Александр Шмеман - ДНЕВНИКИ

• Название: ДНЕВНИКИ
• Автор: Александр Шмеман
• Издательство: Русский путь
• Жанр: История
• Год: 2007

осемь тетрадей дневников одного из самых значительных деятелей Церкви XX столетия, проповедника и богослова протоиерея Александра Шмемана (1921-1983) – не «простая регистрация событий последних десяти лет его жизни», но возможность «оставаться хоть на краткое время наедине с самим собой», «не раствориться без остатка в суете». Все явления повседневности, многочисленные впечатления, собственная жизнь, литература и политика соотносятся о. Александром с высшими ценностями, подвергаются религиозному осмыслению. Разносторонность интересов о. Александра, глубина и тонкость суждений делают его «Дневники» интересными самым разным кругам читателей.

---

Длинное, тихое Вербное воскресенье после изумительных по подъему, по радости служб начиная с Лазаревой субботы. "И паки реку – радуйтесь…" Перед закатом вчера прогулка с Льяной. Очень холодный весенний вечер. Тучи, но ясно, тихо, неподвижно. Вечером: "Се Жених…"

Великая среда. 18 апреля 1979

Ждешь, ждешь этих дней, и все кажется, что время не двигается. А когда приходят – чувство, действительно, что как "Жених в полунощи" и так и не удалось хоть сколько-нибудь быть "бдящим"… И вот уже "странствия вла-дычня и бессмертная трапеза".

1 Нервное расстройство, нервный срыв (англ.).

459

В этом году впервые – чувство старения. Никогда его не было. Все казалось – главное еще впереди. И вдруг заметил, как слабеет память – пока что только на имена. И теперь присутствие в подсознании этого "и приклонился есть день…"1.

Великая пятница. 20 апреля 1979

Le temps immobile… Трехчасовое стояние, вчера, перед Распятием: чтение двенадцати Евангелий. И так – каждый год, "всегда, ныне и присно…". Слушая (нас было шесть священников), думал, что вот, пожалуй, это пятьдесят первый или второй раз – без пропуска ! Как и утром – "красная" Литургия Великого четверга. Опять скажу: не Страстная возвращается, мы возвращаемся в нее, прикасаемся, приобщаемся… А "там" все это уже вечность. И как милость и благодать – ослепительные дни…

Парижский "Bulletin de la Crypte" (rue Daru). Почему меня всегда так не то что раздражает, а "разочаровывает" чтение чисто религиозных журналов? Может быть, из-за отсутствия в них мира . Это благочестивый разговор благочестивых людей о собственном благочестии. В Евангелии нет "благочестия", оно все обращено к миру, к людям, оно есть весть , призыв к новой жизни , а не к благочестию, понимаемому как "духовная жизнь". Не знаю, трудно выразить, звучит не "так", но всегда с той же неловкостью читаю все эти журналы о "духовности"… Удобнее молчание.

Среда, 2 мая 1979

Пасха – радостная и светлая, как, кажется, никогда…

Затем – вечером в день Пасхи – отъезд в Париж. Трехчасовая прогулка по Люксембургу. Затем четыре часа в поезде, в почти пустом вагоне. "Одиночество и свобода" после напряжения и алтарной суеты Страстной.

[Вокзал] Gare de 1'Est. Андрей. Всегда столь же острая радость встречи с ним.

Шесть дней Парижа. Шесть дней дождя, промозглости. Каждый день посещение мамы. И почти все остальное время – напряженное, мучительное искание путей к примирению в буквально распавшемся и ненавистью живущем мире Движения. Чередования уныния и надежды… В Фомино воскресенье – французская служба и проповедь [в соборе] на rue Daru.

Четверг, 3 мая 1979

Очередной, ежегодный, давно уже привычный "кризис" в семинарии. Всегда тот же вопрос: почему, откуда эта напряженность, эти бурлящие страсти, эти дикие расхождения – там, где религия ! Как если бы "профессиональная" религиозность создавала иммунитет против ее же основных требований, выражений: любовь, милосердие, терпение и т.д. Достаточно поступить в семинарию, чтобы тлеющие, "естественные" страсти вспыхнули ярким пламенем, точно в них влили горючего…

1 Лк.24:29.

460

Книги – "Отчаяние" Набокова, "Le temps des ruptures" Jean Daniel1 и теперь – "Le testament de Dieu" B.H. Levy2.

У Набокова запомнить о сне – в конце коридора – пустая и пустотой своей страшная комната.

Чтение в Париже "Синтаксиса", журнальчика Синявских.

Вашингтон. Четверг, 10 мая 1979

Полтора дня в Оклахоме с антиохийскими священниками. Сырая жара с сильнейшим теплым, ужасно беспокойным и неприятным ветром. Целодневные дебаты, разговоры, "экклезиастика". Сегодня с утра в Вашингтоне на симпозиуме, посвященном византийской Литургии. Мне уже давно оскомину набил "византинизм", наука для снобов и неудачников. То, что я слышал пока, подтверждает это мнение.

Летя в понедельник днем из Хартфорда (Коннектикут) (где мы хоронили бедного Кюнета) в Оклахому, прочел целиком "Подвиг", один из ранних романов Набокова, читанный мною очень давно. То же впечатление – самый "человечный" из его романов, еще не съеденный изнутри мертвящей иронией, как "Отчаяние".

