Виталий Каплан - Струна (=Полоса невезения)

• Название: Струна (=Полоса невезения)
• Автор: Виталий Каплан
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: ISBN: 5-91134-017-8

В мире, где властям наплевать на страдания детей, где зло безнаказанно, и защиты, казалось бы, нет — там, в неравнодушных сердцах прозвенела Струна — и наполнила людей силой. Отныне обижать детей — небезопасно. Тайная организация, заручившись поддержкой загадочной мистической сущности, Высокой Струны, поставила перед собой цель — защищать детей всеми возможными средствами. Они не чуждаются жестких, а подчас и жестоких методов — ведь только так, как им кажется, можно преодолеть зло. А между тем все не так просто…

---

— Да куда ж оно с подводной лодки денется? — недоуменно протянул Женя. — Оно сидит сейчас. Точнее, по полу ползает. В боксе номер семнадцать.

Теперь уже сомнений у меня не оставалось. Никакой мент или капээнщик в такие откровенности не пустился б. Кстати, откуда ему известно мое «легендарное» отчество? Я же пока не назвал.

— Да, а самое главное! — обеспокоился я. — С пацаном-то все в порядке?

— А-а-а! — в голос захохотал Женя, — чего этому чертенку сделается… Севка! — крикнул он в мелкую черную кругляшку, более всего похожую на мыльницу, — Подь сюды!

А я и не заметил, откуда он мобильник извлек. Хотя на мобильник не слишком похоже. Или у них тут спецмодели какие-то?

Дверь распахнулась, и в комнату влетел мой давний знакомец, Севка.

Только теперь его было не узнать. Румяный, тщательно отмытый, в такой же, как у Жени, ультрамариновой футболке и наглаженных шортиках. И даже вполне причесанный…

— Здорово, дядь Жень, здорово, дядь Кость! — завопил он с порога. — А я в «Контре» только что по третьему разу всех тероров завалил! — сообщил он, поблескивая шкодливыми глазенками. — Между прочим, ты так не умеешь. — А как ваша нога, дядь Кость? — повернулся мальчишка ко мне. — Вы не бойтесь, у нас тут знаете какие хорошие доктора! Они вас быстро починят!

Ну что ж, и этого следовало ожидать. Все укладывается в то, что доводилось мне слышать.

— Скажи-ка мне, Севка, одну лишь вещь, — я попытался изобразить максимально строгий, скрипучий тон. — Какова площадь прямоугольника со сторонами 2/3 и 3/4 метра?

— Половина квадратного метра, — не моргнув глазом, выдал пацан. — А что?

— Просто, помнится, в подвале ты и таблицы умножения не знал. А тут такой прогресс. Это на тебя так санобработка повлияла?

— А то ж! — прыснул Женя. — Мы с него грязь напильником отдирали. С крупной насечкой.

— И ничего не напильником! — обиделся Севка. — А всего лишь мочалкой. Колючей… — честно добавил он, помолчав.

Что ж, настало время расстановки последних точек.

— Слушайте, ребята, — протянул я недоумевающим тоном. — Все это, конечно, здорово и весело, но скажут ли мне когда-нибудь, куда я попал?

— А он еще не знает? — весело кивнул на меня Севка. — Ты еще не говорил?

— Да как-то не успел, — развел руками Женя, поднимаясь со стула. — Ты в хорошее место попал, Константин Антоныч. Федеральный фонд помощи несовершеннолетним. Проще говоря, «Струна». Доводилось слышать такое слово?

Я молча кивнул.

Доводилось. Ох как доводилось…

4

В Мраморном зале уместны были бы факелы. Настоящие, средневековые, в ржавых кольцах… И солома на полу, для вящего эффекта. И стражники в нишах.

На самом деле зал освещали укрепленные вдоль стен люминесцентные лампы и никаких ниш не наблюдалось — видимо, архитектор не питал страсти к исторической атрибутике. Роль стражников успешно играли крепкого сложения молодые люди в ультрамариновых куртках. На первый взгляд оружия у них не было, но мне уже хватило поводов убедиться — с этими ребятами лучше не шутить. Жаль, не сразу, дурак, это понял.

Зал не зря звался Мраморным. Его высокие, в три человеческих роста стены были облицованы черным, в мутно-зеленых прожилках мрамором, местами — зеленым, в чернильных разводах. Подстать стенам гляделся пол и — все та же черно-зеленая плоскость, расчерченная узкими стальными полосами на метровые квадраты.

В центре, под самым потолком, что-то равномерно двигалось. То ли старинные ходики, то ли чудной конструкции вентилятор. Но приглядевшись, я понял: это метроном. Зачем-то опрокинутый вниз, острием к шахматной плоскости пола.

Размеры зала подавляли. Тут не то что в футбол — зерновые культуры можно сажать. А бесконечные квадраты, сходящиеся к трудно различимым стыкам стен, лишь усиливали впечатление. Вдобавок не наблюдалось дверей. Все четыре стены — ровные и гладкие. Интересно, как же меня сюда привели?

