Александр Шмеман - ДНЕВНИКИ

• Название: ДНЕВНИКИ
• Автор: Александр Шмеман
• Издательство: Русский путь
• Жанр: История
• Год: 2007

осемь тетрадей дневников одного из самых значительных деятелей Церкви XX столетия, проповедника и богослова протоиерея Александра Шмемана (1921-1983) – не «простая регистрация событий последних десяти лет его жизни», но возможность «оставаться хоть на краткое время наедине с самим собой», «не раствориться без остатка в суете». Все явления повседневности, многочисленные впечатления, собственная жизнь, литература и политика соотносятся о. Александром с высшими ценностями, подвергаются религиозному осмыслению. Разносторонность интересов о. Александра, глубина и тонкость суждений делают его «Дневники» интересными самым разным кругам читателей.

---

1 Один за другим – лучезарные дни (А.Жид) (фр.).

2 Orthodox Church of America (OCA) – Православная Церковь в Америке.

3 черновой вариант (англ.).

4 Духа (англ.).

5 Воду (англ.).

падший, отверженный и мир принимаемый, благословляемый. Одновременно с Вашей книгой читаю Исаака Сирина – очередную аскетическую книгу (какую-либо из таких книг по очереди читаю постоянно и думаю: это и надо всем отрывками читать как часть молитвенного правила). Вот одновременное чтение этих двух книг еще больше обострило антиномию. У Вас проблема особенно обострена там, где Вы говорите о sex'e. Это, конечно, особенно задевает меня, так как здесь я знал и всю озаренную светом высоту, и, к сожалению, и темную сторону. В общем от Вашей книги, в которой указанная антиномия обнаруживает, что она есть действительно нечто важное для Вас, остается впечатление, что какая-то боль, вероятно, у Вас не изжита, есть она и у меня. Так легко, отсекая недолжное, задеть и прекрасное, и, наоборот, прославляя мир Божий, прекрасный, прихватить и прославить недолжное…

У меня это всегда может случиться, так как я не только монах (полуфиктивный, ибо не жил в монастыре), но все же и поэт, и художник. "Отцы-пустынники" иногда (так кажется) отсекают слишком многое, а мы многие, и, пожалуй, частично и Вы (уже вряд ли сейчас), как будто склонялись к принятию больше, чем нужно. Было время, в других книгах казалось, Вы несколько больше, чем нужно отталкивались от многого монашеского. В новой книге… Вы, может быть, и приблизились к золотой середине, которая все же остается антиномией, что для нас, тварных существ, драматично.

Но этот явленный Вами драматизм и есть то, что делает Вашу книгу живой, в конце концов прекрасной . Некоторые ее страницы восхищают, то есть возносят. А почему слова могут возносить? Потому что само Воплощенное Слово вознеслось на небо, чтобы и нас возносить.

Все, что пишу, хотя и конкретно, но недостаточно конкретно. Как я понимаю Ваше желание, жажду оживить литургическую жизнь! Конечно, эта жизнь и есть жизнь настоящая…

…я привык хвалить Ваши книги, а эту хвалить не хочется, потому что переживаю ее внутри себя. Она стала частью моего духовного содержания или выразила многое, что во мне было всегда, и, конечно, лучшего, но и драматического…"

Письмо от Никиты Струве (8.VII.75):

"Спасибо за обстоятельное письмо. Что же, эмпирический облик А.И., вероятно, не раз заставит нас страдать и недоумевать. После декабрьского визита я ведь тогда вроде как бы заболел от его непонимания ситуации в целом и обостренного его страха быть "использованным". В этом отношении с ним нужно быть сугубо осторожным. Тяжка его манера писать "неприятные" письма. Такие письма я получал, а особенно – телефонные звонки…

Его непонимание сути карловчан меня огорчает. Я думаю, нам нужно продолжать его медленно, но упорно просвещать – прямо или через Вестник , который он читает. Что людей он часто не понимает, вернее, ошибается в них, я тоже неоднократно замечал. Но что он "мечется", мне понятно: увы, выкорчевать такую глыбу из почвы не могло остаться без последствий. Вот он и ищет, где "найти почву", и мечется… За него страшно, ему бы теперь где-то осесть и опять засесть за писание, там, "где он неуязвим". Ведь он в путешествии с апреля месяца, не понимаю, как он выдерживает… И все же он – у России единственный, и рядом с ним от Шрагина до Максимова все – пигмеи…

Очень радуюсь Вашему пристрастию к Вестнику и жду продолжения Литургии… Благодаря, в частности, Вам, А.И., нашим московским друзьям, Вестник как будто действительно приобрел некое значение… Только что приехавший один Мишин друг из Москвы, К.Великанов, очень милый молодой математик и церковник, подтвердил, что Вестник читают не только церковные круги, но и шире вся демократическая интеллигенция и он как бы выполняет миссионерскую функцию…"

Понедельник, 14 июля 1975

Кончил в пятницу свою главу "Евхаристии"] о приношении . Как всегда, при переписывании и перечитывании – кажется "не тем"… Теперь пускай рукопись поспит в ящике.

