Мария Барышева - Увидеть лицо

• Название: Увидеть лицо
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Пассажиры междугороднего автобуса, вместо пункта назначения, приезжают в удаленный и изолированный от внешнего мира роскошный особняк. С ними начинают происходить события, не до конца объяснимые с позиций здравого смысла. Мистика и фантастика всё сильнее вторгаются в их существование. Детективно-фантастический сюжет начинает развиваться в стиле «Десяти негритят», но это — только часть авторского замысла. Психологически-мистико-фантастический триллер. Изумительная проработка каждого персонажа. Напряженный и непредсказуемый сюжет.

---

Виталий огляделся. Вокруг сгущался вечер, дыша прохладой и сиренью. Он сидел на бордюре, на ящике, поверх которого было постелено свернутое одеяло. Он узнал улицу — одну из самарских улиц, малооживленных в это время суток, по которой бесчисленное множество раз бегал когда-то в школу. Стоявший неподалеку тусклый фонарь бросал на него круг слабого, реденького света, и он чувствовал взгляды иногда проходящих мимо людей — то равнодушные, то жалостливые, от которых его коробило еще больше, чем от первых. Мимо прошли две девушки, держась за руки и смеясь, — одна рыжая и высокая, другая чуть поменьше ростом, с темно-каштановыми волосами. Они вскользь глянули на него и пошли своей дорогой, стуча каблучками, а Виталий остался сидеть, не заинтересовавший, не узнанный, не имевший значения. Он открыл рот, чтобы окликнуть их по имени, но не смог произнести ни звука, а они уходили все дальше и, наконец, исчезли за углом дома, забрав с собой свой звонкий, беззаботный смех.

Виталий болезненно зажмурился, потом отвернулся, открыл глаза и увидел Дашу.

Она шла к нему по узкой асфальтовой дороге между пухлыми, бесформенными грудами кустов, щелкая каблуками и кокетливо вихляя бедрами — его Дашка, веселая, стройная и в свои пятнадцать невыразимо хорошенькая. Ее длинные русые волосы тяжело колыхались из стороны в сторону, в руке покачивалась сумочка. В пальцах другой руки тлела сигарета, которую она держала не очень умело и которая делала ее смешной, как смешны дети, примеряющие перед зеркалом родительскую одежду. Увидев его, она поспешно швырнула сигарету себе за спину, улыбнулась и помахала ему, и он тоже улыбнулся в ответ. Опять курит, негодяйка! Он бы отшлепал ее… если б мог.

А потом он увидел, как от одного из кустов, мимо которого она только что прошла, отделилась тень и бесшумно и очень быстро двинулась следом за ней. Виталий попытался закричать, но вместо крика изо рта вырвалось только сухое сипение. Тень взмахнула рукой, и он услышал сырой звук удара. Даша, не издав ни звука, сунулась лицом в асфальт, и ее волосы разметались во все стороны, и со своего места он видел, как они шелковисто поблескивают в тусклом фонарном свете. Виталий снова попытался закричать, и снова голос отказался ему повиноваться. Он качнулся и упал лицом вперед, больно ударившись лбом об асфальт, потом приподнял голову и задергался, кое-как продвигаясь вперед судорожными рывками. Кровь из рассеченного лба заливала ему глаза, но все же он видел, как уже две тени склоняются над его неподвижно лежащей сестрой. Одна сдирала с нее куртку, другая выдергивала из ушей серьги и рылась в сумочке. Потом тени повернулись и так же бесшумно растворились в сиреневом вечере, так и не заметив Виталия.

Закусив губу от усилия, он все же добрался до Даши. Она теперь лежала на спине, и из-под ее затылка по смятым волосам и по асфальту медленно расползалась темная кровь. Раскрытые губы сестры слабо подергивались, и он видел, как на ее тонкой бледной шее бьется жилка. Виталий смотрел на нее — это все, что он мог сделать. Что может сделать лишенный голоса калека, кроме того, как смотреть, дожидаясь пока кто-нибудь не пройдет мимо?

Чья-то изломанная тень упала на лицо Даши, и, подняв голову, Виталий увидел, что рядом на корточках сидит человек — совсем еще мальчишка, в кроссовках и джинсовом костюме. На его указательном пальце висели ключи с брелоком в виде большой жемчужины.

— Да, очень печальная история, — проникновенно сказал он. — Печальная… но теперь она закончилась. Это оказалось гораздо хуже, чем находиться в этот момент в другом месте, верно?

Виталий снова открыл рот, и, к его удивлению, на этот раз крик получился — громкий, отчаянный, эхом раскатившийся среди темных дворов.

— Помогите! Кто-нибудь! Помогите!

— Покричи, покричи, — дружелюбно сказал человек, выпрямляясь. — Никто не придет.

С губ девушки сорвался слабый стон, и Виталий, повернув голову, хрипло прошептал:

— Дашка…

— Я бы мог отправить тебя обратно на войну, — сказал человек, позвякивая ключами. — Но я знаю, что ничто в этом мире не имеет для тебя большего значения, чем твоя несчастная сестренка. Я ведь прав?

