Мария Барышева - Увидеть лицо

• Название: Увидеть лицо
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Пассажиры междугороднего автобуса, вместо пункта назначения, приезжают в удаленный и изолированный от внешнего мира роскошный особняк. С ними начинают происходить события, не до конца объяснимые с позиций здравого смысла. Мистика и фантастика всё сильнее вторгаются в их существование. Детективно-фантастический сюжет начинает развиваться в стиле «Десяти негритят», но это — только часть авторского замысла. Психологически-мистико-фантастический триллер. Изумительная проработка каждого персонажа. Напряженный и непредсказуемый сюжет.

---

Кристина, ограничившаяся одним бутербродом с кусочком ветчины, в это время, включив свет в столовой, неторопливо шла вдоль длинного дубового стола, ведя ладонью по резным спинкам высоких стульев и негромко напевая

Моя любовь не струйка дыма,
Что тает вдруг в сиянье дня,
А вы прошли с улыбкой мимо
И не заметили меня.

Если бы кто-нибудь сейчас наблюдал за ней, то, возможно, нашел бы это довольно забавным — настолько слова старого танго не подходили к внешнему облику Логвиновой, вышагивавшей по светлому деревянному полу в своих высоченных блестящих сапогах, сияющем красном джангле и цветном намеке на юбку. Яркий свет двух больших круглых люстр прыгал в камнях ее колец, песня лилась из густо накрашенных красным губ, исполняемая довольно приятным бархатистым голосом, и казалось, что поет не Кристина, а кто-то другой, спрятавшийся в цветную и довольно вульгарную обертку.

Кристина остановилась и легонько вздохнула, довольная — голос звучал как надо, дай бог, чтобы она не подхватила простуду. Только бы побыстрей отсюда выбраться — ведь ее жизнь расписана на много месяцев вперед, и ничего нельзя упускать, ведь конкурентов море, и постоянно появляется кто-то новый, ежедневно, ежечасно. Пусть она собирает стадионы, пусть остальные, по сравнению с ней, неизмеримо далеко внизу — расслабляться в этом мире было нельзя. Да, побыстрей бы выбраться, но не сегодня — она слишком устала. Хозяева не будут против, если она проведет ночь в этом доме — наоборот, они должны быть счастливы — разве каждый день они принимают у себя певицу такого масштаба? Странно, что остальные смотрят на нее так, как будто не ее клипы постоянно крутят во всех музыкальных телепередачах. Наверное, просто не узнали или не могут поверить, что оказались в одном автобусе со знаменитостью.

Она огляделась. Интерьер столовой резко отличался от кухонного, и из-за этого ей бы полагалось находиться скорее на третьем этаже, таком деревянно-кружевном и прянично-нарядным снаружи. Вся, вплоть до потолка, она была отделана резным светлым деревом, а сам потолок по периметру подпирали толстые деревянные столбы, искусно вырезанные в форме идолов, напоминавших изображения древних славянских богов. Кристина, заинтересованная, присмотрелась повнимательнее. Нет, они не просто напоминали, они и были этими изображениями — вероятно, хозяева дома увлекались древне-славянскими верованиями. Знания Кристины были обрывочными и беспорядочными, из-за того, что ее внимание было бессистемно рассеянно по слишком многим религиям, но о пантеоне славянских богов она знала немало, это была одна из ее любимых тем. Длинноволосый и длиннобородый мужчина с раздутыми щеками, изо рта которого вырывались рельефные струи воздуха, несомненно был Стрибогом, верховным богом воздушных стихий; старик с развевающейся бородой и с палицей и молнией в руках походил на Перуна, а еще один идол, держащий жезл и топорик и единственный из всех окрашенный в черный цвет, вне всякого сомнения изображал Чернобога, повелителя безумия и смерти, и на него она смотрела особенно долго. Потом поежилась. Странная мысль — установить скульптурные изображения богов в столовой, у впечатлительного человека при их виде мог бы пропасть аппетит, ибо лица даже олицетворяющих добрые силы божеств были суровыми, даже злыми, и взгляды деревянных глаз, пересекавшихся в пространстве над обеденным столом, были недобрыми. Неожиданно у нее пропало желание петь.

Здесь, очевидно, ждали гостей — стол был полностью сервирован, и на каждой тарелке лежали белоснежные накрахмаленные салфетки, перетянутые посередине золотистыми лентами. В канделябры были вставлены новые свечи, только и ждущие того, что чья-то рука зажжет их. Драгоценно сиял и переливался чистый, умытый хрусталь, ослепительно блестело начищенное серебро столовых приборов.

— Ничего себе! — произнесла Кристина. Голос ее прозвучал хрипло и неожиданно громко, и она машинально прикрыла рот ладонью. Ее взгляд снова пробежал по лицам идолов, подмечая каждую морщинку, проведенную искусным ножом резчика. Теперь, казалось, все они смотрели на нее — осуждающе и даже зло, словно она посягнула на их владения. По позвоночнику Кристины поползла ледяная змейка легкого страха. Вероятно, в этих идолах было очень много плохой энергии, и нужно было уходить отсюда, иначе эта плохая энергия начнет забирать ее собственную, высасывать ее без остатка — уж она-то знает! Кристина старательно перекрестилась, после чего повернулась, накрепко сжимая под воротом кофточки свой главный амулет — заговоренную жемчужину, и едва сдержала крик, увидев стоящий в дверном проеме темный мужской силуэт. Потом с шумом выдохнула — это был всего лишь Борис. Склонившись, он задумчиво изучал дверной замок.

