Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы

• Название: Левая рука тьмы
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-86296-003-1

Из полевых записей ОНГ ТОТ ОППОНГА, Исследователя Первой Эйкуменической посадочной партии на Геттене/Зиме, Цикл 93. Эйк. год 1448.

Наш собственный опыт социо-сексуальных отношений здесь совершенно непригоден. Геттениане не рассматривают друг друга в качестве Мужчин и Женщин. Нашему воображению почти невозможно это представить. Ведь какой первый вопрос мы задаем, узнав о рождении ребенка?

И все же вы не можете употреблять по отношению к геттенианам местоимение «это». У них есть определенная потенция; во время каждого сексуального цикла они могут видоизменяться в ту или иную сторону. Никаких психологических привычек после этого не остается, и мать нескольких детей может быть отцом других детей.

Здесь нет деления человечества на сильную и слабую половину, на защищающих и защищаемых. Все пользуются уважением, и ко всем относятся, главным образом, как к человеческим существам. Вы не можете представить геттенианина в роли Мужчины или Женщины, хотя, обращаясь к ним, вы выбираете для собеседника роль, которая отвечает вашим ожиданиям в отношениях между лицами одного и того же или противоположного пола. Земляне обретают тут совершенно потрясающий опыт…

---

Все эти пять дней я бы просто помирал с голоду, если бы тот старый врач не позволил мне остаться в больнице. Ему нравилось иметь у себя при дворе премьер-министра Кархида, и премьер-министр был ему благодарен.

Я проделал путь до Мишнора с караваном транспорта, который вез свежую рыбу из Шелта. Неистребимый резкий рыбный запах сопровождал нас всю дорогу, которая завершилась на большом рынке в Южном Мишноре, где я и нашел себе работу на холодильнике. Летом в таких местах всегда есть работа — грузить, паковать, складывать и продавать скоропортящийся товар. Я имел дело, главным образом, с рыбой, и обрел пристанище в острове рядом с рынком вместе с моими коллегами по холодильнику; они называли наш дом Рыбьим Островом, и все мы пропахли ею. Но мне нравилась работа, которой я был занят весь день в промерзшем помещении склада. Летом Мишнор становится настоящей баней: реки едва ли не кипят, а люди обильно обливаются потом. В месяце Окре есть десять дней, когда температура никогда не опускается ниже 60 градусов, а однажды она поднялась выше 88 градусов. Выбираясь в это пылающее пекло из моего прохладного рыбного хранилища, я обычно шел пару миль по Набережной Кундерера, обсаженной большими деревьями, в проемах между которыми я видел широкую реку, хотя и не спускался к ней. Здесь я бродил допоздна и возвращался к себе на Рыбий Остров, когда ночь стихала и жара чуть опадала. В той части Мишнора, где я жил, кое-кому было необходимо разбить все уличные фонари, чтобы удобнее было заниматься своими делами в темноте. Но машины Инспекторов постоянно шныряли по темным улицам, пронизывая их светом фар, и порой они врывались в жилища бедняков даже по ночам, нарушая их уединение.

Новый Закон о Регистрации Иностранцев, принятый в месяц Кус, как очередной контрприем в битве с тенями против Кархида, аннулировал мою регистрацию и стоил мне потери работы; полмесяца я провел, болтаясь по приемным разных Инспекторов. Мои приятели по работе одалживали мне деньги, крали рыбу к моему столу, так что мне удалось перерегистрироваться прежде, чем я умер от голода, но урок я получил изрядный. Меня тянуло к этим суровым и верным дружбе людям, но они жили в ловушке, из которой не было выхода, и мне нужно было добраться до людей, которые нравились мне куда меньше. И я позвонил — сделал то, что откладывал три месяца.

На следующий день, когда я стирал свою рубашку в прачечной острова, среди полуголых или совершенно голых людей, сквозь клубы пара, запахи пота и рыбьих потрохов, сквозь шум льющейся воды, я услышал, как кто-то зовет меня, называя титул моих владений: в прачечной стоял Сотрапезник Джегей, ничуть не изменившийся по сравнению с тем, когда семь месяцев тому назад я видел его в роли Посланника Архипелага в Зале Приемов в Эренранге.

— Выбирайтесь отсюда, Эстравен, — сказал он высоким, громким, несколько гнусавым голосом, свойственным богачам Мишнора. — Да бросьте вы эту чертову рубашку.

— Другой у меня нет.

— Смойте с нее мыло и идемте. Снаружи жарко.

Остальные смотрели на него с мрачным любопытством, чувствуя в нем богача, но не подозревая, что он из Сотрапезников. Мне не понравилось, что он сам сюда пришел: он должен был кого-нибудь послать за мной. Но мало кто из Обитателей Орготы имеет представление о благопристойности. Мне хотелось поскорее выставить его отсюда. Рубашка еще не высохла, и одеть ее я не мог, поэтому и попросил какого-то парня, который слонялся во дворе, подержать ее у себя, пока я не вернусь. Все мои долги и арендная плата были уплачены, все бумаги были со мной в боковом кармане; голый по пояс, без рубашки я оставил остров около рынка и вместе с Джегеем вернулся в обиталища богатых и знатных.

