Пэлем Вудхауз - Том 3. Лорд Аффенхем и другие

• Название: Том 3. Лорд Аффенхем и другие
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Издательство: Остожье
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-860-95122-1

Здесь собраны романы П.Г. Вудхауза, не составляющие саги, но объединенные второстепенными персонажами. «Секрет жизни — в смехе и смирении», — писал Честертон. Смехом и смирением пронизаны все романы П.Г. Вудхауза, который никого и никогда не учит, но чистота, красота и легкость его мира совершают с нами что-то очень хорошее.

---

Лорд Аффенхем приложил палец к щеке и задумался.

— У меня мысль, Банстед. Почему бы не выкрасить его в черный цвет?

— У вас есть черная краска?

— Залейся.

— Получится очень мило, — раздумчиво произнес Мортимер Байлисс. — Да, я прекрасно вижу его в черном.

— Можно мне выпить? — спросил Перси Пилбем.

Говорил он умоляюще, и лорд Аффенхем, даже в теперешнем настроении, посчитал, что чуточка милосердия правосудию не повредит. Он хозяйским жестом указал на стол, где стояли сифон и графин. Пилбем подошел и налил стакан до края.

— Или в зеленый? — произнес лорд Аффенхем и уже хотел сказать другу, что зеленая краска у него тоже есть, и не лучше ли — щеголеватее, веселее, вообще приятнее — будет зеленый Пилбем, но не успел, потому что в глаза ему ударило виски с содовой. На мгновение ему показалось, что он на винном заводе, где произошел взрыв.

Набрасывая портрет Перси Пилбема, мы подчеркнули, что он не красив и не отважен, но, надеюсь, сумели показать и другое — его сообразительность и умение быстро мыслить в минуту опасности. Выплеснуть стакан в лицо лорду Аффенхему и выскочить в стеклянную дверь было делом мгновенного озарения. Он с шумом вырвался наружу и ураганом умчался прочь.

Преклонные лета и хроническая несгибаемость суставов помешали лорду Аффенхему и Мортимеру Байлиссу повторить его подвиг. Они тоже выскочили на улицу, но, увы, их продвижение нельзя было сравнить даже с легким ветерком. Они бежали медленно, натужно, словно одышливые буйволы, и неудивительно, что у ворот не обнаружили никакого сыщика. Вместо него они увидели Билла и Джейн, которые только что вылезли из машины и с любопытством глядели на дорогу.

— За кем погоня? — спросил Билл.

— Мимо нас промчался кто-то полосатый, — добавила Джейн.

— В прыщах и красном галстуке, — сказал Билл. — По недомыслию, полагаю. Одно или другое, вместе их носить нельзя.

Внезапно Джейн встревоженно вскрикнула.

— Дядя Джордж! Ты мокрый.

— Знаю, — сурово отвечал лорд Аффенхем. — Будешь мокрый, когда воры поливают тебя виски с содовой. Пойду переоденусь. Так и простыть недолго.

Он мрачно удалился в дом, а Джейн повернулась к Мортимеру Байлиссу.

— Воры? — переспросила она. — У вас тут вор?

— Был. Я взял лопату, чтобы его сокрушить. Теперь, когда сокрушать некого, положу ее на место. — И Мортимер Байлисс отправился это исполнять.

— Воры! — сказала Джейн. — Только подумать!

— Веселенькие дела творятся в Вэли-Филдз.

— Ты должен был вскричать: «Ко мне, крошка!», заключить меня в объятия и сказать, чтобы я не боялась, ведь ты здесь.

— Отличная мысль, — сказал Билл.

Сзади кто-то кашлянул. В нескольких шагах от них стоял Кеггс с перекошенным лицом. У него раскалывалась голова, легкое покашливание еще усилило муки.

— А, здравствуйте, мистер Кеггс, — сказал Билл. — Мы… э… обсуждали подготовку к свадьбе.

— Я бы не советовал жениться немедленно, сэр, — произнес Кеггс замогильным голосом.

22

Когда Огастес Кеггс, подобно Абу бен Адему, очнулся от мирного сна, он обнаружил, что заработал чудовищную головную боль и лишился конверта с надписью «Касательно Р. Бэньяна». Поначалу, естественно, в его мозгу царил полнейший разброд; затем из бурления противоречивых чувств выкристаллизовались две связные мысли. Первая — надо пойти к аптекарю на Розендейл-род (если хватит сил дотуда добраться) и взять самого сильного средства от головы, какое там сыщется; вторая — надо отомстить Роско Бэньяну за поступок, столь мерзостный, что даже международная банда посовестилась бы на него пойти.

В том, что за головной болью и кражей кроется Роско Бэньян, Кеггс не усомнился и на мгновение. Когда некто в усиках и прыщах заходит к отставному дворецкому, сообщает, что послан Роско Бэньяном, подливает что-то в бокал и похищает контракт, в котором Роско Бэньян обязался уплатить сто тысяч долларов, то дворецкий, если он не совсем туп, может сделать собственные выводы. Он видит, куда указывают улики и знает, кого внести в список подозреваемых.

