Пэлем Вудхауз - Том 5. Дживс и Вустер

• Название: Том 5. Дживс и Вустер
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Издательство: Остожье
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-86095-120-5

Главные персонажи предлагаемого цикла романов П. Г. Вудхауза (всего их полтора десятка и мы планируем публикации по мере готовности) — премудрый книгочей слуга Дживс и его дурашливый великосветский хозяин Берти Вустер — традиционная комическая пара, вроде Дон Кихота и Санчо Пансы, но наоборот.

Они как могут и понимают оказывают помощь ближним, попадая в разные смехотворные передряги, и неутомимо отстаивают старый сказочный мир, мир доброты и верности.

---

— Да, Китекэт говорил, что на нее оказывается давление.

— Как он тебе показался?

— Подавлен.

— Переживает, — вздохнула Тараторка.

Лицо ее затуманилось. Китекэт всегда был для нее как зеница в глазу, если я понятно выражаюсь. Было ясно, что она оплакивает его в сердце своем, и нам бы в эту минуту не миновать завести долгий разговор о его неприятностях, обсудить их со всех сторон и прикинуть, что бы такое предпринять ему в помощь, — но тут дверь открылась, и он явился собственной персоной.

— Здорово, Китекэт, — сказал я.

— Здорово, Китекэт, миленький, — сказала Тараторка.

— Привет, — ответил он.

Я посмотрел на Тараторку. Она посмотрела на меня. И кажется, мы с ней оба поджали губы, а что до меня, то я, безусловно, вздернул брови. Ибо у этого Перебрайта был вид человека, оставившего всякую надежду, и голос, которым он нас приветствовал, вполне можно было назвать загробным. Словом, общее впечатление было такое, что не могло не пробудить жалость и опаску в сердцах его доброжелателей.

Китекэт опустился в кресло, смежил веки и некоторое время пребывал в неподвижности. Потом вдруг, будто бомба взорвалась у него в черепной коробке, он с глухим стоном выпрямился, сдавив ладонями виски. И тут мне сразу все стало ясно. Когда человек вот так хватается за голову в убеждении, по-видимому, что иначе она у него расколется пополам, ошибочно думать, что он превратился в живой труп просто по причине несчастной любви. Я тронул звонок. Появился Дживс.

— Будьте добры, порцию вашего утреннего живительного, Дживс.

— Очень хорошо, сэр.

Он, мерцая, выскользнул из комнаты, а я направил на Китекэта испытующий взор. Я слышал от людей знающих, что похмелье бывает шести родов: «Сломанный компас», «Швейная машинка», «Комета», «Атомная бомба», «Бетономешалка» и «Черная кикимора», и судя по виду Китекэта, он страдал сейчас одновременно всеми шестью родами.

— Налакался вчера? — спросил я.

— Наверно, немного перебрал, — признался он.

— Сейчас Дживс притащит живительное.

— Благодарю тебя, Берти, — тихо и прочувствованно произнес Китекэт и опять смежил вежды.

Похоже, он намеревался малость вздремнуть и тем восстановить силы организма, и я бы лично предоставил ему в этом деле свободу выбора. Но у Тараторки характер потверже моего. Она обеими руками схватила его за голову и встряхнула так, что он подпрыгнул до потолка, испустив на этот раз вопль далеко не сдавленный, а, наоборот, довольно мощный, подобный предсмертному реву сотни издыхающих гиен. Естественно, в ответ и Сэм Голдуин залаял так, что задрожали небеса, и мне пришлось, чтобы убрать этот звук из эфира, подтащить пса к двери и вытолкать вон. По возвращении же я застал Тараторку распекающей брата на все корки.

— Ты же дал мне честное слово, чучело несчастное, что не будешь напиваться, — говорила она с сестринским металлом в голосе. — Выходит, ты продал честное слово Перебрайтов?

— Легко тебе говорить, — с некоторой горячностью возражал Китекэт. — Я, когда давал честное слово Перебрайтов, что не буду напиваться, разве знал, что окажусь за одним столиком с Гасси Финк-Ноттлом? Вот Берти подтвердит, что без сильных стимулирующих средств провести вечер в обществе Гасси Финк-Ноттла нет никакой человеческой возможности.

Я кивнул.

— Он прав, — говорю. — Общество Гасси Финк-Ноттла, даже когда он в наилучшей форме, не всякому по силам. А вчера вечером он еще был, насколько я разбираюсь, в подавленном настроении.

— Очень подавленном, — подтвердил Китекэт. — Помню, когда я возвращался из турне в начале своей театральной карьеры, бывало, выйду в Саутпорте, а дождь льет беспросветно — бррр, и такую же беспросветную тоску наводит Гасси. Сидит, челюсть отвисла, глаза по-рыбьи вылупил и смотрит…

— Гасси поссорился со своей нареченной невестой, — пояснил я попутно.

— …и в конце концов мне стало ясно, что для меня есть только один способ остаться в живых. Я велел официанту приволочь большую бутыль и поставить возле меня. После этого немного полегчало.

— Гасси-то конечно пил апельсиновый сок?