Зато – вдохновляющее чтение B.H. Levy "Le testament de Dieu". Чувство, что вот что-то очищается , возносится над путаницей и мелочностью жизни. Леви с каким-то радостным – уже религиозным – вдохновением славословит еврейский монотеизм. Это далеко еще от христианства, но это уже Бог Авраама, Исаака и Иакова, а не "гегельянство". Через всю книгу звучит "заповедей Твоих взысках…".

Набокова читаю, словно у меня какие-то личные счеты с ним. Может быть, в том смысле, что я всегда читал его с наслаждением как бы физиологического свойства. Бесконечно "вкусно". Но чтение это почти как соучастие в каком-то нехорошем деле, и отсюда потребность "катарсиса", выяснения, что же тут "нехорошо". По отношению к другим писателям у меня никогда этого чувства не было (русским). Набоков всегда упирается в пустоту. "Отчаяние": это отчаяние творца, убедившегося, что все его творчество было заранее, неизбежно, очевидно для всех – кроме него – провалом (но сколько усилий, сколько деталей, чтобы убить этого Феликса, совершить "совершенное преступление"!). Почему уходит в Россию Мартын? Только для того, чтобы что-то доказать себе , навязать себе подвиг, абсолютно бессмысленный и ненужный.

Пятница, 11 мая 1979

Продолжающаяся жара. Читал сегодня свой доклад ("Symbols and Symbolism in the Byzantine Liturgy"). Вышло что-то вроде спора, оживившего ужасную – для меня – скуку такого рода симпозиумов. Подавляющее большинство -

1 "Время разрывов" Жана Даниэля (фр.).

2 "Завещание Бога" Б.-А Леви (фр.).

"искусствоведы" византийского извода. Они могут рассуждать часами об иконах, и завесах, и храмах, и нартексах, так никогда и не заинтересовавшись тем одним, что могло бы всему этому придать хоть какой-то интерес. Но все это происходит в необычайно "шикарном" Dumbarton Oaks, с хорошими обедами и коктейлями, и потому терпимо.

Разговоры о "символах". Я, пожалуй, не знаю более "беспредметных" разговоров… На последней глубине своей они подмена "жизни с избытком"1.

Понедельник, 14 мая 1979

Последняя неделя, которую начинаю почти с испугом перед этим необходимым, но почти что невозможным усилием. Вчера – крещение маленькой Сони Куломзиной, чудная служба – особенно после недели отсутствия. Затем – все Хопки у нас (Mother's Day!2). Жара, мокрота. Читал переписку Набокова с Е. Wilson'oм. Все то же "любопытство" к Набокову, к его "случаю".

По мере отдаления симпозиума растет и мое удивление, как можно всем "этим" заниматься и в чем смысл этих занятий, вот такой вот "византологии". Какое падение "знания" и приобщения к нему. И, главное, этот все разъедающий "историзм", дающий историку иллюзию, что он все знает и понимает…

Среда, 16 мая 1979

Переписка Набокова с Эдмундом Вильсоном (изданная С.Карлинским). В сущности – неинтересная, поверхностная. Одержимость "литературой", но как-то "безотносительно". Mutatis mutandis к Набокову приложимо брюсовское: "…все в жизни есть средство для ярко-певучих стихов…"3 , для "сочетания слов"4.

Чтение эти дни бесчисленных сочинений и диссертаций. Думал о своем "влиянии", которое все-таки есть, так или иначе отражается почти во всех этих сочинениях и относится не столько к "идеям", сколько к некоему "переживанию", ощущению Церкви.

Пятница, 18 мая 1979

Добрый человек. Добродетельный человек. Между ними – огромная разница. Добрый человек тем и добр, что он "принимает" людей какими они есть, "покрывает" своей добротой. Доброта – прекрасна, самое прекрасное на земле. Добродетельные люди – активисты, одержимые стремлением навязывать людям принципы и "добро" и так легко осуждающие, громящие, ненавидящие. Тургенев, Чехов – добрые люди, Толстой – добродетельный человек. В мире – много добродетели и так мало добра.

1 Ин.10:10.

2 День матери (англ.).

3 Из стихотворения В. Брюсова "Поэту" ("Ты должен быть гордым, как знамя…"). Правильно: "Быть может, все в жизни лишь средство / Для ярко-певучих стихов".

4 Там же.

462

Продолжаю, заканчиваю переписку Набоков – Вильсон. "Шаманство" как определение литературы Набоковым.

Пишу это во время чудовищной суеты: Аня и Наташа Лазор готовят ужин для оканчивающих студентов: тридцать два человека (с женами). Дождь. Холодно. И завтра весь день – торжества и заседания…

Среда, 23 мая 1979

День у Солженицына. Приехал туда, выехав в 5 утра, около 10 часов утра. Сначала кофе (без Солженицына, он уже в своем "затворе" на пруде внизу) – с Алей и Катей, Никитой и – первое знакомство – с А. Гинзбургом. Потом часовой разговор с Солженицыным, затем – втроем – с Никитой. Общее впечатление (подтвержденное в дальнейшем и Никитой)…