Как его «секретарь» я был вновь перерегистрирован в списках Оргорейна, но на этот раз уже не как поднадзорный, а как независимая личность. Чувствовалось, что у чиновников на этот раз были соответствующие указания, и, прежде чем вглядеться в мои документы, они уже демонстрировали любезность ко мне. Но скоро я стал проклинать цель, которая заставила меня пойти на то, что я ем хлеб чужого человека. Ибо в течение месяца у меня не было ни малейшего признака того, что я оказался ближе к своей цели, чем когда был на Рыбьем Острове.

Как-то в один из дождливых вечеров уходящего лета Джегей послал за мной, встретив меня в своем кабинете, где он беседовал с Сотрапезником Обсле из округа Сикев, которого я знал еще с тех времен, когда он возглавлял Орготскую комиссию по вопросам морской торговли в Эренранге. Невысокий и сутулый, с маленькими треугольными глазками на пухлом плоском лице, он странно смотрелся рядом с Джегеем, худым, сдержанным и костистым. Они выглядели, как щеголь и оборванец, но были выше того, чтобы обращать внимание на свой внешний вид. Они были двое из тех Тридцати Трех, что правили Оргорейном, и еще раз — они были выше внимания к внешней мишуре.

Поприветствовав меня и отпив глоток стихишской живой воды, Обсле вздохнул и сказал:

— А теперь расскажите мне, почему вы совершили то, что вы сделали в Сассиноте, Эстравен, потому что, если я и думал, что есть человек, совершенно неспособный к ошибкам в своих действиях, человек, всегда считающийся со своим шифтгреттором, то этим человеком были вы.

— Страх во мне оказался сильнее предосторожностей, Сотрапезник.

— Страх чего, черт возьми? Чего вы боялись, Эстравен?

— Того, что случилось. В Долине Синотт продолжается борьба лишь из-за престижа; Кархид подвергается унижению, и из-за этого растет гнев, и гнев этот постарается использовать правительство Кархида.

— Использовать? До какой степени?

Обсле не отличался особой вежливостью; Джегею пришлось с деликатной жесткостью вмешаться в разговор:

— Сотрапезник, Лорд Эстравен мой гость, и не надо мучить его вопросами…

— Лорд Эстравен будет отвечать на вопросы, когда и как он сочтет нужным, если вообще сочтет, — сказал Обсле, улыбаясь, но за этой улыбкой крылось шило в мешке. — Он знает, что здесь он между друзей.

— Я нахожу друзей всюду, где встречаю их, но, похоже, теперь они у меня долго не держатся, Сотрапезник.

— Могу понять. Но все же наши сани могут ехать рядом, пусть даже мы не кеммеринги, как мы говорим в Эскеве — а? Какого черта! Я знаю, за что вы были изгнаны, мой дорогой — за то, что любили Кархид больше, чем Король.

— Скорее, за то, что относился к Королю лучше, чем его кузен.

— Или за то, что были преданы Кархиду больше, чем Оргорейну, — сказал Джегей. — Разве я не прав, Лорд Эстравен?

— Нет, Сотрапезник.

— Иными словами, вы считаете, — сказал Обсле, — что Тибе хочет править Кархидом так, как мы правим Оргорейном?

— Да, я так думаю. Я уверен, что Тибе, используя спор из-за Долины Синотт как повод и время от времени обостряя его, может меньше, чем за год, добиться в Кархиде больших изменений, чем там их видели за тысячелетие. И он знает, как использовать страхи Аргавена. Это куда проще, чем вызвать у Аргавена приступ храбрости, как я это делал. И если Тибе удастся добиться успеха, вы, джентльмены, увидите, что перед вами враг, вполне достойный вас.

Обсле кивнул.

— Не будем обращать внимания на шифтгреттор, — сказал Джегей. — К чему вы клоните, Эстравен?

— А вот к чему: выдержит ли Великий Континент два Оргорейна?

— Ой, ой, ой, все то же самое, — сказал Обсле, — все те же самые идеи: вы вбивали их мне в голову уже давным-давно, Эстравен, и мне так и не удалось выдрать их с корнем. У нас выросли слишком длинные тени. Они дотягиваются и до Кархида. Ссора между двумя кланами, да; стычка между двумя городами, да; спор из-за границы и даже несколько подожженных амбаров и трупов, да; но ссора между двумя народами? Стычка, в которой будут принимать участие пятьдесят миллионов душ? О, ради сладчайшего Молока Меше, эта картина может внести ужас в ваши сны, ужас и пожары, от которых вы будете с криками вскакивать по ночам, в поту… Нет нам спасения, нет нам спасения. Вы знали это, Джегей, по-своему вы уже упоминали об этом много раз.

— Я голосовал не меньше тринадцати раз против того, чтобы оказывать давление из-за спора по Долине Синотт. Ну и что толку? У правящей фракции всегда наготове двадцать голосов, которые выскакивают по команде, и каждое действие Тибе усиливает контроль Сарфа над этой двадцаткой. Он выстроил изгородь поперек долины, поставил охрану с тяжелым оружием — тяжелым оружием! А я-то думал, что оно осталось у них только в музеях. Как только главенствующей фракции нужна обстановка дерзкого вызова, он тут же преподносит ее.

— И таким образом укрепляет Оргорейн. Но и Кархид тоже. Каждый ответ, который вы даете на его провокации, каждое унижение, которое вы наносите Кархиду, каждая выгода, которую претерпевает ваш престиж, будут служить вящему усилению Кархида, пока он не сравняется с вами, как и Оргорейн, будет все контролировать из одного центра. В Кархиде тяжелое оружие хранится отнюдь не в музеях. Им вооружена Королевская Гвардия.