— Исключительно, — ответил Китекэт и весь передернулся.

Я вижу, несмотря на его мужественное покаяние, Тараторка все еще готова обрушить на его бедную больную голову потоки сестринских укоров, ибо даже лучшие из женщин не способны промолчать наутро после возлияний. И я поспешил перевести разговор на нейтральные рельсы.

— А где вы ужинали?

— В «Дорчестере».

— А потом заезжали еще куда-нибудь?

— Ода.

— Куда?

— Да так, в разные места. «Ист Далуич», «Пондерс-Энд», «Маяк».

— В «Маяк»-то зачем?

— Мне давно туда хотелось. Может, думал, посмотрю, откуда прожектор светит. А насчет «Далуича» и «Пондерс-Энда» не могу тебе сказать. Наверно кто-то мне их похвалил, или просто надо было срочно сменить обстановку, увидеть новые лица. Я нанял такси на весь вечер, и мы катались по улицам, любовались городскими пейзажами. Под конец очутились на Трафальгарской площади.

— В котором часу?

— Около пяти утра. Ты бывал на Трафальгарской площади около пяти утра? Очень живописно. Знаменитый фонтан в первых утренних лучах. И как раз, когда мы стояли на краю фонтана, а заря золотила окрестные крыши, мне пришла в голову мысль, которая показалась тогда превосходной, но, как я понимаю теперь, была неудачной.

— Что за мысль?

— Я подумал, что в фонтане вполне могут водиться тритоны, и зная, как Гасси Финк-Ноттл их обожает, посоветовал ему забраться в фонтан и пошарить.

— Прямо в одежде?

— Да, помнится, одежда на нем была. Да, да, точно.

— Но как же можно в одежде лезть в фонтан на Трафальгарской площади?

— Можно. Гасси во всяком случае смог. У меня в голове все немного смешалось, но, кажется, сначала пришлось его уговаривать. Вот, вот, вспомнил! — обрадованно воскликнул Китекэт. — Я ему сказал, лезь в воду, а он не лезет, и тогда я сказал, что, если он не полезет, я дам ему бутылкой по башке. Ну, он и залез.

— Значит, бутылка все еще была при вас?

— Это уже другая, из «Маяка».

— Итак, Гасси залез в воду.

— Да.

— Удивительно, как его не задержала полиция.

— Почему же не задержала. Задержала. Явился полицейский и сцапал его, и сегодня утром в полицейском суде на Бошер-стрит ему припаяли четырнадцать суток без права замены штрафом.

Тут открылась дверь, в комнату ворвался Сэм Голдуин и бросился мне на грудь, будто мы с ним — возлюбленная пара и не виделись целую вечность.

Следом за ним шествовал Дживс с подносом, на котором высился стакан с его бронебойным эликсиром.

ГЛАВА 4

Когда я прыщавым юнцом, на тринадцатом году, отбывал срок в «Малверн-Хаусе», частной школе достопочтенного Обри Апджона, помню, как сей достопочтенный Обри Апджон хвалил покойного сэра Филипа Сиднея за то, что тот, будучи ранен в какой-то там битве, когда товарищ протянул ему стаканчик горячительного, отказался в пользу раненого соседа, чья нужда, по его прикидке, была горше, чем его. «Этот же дух самоотречения, — говорил достопочтенный Обри, — я хотел бы видеть в вас, мальчики, — особенно в тебе, Вустер. Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не сидел, разинув рот, как идиот! Захлопни рот, мой мальчик, и сядь ровнее».

Ну, так вот. Будь он сейчас среди нас, он бы как раз и увидел этот самый дух. Моим первым побуждением было рвануться наперерез, схватить стакан и осушить одним глотком, потому что мне срочно потребовалось подкрепиться. Но я удержался. Даже в трудную минуту я сумел понять, что нужда Китекэта горше моей. Я остановился, мелко дрожа весь с головы до пят, питье досталось Китекэту, он его влил себе в глотку, впал в конвульсии, как человек, пораженный молнией, Дживсовы эликсиры всегда оказывают таксе действие, но потом он выдохнул: «Ха!» — и на глазах у всех ожил.

А я провел по лбу дрожащей рукой.

— Дживс!

— Сэр?

— Знаете, что случилось?

— Нет, сэр.

— Гасси Финк-Ноттл угодил в кутузку.

— В самом деле, сэр?

Я провел по лбу второй рукой, кровяное давление у меня резко поднялось. Мне бы, конечно, давно уже пора привыкнуть к тому, что никакое, даже самое потрясающее известие не заставит Дживса подскочить и выкатить глаза. Но эта его манера на все отвечать: «В самом деле, сэр?» — вызывает у меня ярость Вустеров.

— Не говорите, пожалуйста, «В самом деле, сэр?». Повторяю: застигнутый в пять часов утра за купанием в фонтане на Трафальгарской площади, Огастус Финк-Ноттл был задержан полицией и посажен на четырнадцать суток. А ему надо сегодня вечером быть в «Деверил-Холле».

Китекэт, опять было смеживший веки, на минуту открыл глаза.

— Знаешь что? — проговорил он. — По-моему, он там не будет.