— Что вы делаете? — почти враждебно спросила Кристина, разозленная собственным испугом. Борис выпрямился и взглянул на нее, удивленный тоном ее голоса.

— Да ничего. Вы не видели там телефона?

— Нет! — бросила Кристина, проходя мимо него в кухню. Сейчас она отчаянно жалела, что не прихватила с собой порцию хорошей травы — косячок был бы сейчас в самый раз. Можно, конечно, выпить большой стакан «отвертки», но это будет не то, совсем не то.

Она обернулась на оставшихся позади идолов. Как всегда, темная энергия не только пугала, но и приягивала. Хотелось вернуться и рассмотреть их повнимательнее… ходить вокруг, водя пальцами по деревянным лицам, прислушиваться к ним… и к себе.

Плохие, плохие вибрации.

* * *

— Марина…

Она остановилась посередине холла, удивленно глядя на пустой диван, потом обернулась в сторону вешалки, хотя прекрасно понимала, что уж кто-кто, а Рощина сейчас не вышла бы на улицу даже под дулом пистолета. Конечно же, пальто Марины все так же мирно висело на крючке, но сама Марина исчезла.

Алина нерешительно посмотрела в сторону лестницы, потом быстро прошла в левый коридор и поочередно заглянула в игровую, в бассейную и в подвал, но везде было пусто.

Тогда иди наверх.

Она поднялась до середины лестницы, стараясь не касаться каблуками ступенек, чтобы они не стучали, потом остановилась и, глядя на площадку второго этажа, снова позвала Марину — на этот раз громче, но ее зов остался без ответа.

Проще всего было вернуться на кухню, и пускай Марину ищет кто-нибудь из мужчин — для них это будет только в радость, они ведь все сделали на нее стойку. Ее вовсе не прельщала перспектива бродить одной по огромному чужому дому, пусть и освещенными коридорами.

С другой стороны это было довольно глупо. Кроме них в доме никого не было, это ощущалось, и что, в конце концов, такого ей может грозить?

«Да-а, — заговорил в ее голове глумливый тоненький голосок, — прямо как в штатовских страшилках — маленькая девочка будет блуждать по темным комнатам, в одной из которых ее поджидает чудовище, чтобы разорвать на кровавые лохмотья, съесть мясо и разгрызть мозговые косточки… Сколько тебе лет, Суханова?»

Пять… Але было пять…

Она зло тряхнула головой, отчего кепка Олега свалилась на пол. Алина подхватила ее и снова начала подниматься, на ходу отряхивая кепку ладонью. Глупо, конечно же глупо.

На площадке второго этажа Алина остановилась и взглянула через полукруглые перила вниз. Обе лестницы были длинными, и последние, сбегавшие к площадке первого этажа, казались очень, очень далекими.

Отсюда ж свалиться — и хана!

Она отошла от перил и заглянула в коридор. Здесь он был другим — круглым и широким, со светлой стеной, вдоль которой тянулся ряд плоских узорчатых светильников, формой похожих на таблетки.

— Марина!

Голос у нее неожиданно сел, и имя прозвучало хрипло, с каким-то шипением и так тихо, что даже она его не услышала, только почувствовала, как шевелятся ее губы. Снизу долетел далекий приглушенный смех и звон посуды, и ее голова дернулась в направлении звука, тут же стихшего. Алина все же слушала, но уже другие звуки, которые издавал сам дом, продолжая жить своей жизнью. Каждый дом дышит — и дышит посвоему, и чем старше он, тем глубже и шумнее его дыхание. Этот же дышал почти беззвучно.

Где-то легко скрипнула дверь, скрипнула еще раз — легко, едва слышно, и она пошла на этот скрип, ступая тихо, как вор, и зачем-то накрепко вцепившись в ремень своей сумочки. Снова раздался легкий скрип, но теперь к этому звуку примешался еще один — уже постоянный — отдаленный шум льющейся воды.

Алина прошла несколько плотно закрытых дверей и замедлила шаг — следующая дверь, плывшая ей навстречу, легонько колыхалась взад и вперед, едва слышно поскрипывая. Проходя мимо, она заглянула в комнату, и сквозь полумрак увидела, как мокрый ветер раздувает тяжелые занавеси на разбитом окне — том самом, через которое Олег проник в дом. Комната казалась пустой, но Алина все же остановилась, потом вошла внутрь и включила свет. Лампа под потолком осветила обломки журнального столика на полу и лужу дождевой воды на новеньком паркете под окном. Это была средних размеров спальня, выдержанная в бежевых тонах, обставленная красиво, но просто — большая двуспальная кровать, застеленная аккуратно и без единой морщинки, две тумбочки, кресло и шкаф. Напротив кровати стоял небольшой телевизор, включенный в режим ожидания — лампочка на панели мягко светилась зеленым. Из-под прямоугольного, во весь потолок плафона лился яркий свет. Даже несмотря на разбитое окно комната выглядела уютной, но казалась нежилой.