Ну, это, наверняка, самое простое. Точная механика пополам с электроникой. В нужный момент часть стены отъезжает в сторону…

А еще здесь казалось пусто и безлюдно — хотя люди имелись, даже не считая замерших манекенами охранников. В противоположном конце зала, на невысокой кафедре, расположился длинный, покрытый черным бархатом стол. За столом сидело семеро.

Почему-то я никак не мог увидеть их лиц — сколько ни всматривался. Хотя эти, в отличие от моих дознавателей, не скрывались под матерчатыми масками, мне никак не удавалось зацепиться за них взглядом — то и дело в поле зрения оказывалась почему-то или синевато-розовая трубка лампы, или идеально ровные края мраморных квадратов, или дурацкая пирамида метронома. Словно некое колдовство отводило мне глаза.

Сам я пребывал в центре зала. Ерзал на низенькой скамеечке все из того же унылого мрамора. Скамеечка вырастала прямо из пола. Словно аппендикс необъятного чудовища. Холодная и неуютная.

Впрочем, я не слишком долго изучал окрестности.

Минута-другая — и возникла Музыка. Из неоткуда, из плотного, пружинящего воздуха. Сперва я даже не понял, что случилось — но вздрогнуло пустое пространство, поплыли мраморные стены, и тягучая, грустная мелодия заполнила все. Низкая, на пределе слышимости, она тем не менее заглушила все прочие звуки — и размеренный стук метронома, и дыхание людей в ультрамарине, и бешеные скачки моего собственного сердца. Сразу потеряли значение и страхи, и надежды, и назойливая пляска мыслей, и перечеркнутое прошлое, и зависшее в воздухе будущее. Невыразимо печальная музыка утешала неведомое горе, растворяла бесполезные теперь радости, подводила итог и звала, звала в дымную, клубящуюся пустоту.

Краем глаза я видел, как вытянулись семеро за столом — точно готовые прозвенеть гитарные струны, как замерли ультрамариновые, жадно впитывая льющуюся на нас Силу. Иначе и не скажешь — разве объяснить такое хитрыми законами акустики?

Сколько прошло времени, я так и не понял. Может, минута, может, час. А потом все схлынуло — так же внезапно, как и началось. Неслышно выдохнуло пространство, превращаясь в обычную, пронизанную холодным воздухом трехмерность. Обмякли и расслабились фигуры вдоль стен, вновь послышался скучный стук метронома…

— Высокая Струна сказала свое слово! — послышался негромкий, чуточку усталый голос.

Один из тех, семерых, называвшихся Трибуналом.

— Мы вправе начать слушания по делу Константина Демидова, бывшего учителя, вступившего на Темную Дорогу. Проведены ли должные изыскания по сим обстоятельствам? — немного обождав, вопросил говоривший. И вновь я глядел на них, семерых, но так и не мог понять, чей же голос я слышу.

— Проведены, Хранитель, и результаты их приобщены к делу.

Миг — и на черном бархате стола возникла пухлая зеленая папка. Наверняка декоративная, сами-то материалы хранятся в электронных мозгах компьютеров. Но тут, очевидно, следуют старому ритуалу, что довольно странно — впервые о «Струне» слухи возникли не столь уж давно, несколько лет назад.

И все эти годы так и оставались слухами. Я поначалу тоже не верил, даже получив «черный конверт». Посмеялся, смял бумажонку в кулаке, выкинул в мусорное ведро. И, моментально забыв о грустном, набрал Ларискин номер. С улицы в открытые настежь окна несло тополиный пух, звенели во дворе детские крики, и весна почти уже превратилась в лето.

Это была уже почти и не весна.

Просто май, как ему и положено, кружил головы и сводил с ума. К тому же выдался он в этом году неожиданно теплым и даже жарким. Я, к примеру, после утомительной череды праздников вышел на работу без пиджака. Слава Богу, не старые времена, когда за такую вольность пришлось бы сражаться с любимой администрацией. Сейчас на фоне демократии и невыданных зарплат предания старины глубокой кажутся дичью. Глубочайшей. О воздействии внешнего вида учителя на нравственность юношества теперь предпочитают не заикаться. Зато цепляются к другому. Например, к тому, что опаздываешь на оперативки.

На возмущенные высказывания завучихи Тамары Михайловны можно было и наплевать. Если, конечно, плеваться и дальше — к примеру, на грядущую аттестацию. А та уже не за горами, точнехонько в сентябре ждет подарочек. Нас разделяет лишь узкая полоска лета. А двенадцатый разряд нужен мне как кровь из носу. Не из-за микроскопической прибавки в деньгах, но главным образом для солидности моей трудовой книжки. Потому что из здешнего 543-го гадюшника пора линять, это ясно и полудохлым рыбкам в кабинете биологии. Еще год отработаю, но куда уж больше? Главное, есть определенные зацепки в гуманитарном колледже, но опять же требуется разряд…

А значит, придется сносить придирки Царицы Тамары. Дети ее обозвали совершенно правильно. Плюс к тому директриса Антонина, которая вечно всего боится, и страхи ее, изливаемые в окружающее пространство, еще гадостнее Тамариных воплей. А на закуску — баба Катя, престарелая грымза-математичка, председатель методобъединения. Самое печальное — она дура искренняя и самоотверженная. Она же по правде хочет помочь. Только вот не знаешь куда от ее помощи деваться.