Вот почему Кеггс, думавший направиться прямиком к аптекарю на Розендейл-род за средством от головы, при виде Билла остановился и сказал:

— Я бы не советовал жениться немедленно, сэр.

И, пока Билл смотрел на него, сощурясь, как мы обычно делаем, если предполагаем, что наш собеседник слегка перебрал, добавил:

— Соблаговолите выслушать меня, мистер Холлистер., Шекспир (Вильям) и Поп (Александр), оба подчеркивали, как скучна дважды пересказанная повесть, а трижды пересказанная еще хуже. В двух местах этой хроники читателям предлагалась история брачной тонтины Мортимера Байлисса, и они, при своей сообразительности, надо думать, уже примерно поняли, что к чему. Соответственно, нет надобности приводить речь Кеггса дословно. Довольно сказать, что, несмотря на боль, которая начиналась в ступнях и усиливалась с каждый следующим дюймом, он изложил факты перед Биллом и Джейн не менее ясно, чем несколько дней назад перед Роско Бэньяном, и слушали его с неменьшим вниманием. Билл вытаращил глаза. Джейн тоже. Потом они вытаращились друг на друга.

— Вы хотите сказать, — произнес Билл, переводя глаза на Кеггса, — что я потеряю миллион долларов, если женюсь?

— Да, если ко времени вашего вступления в брак мистер Роско будет оставаться еще холост.

— А он, насколько я знаю, даже не помолвлен.

— Не помолвлен, сэр.

Вот уже несколько дней, как Биллу не случалось шумно втягивать воздух, но сейчас это произошло. Человек, перед которым разверзлась пучина бэньяновской подлости, поневоле вздохнет.

— Так вот почему он предложил мне работу! Чтобы убрать меня с дороги.

— В точности так, сэр. Это уловка.

— Вот сволочь!

— Да, сэр.

— Подлец!

— Да, сэр.

— Скользкий ползучий гад!

— В точности так, сэр, — искренне согласился Кеггс. Он тоже считал, что Роско Бэньян низким коварством и общей непривлекательностью напоминает упомянутую рептилию. — Мистер Роско не остановится ни перед чем. С детства таким был. Мои друзья, оставшиеся на службе у покойного мистера Бэньяна, писали, что уже тогда его поведение отличалось полной беспринципностью. В пятнадцать лет его выгнали из школы, потому что он ссужал одноклассникам деньги под грабительский процент. Кто есть дитя, сэр? Отец мужчины.

— Таких детей надо сразу топить в ведре, — сурово заметил Билл. — Чтобы не стали мужчинами. Но кто сейчас прибегает к этим простым домашним средствам? Видите ли, они устарели! Что же мы получаем? Роско Бэньяна. А?

— Я просто сказал «ох!», сэр. У меня страшно болит голова. Как раз собирался к аптекарю в надежде купить какое-нибудь средство.

— Тогда мы не будем вас задерживать. Я знаю, что такое головная боль. Конечно, идите в аптеку.

— Спасибо вам большое, сэр, — сказал Кеггс, и, приложив руку к раскалывающемуся челу, побрел в Розендейл-род за средством.

Он оставил за собой растерянное молчание. Первым заговорил Билл.

— Ладно, — сказал он. — Нет, все-таки жаль. Я бы обрадовался миллиону долларов.

Джейн взглянула на него широко распахнутыми глазами.

— Билл! Ты хочешь сказать?

— Ну, конечно.

— Ты ведь не женишься на мне сейчас?

— Естественно, женюсь. Придется принять работу у Роско. Я позавчера уволился от Гиша. В среду мне надо отплыть в Америку.

— Нам не обязательно жениться до этого. Билл вытаращил глаза.

— Ты предлагаешь остаться в Англии?

— Просто придется немного подождать.

— Немного! — рявкнул Билл. — Ты не знаешь Роско Бэньяна. Раз женитьба лишит его миллиона долларов, он, если потребуется, будет ждать до семидесяти с лишним. Хороши мы будем: ты здесь, я в Америке. Обмениваемся открытками и с надеждой ожидаем, когда Роско вденет в петлицу гардению и направится к алтарю.

— Вспомни, что мы придумали тогда у Баррибо. Ну, что бы мы делали, если б у нас оказались деньги. Ты бы вернулся к живописи, я бы водворила дядю Джорджа обратно в Шипли.

— Помню. Ну, придется мне обойтись без живописи, а дяде Джорджу — без Шипли. Да ты знаешь, что будет со мной, если я уеду в Америку один? Я же рехнусь. Я все время буду думать о холостяках, которые вьются вокруг тебя.

— Господи, я ни на кого и смотреть не стану!

— Почему? Кто я такой? Просто один из свинопасов, причем далеко не лучший.

— Из кого?

— Такая сказка, ты читала в детстве. Одна принцесса полюбила свинопаса. Я к тому, что тебя будут окружать принцы, стараясь отвратить от свинопасов, и со временем ты непременно задумаешься, стоит ли дальше ждать Уильяма Холлистера?

— Ты про Уильяма Куокенбуша!

— Про него самого.

— Ни о чем я таком не задумаюсь. Я буду ждать тебя хоть целую вечность. Билл, дурачок, ты это знаешь!