— Сволочь! — взревел Виталий, безуспешно пытаясь подняться. — Гнида! Убью, падаль!

— Закусаешь до смерти? — Лешка усмехнулся, потом ударом ноги перевернул его на спину, вдавил ногу ему в живот, и Воробьев закашлялся. — Кстати, ты не приметил тут недавно двух девчонок, а? Занятно, я ведь их тут не планировал.

— Это сон! — закричал Виталий. — Я не верю в это! Все это сон!

— Иные сны нельзя отличить от жизни, — заметил Лешка, убирая ногу. — А ты сейчас живешь. Я могу повторить это. Я могу сделать это бесконечным. Я могу сделать это и хуже!

— Я все равно проснусь! Я проснусь!

— Ну, так просыпайся же! — сказал Лешка и ударил его ногой в бок.

* * *

Он стоял на обочине дороги, и ему было восемь лет. Он осознал это сразу же, как и твердый асфальт под ногами, и тяжесть чуть теплого от дневного солнца камня в правой руке. Но этого не могло быть, потому что ему было не восемь, ему было…

Сколько?

А потом ему в уши ударил крик — страшный, полный муки, высокий вибрирующий вопль, и он знал, чей это крик, даже еще не взглянув на дорогу, — он знал, что там в луже крови бьется Бэк — его Бэк, веселый вислоухий, лохматый пес, которого только что сбила промчавшаяся машина — сбила и улетела прочь, и ее водитель уже, наверное, забыл об этом. А Бэк кричал. Виталий уже знал, что никто не в силах ему помочь, но он никак не умирал, он кричал. Ни одно существо в мире не должно так кричать, ни одно существо в мире не должно испытывать такой боли!

Он опустил взгляд вниз, потом зажмурился, сжав зубы. Ведь это уже было когда-то, кажется, было… Почему же это происходит снова?!

Не верь ему! Это — лишь иллюзия!

Кто это сказал? И для чего?

Виталий шагнул вперед и опустился на колени рядом с умирающим псом. Карие собачьи глаза смотрели на него в упор, полные боли, ужаса и беспредельного укора.

Как ты допустил это, хозяин? Помоги мне! Почему ты мне не помогаешь? Для чего тебе этот камень?

— Бэк… — прошептал он и дотронулся дрожащими пальцами до его широкого лба, до свисающего лохматого уха. — Прости меня, пожалуйста…

Его правая рука резко взлетела в воздух и с силой опустила тяжелый камень на лобастую лохматую голову. Раздался страшный, чавкающий звук, и крик сразу оборвался, и в наступившей тишине, он услышал, как вдоль дороги шумят под весенним ветром деревья. Уронив камень, Виталий вытер ладонью мокрое лицо, потом поднял голову и огляделся. Двор был пустынным, и только далеко, возле угла дома стоял какой-то человек. Женщина. На ней было развевающееся на ветру темное пальто, светло-каштановые волосы вились вокруг головы, словно растревоженные змеи. Что-то в женщине показалось ему странным. Он не сразу понял, что именно, и только приглядевшись, увидел, что у женщины нет лица. Там, где должны были находиться нос, рот, глаза, была лишь гладкая кожа — белый овал над черным воротником. Тем не менее, женщина смотрела на него, и Виталий знал, что она его видит.

Ее нужно было помнить…

Но почему?..

Виталий посмотрел на мертвого пса и поднялся. Нужно было убрать его с дороги, нужно было…

Бэк приподнял разбитую голову.

Виталий судорожно сглотнул и сделал шаг назад, наткнулся на бордюр и чуть не упал. Бэк медленно, рывками поднимал с асфальта свое изломанное, почти разорванное пополам тело, дрожа и пьяно шатаясь. Внутренности вывалились и влажно шлепали по серому камню, собирая пыль и мелкий мусор.

— Бэк… — прошептал Виталий и снова шагнул назад, не понимая, что происходит. В конце концов, он был всего лишь мальчишкой мальчишкой? и ему было очень страшно. Бэк ведь был мертв — неужели он ошибся?! Неужели он проломил череп любимому псу, хотя тот, на самом деле, не был так уж серьезно ранен, как ему показалось?!

Бэк повернул голову, отыскал его неподвижным взглядом и, вздернув верхнюю губу, зарычал. В чуть суженных глазах горела жуткая, потусторонняя ненависть и злоба, из пасти тянулись темные нити слюны, солнце блестело на мощных острых клыках. Он покачнулся, потом медленно пошел на Виталия, припадая на переднюю лапу, вывернутую под немыслимым углом, и волоча за собой внутренности. Виталий попятился, потом развернулся, и в тот же момент Бэк прыгнул, покрыв одним прыжком огромное расстояние, сбил его с ног и повалил на спину. Долю секунды Виталий видел над собой его страшные сверкающие глаза и раскрытую пасть, из которой тянуло смрадом, потом эта пасть качнулась вниз, и клыки вонзились ему в горло, раздирая его в клочья. Он закричал, пытаясь отбиваться, но это уже было бесполезно, и крик сразу же превратился в булькающий хрип, он чувствовал, как из разорванного горла вместе с кровью и болью выходит воздух. Виталий закрыл глаза…