В субботу 12-го храмовый праздник в Монреале. Архиерейская служба, "трапеза", чудный хор… С детства люблю храмовые праздники. Еще думал во время Литургии: что в жизни давало мне самую чистую радость – косые лучи солнца в церкви во время богослужения.

С сегодняшнего дня засел за сборник своих статей. Перечитывал, выбирал.

Послезавтра – приезд Андрея.

В Монреале накупил книг. Читаю (в связи с размышлениями о "правом" и "левом") Le Grain et la Paille Francois Mutterand1 . Хотел проверить, пересмотреть свою, как мне казалось, "правую" нелюбовь к его "левизне". Нет, не нравится и не убеждает, хотя и несомненная "личная искренность". Но в книге и искренность кажется пронизанной насквозь расчетом.

Понедельник, 21 июля 1975

Для памяти:

В среду 16-го: солнечное, жаркое утро, наполненное ожиданием Андрея. Как я люблю эти счастливые ожидания , эту наполненность времени приближающимся. Смотрим из здания аэропорта, как садится его аэроплан. Радость свидания. Радость – с тех пор – его присутствия, его поразительной доброты, такта и тоже его очевидной радости быть с нами…

Вчера: храмовый праздник, с обычной суетой, но хорошей и радостной. Обедня в тесном алтаре с архиереем, крестный ход, общая трапеза. Вечером – очень удачный ужин вшестером с владыкой Сильвестром и Трубецкими.

Сегодня, после недели перерыва, засел о статью о Hartford'e (к 1августа).

Солнце. Счастье.

Среда, 23 июля 1975

Чудные дни с Андреем. И все то же изумительное, в солнце и свете "плавящееся" лето.

Смешно, но в сущности – всегда тот же единственный вопрос: что нужно?

1 "Зерно и солома" Франсуа Миттерана (фр.).

Суббота, 26 июля 1975

"Северный день": ослепительно ясный, ветреный, весь – изнутри – праздничный. Один из тех дней, когда от этой красоты, от этого солнца, света, блеска делается почти больно: "о чем это?" и "как этим пользоваться?".

А. и Л. уехали за покупками в соседний город]. Я один, несколько часов тишины. Все эти дни – чудные прогулки втроем, но работать не успеваю, и это создает фон некоторого недовольства собой. Очень веселые ужины – вчера с Трубецкими, позавчера – с Мейендорфами и т.д. Веселье, радость Андрея, так очевидно наслаждающегося всем этим.

Сегодня ночью – странный, мучительный сон о Солженицыне. В этом сне С. совсем другой, поверхностный, властный. И почему-то – попытка В.Рудинского(!) убить нас обоих…

Чтение Espaces Imaginaires Claude Mauriac'a1 . С одной стороны, раздражает этот французский эгоцентризм, придавание мирового значения разговорам в парижских барах и салонах. С другой – подлинность этой сосредоточенности на внутренней жизни: одной, неповторимой у каждого человека, этой попытки – всегда! – вернуть время, зафиксировать счастье, этой печали о текучести, об уходе всего…

Воскресенье, 10 августа 1975

Все эти дни грусть об отъезде Андрея (в прошлое воскресенье, 3-го). Поездка втроем в Нью-Йорк чудовищной, неслыханной жарой. Прогулка по раскаленному, расплавленному Нью-Йорку. Прощанье в аэропорту] Kennedy. Потом после трех очень занятых дней в семинарии – возвращение вдвоем сюда. Дождь. Поломка автомобиля. Ночевка в Saratoga. Вечером – прогулка по этому городу.

Тут все то же солнце, тот же свет и жара. Освещенные солнцем белые березы на фоне синего-синего озера. Дети… Все время в какой-то "лирической волне", в светлой печали, точно в созерцании всего того, "что было и прошло…". И не уходит, а живет, наполняя сердце все более и более блаженной тяжестью…

Все это сегодня утром пережил особенно сильно, идя в церковь, а потом – исповедуя на воздухе, за алтарем с этим удивительным видом на озеро, леса, холмы. Август – "как желтое пламя"… Прочел J.Francois Kahn "Chacun son tour"2 , продолжаю Claude Mauriac'a, удивляясь "созвучности".

Перечитал вчера, по фотокопии, главу "Таинство приношения". Совсем не знаю, совсем, совсем – хорошо ли это или же плохо, нужно или не нужно. Одно знаю – это то, что я чувствую и думаю. Простая, по-своему освобождающая мысль: если то, что я чувствую и думаю, не нужно, или же уже давно всем известно, или слабо, поверхностно – ну что ж, тогда все это писание канет в небытие, и дело с концом. Писать, однако, стоит только свое ….

Желание вернуться к "Иерархии ценностей": это, в сущности, внутренний диалог с Солженицыным, да и с другими… Если каждое воскресенье лежит на моей ладони причастие жизни вечной, то рассуждать о проблемах, о Ро-

1 "Воображаемые пространства" Клода Мориака (фр.).

2 Жан-Франсуа Кана "Каждому свой черед" (фр.).

сии, о чем угодно так, как если бы этого не было, невозможно, или же тогда с нашей верой произошло что-то чудовищное.