и чтобы на выходе было то, что надо, требуется уравнения решать… А это чертовски трудно. Вот и придется мне еще раз сходить к Совету. — Он закрыл глаза и прислонил голову к стене. — Необходимо вывести формулы, — спокойно проговорил он. — Чтобы летать. Вот с этим я и пойду к Совету. Запусти в небо Яга — и он окажется в кризисе, под угрозой падения. Подключись к этому кризису, сфокусируй его, направь, куда тебе надо, а Яг пускай летает, качает для тебя энергию и все такое. Думаю, получится, — кивнул он своим мыслям. — Самое главное тут — математика…

— И долго? — тихо повторила Дерхан.

Айзек нахмурился:

— Неделя-другая… Может, больше.

Дерхан покачала головой и ничего не сказала.

— Ди, я в долгу перед ним! — задрожал голос у Айзека. — Сколько раз обещал, и он… — Хотел сказать «вырвал Лин из лап мотылька», но осекся. Подумал вдруг: «A надо ли было это делать?»

Нахлынула тоска. Айзек погрузился в молчание. «Я совершил величайшее открытие, подобного не было уже несколько веков, — подумал он зло, — и теперь вынужден постоянно прятаться».

Он погладил Лин по панцирю скарабея, и она стала показывать, что ей нужны рыба, сахар и прохлада.

— Я понимаю, Айзек, — вздохнула Дерхан. — Яг это заслужил. Но мы не можем так долго ждать. Надо идти.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещал Айзек, — но я должен ему помочь, постараюсь управиться побыстрей.

Дерхан ничего другого не оставалось, как согласиться. Бросить Лин и Айзека она не могла. И упрекать его — тоже. Пусть он честно соблюдет договор, исполнит мечту Ягарека.

Она вдруг остро ощутила дурной запах и тоску, заполнявшие комнатушку. Пробормотала несколько слов насчет того, что надо пройтись вдоль реки, проверить, все ли нормально, и направилась к выходу. Айзек невесело улыбался, провожая ее взглядом.

— Ты уж поосторожнее, — сказал он, хотя предостерегать не было необходимости.

Он сидел, прислонясь к грязной стене спиной, баюкал Лин.

Через некоторое время почувствовал, как она расслабилась, заснула. Он уложил ее на пол, встал, подошел к окну, глянул на запруженную народом улицу. Как называется улица, он не знал. Она была широка, обсажена деревьями; молодые, они, все как одно, лучились надеждой выжить.

Невдалеке улицу перегородила повозка, получился тупик. Рядом вели жаркий спор человек и водяной; два запуганных тягловых осла низко опустили головы, стараясь быть незаметными. Перед неподвижными колесами возникла ватажка детей, они носились, пинали сшитый из лоскутов мяч; лохмотья за их спинами взметывались, как крылья.

Четверо мальчишек толкнули одного из двух детей водяных. Толстый ребенок упал на четвереньки, закричал. Кто-то из уличных мальцов бросил камень. Тотчас же спор был забыт. Несколько секунд водяной наливался злобой, потом бросился к мальчишкам, отнял мяч.

Еще дальше по улице, через несколько парадных от здания, где находился Айзек, на стене выводила мелом какой-то знак молодая женщина. Незнакомый угловатый символ, наверное ведьмовской талисман. На крыльце сидели двое стариков, они бросали кости, с хохотом обсуждали результаты. Здание было запущенное, все в птичьем помете; тротуар — просмоленный, сплошь в заполненных водой выбоинах. В чаду носились грачи и голуби, обжившие тысячи дымовых труб.

До слуха Айзека долетали обрывки разговоров:

— …И вот она говорит: целый стивер — это за что же?

— …Мотор запорол, но ведь он всегда был ублюдком…

— Больше ни слова об этом…

— В следующий вротник, и она сперла целый кристалл…

— …дикий, ну просто охренительно дикий…

— …память? О ком?..

«Об Андрее», — ни с того ни с сего подумал Айзек.

И снова прислушался.

Звучали и другие речи на улице. Некоторыми языками он не владел. Узнал перрикийский и феллидский и сложные модуляции низкого цимекского.

Уходить не хотелось.

Айзек вздохнул и отвернулся от окна. Спящая Лин ворочалась на полу. Он посмотрел, как ее груди шевелятся, снова и снова раздвигают полы рваной рубашки. Юбка задралась на бедра. Он закрыл глаза.

С тех пор как удалось вернуть Лин, Айзек дважды прижимал к себе ее теплое тело, и пенис его дважды бывал тверд, жаждал любви. Айзек гладил ее крутые бедра, запускал ладонь между раздвинутых ног. Сонливость с него как ветром сдувало, он испытывал возбуждение и открывал глаза, чтобы видеть ее, чтобы видеть, как она шевелится под ним, просыпаясь. Он забыл о том, что поблизости спят Дерхан и Ягарек. Он дышал на нее и говорил ласковые слова, говорил недвусмысленно, что хочет с нею сделать. И в ужасе отстранялся, когда она начинала показывать жестами всякий вздор, — вспоминал, что с нею случилось.

Она потерлась о него и замерла, потерлась снова (точно капризная собачонка, подумалось ему), и стало ясно: она возбуждена и в полном смятении. Айзек будто на две половины разорвался — одна, похотливая, требовала продолжать, а вторая под тяжестью горя теряла всякое желание.

Лин казалась разочарованной и оскорбленной. Но вдруг она ласково, счастливо обняла его. И тут же скрутилась клубочком. Айзек почуял запах ее выделений. Он понял, что ее снова клонит в сон.

Айзек снова выглянул в окно. Подумал о Рудгуттере и его присных. Подумал о жутком господине Попурри. Вспомнил холодный аналитический ум Совета конструкций, которого обманул с помощью своего агрегата. Вспомнил вспышки ярости, споры, отданные и полученные приказы… Чего только не было на этой неделе.

Айзек подошел к кризисной машине, быстро осмотрел, убедился, что все в порядке. Сел, положил на колено лист бумаги, стал записывать на нем вычисления.

Того, что Совет конструкций сможет самостоятельно изготовить аналог кризисной машины, Айзек не боялся. Ни спроектировать, ни параметры рассчитать. Айзек совершил интуитивное открытие, оно пришло к нему так нежданно и так естественно, что он несколько часов не мог осознать случившегося. К Совету конструкций озарение не придет никогда, ему не создать фундаментальной модели, концептуальной основы машины. Даже записи Айзека будут для него совершенно бесполезны — как и для любого непосвященного читателя.