Анна Данилова - Хроники Розмари

• Название: Хроники Розмари
• Автор: Анна Данилова
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-30061-7

Что делать с такими огромными деньгами и как понимать слова разодетой в меха незнакомки: «Теперь ее жизнь в ваших руках»? Дина Караваева в растерянности: произошло чудовищное недоразумение, пакет попал к ней по ошибке. Но где искать таинственную Розмари? Ведь, кажется, так зовут нуждающуюся в спасении девушку, наверняка попавшую в заложницы. Подсказка ничтожно мала: разорванная пополам новогодняя открытка с адресом дома отдыха, где, вероятно, побывала Розмари, и инициалы отправителя. Правда, есть надежда, что вторая половинка находится у другого адресата. Вот его-то и надо искать в первую очередь, должен же он помочь своей возлюбленной выжить, а Дине выполнить свалившееся на нее обязательство…

---

Она говорила что-то еще, а Чагин вдруг почувствовал невероятное облегчение, отчего ему стало стыдно и приятно одновременно. Неужели такое возможно – безо всяких на то усилий его оставляют в покое? Раз – и все! И он снова один. И у него будет возможность разобраться в себе, в своих чувствах, побыть один на один со своими мыслями, воспоминаниями. И никто-то его не станет нервировать, окликать, упрекать, заставлять есть, когда ему не хочется, или отправляться с коляской гулять в парк… Ну и что – у него не развито отцовское чувство? Может, он родился таким уродом? Вот и оставьте этого урода в покое!

Непривычная тишина оглушала, удивляла и восхищала, хотелось выпить и расслабиться, чтобы понять, что же происходит с ним, с его жизнью на самом деле. Жена влюбилась! Он это уже проходил. Маша, его обожаемая Розмари, в свое время тоже влюбилась. Хотя до встречи со своим мачо она, как казалось Чагину, любила его, они прекрасно жили, испытывая друг к другу спасительную страсть. И вдруг все кончилось. Разом. Но если Катя, влюбившись, погрузилась в свои новые чувства, нимало не беспокоясь о своей внешности, словно это не имело в ее будущей жизни никакого значения (чего стоили ее мягкие трикотажные домашние штанишки, белые носочки и неснимаемая кофточка на пуговицах), то Машина влюбленность происходила совершенно по другому сценарию. Она старалась изо всех сил выглядеть как можно ярче. На ее туалетном столике появился арсенал губной помады – алых, карминных, бордовых, вишневых, пурпурных, рубиновых, пунцовых, киноварных оттенков. В комоде кровавыми пятнами залегли, застряли в белоснежных кружевах пунцовые бюстгальтеры и трусики. Розмари не погнушалась даже пошловатыми красными туфельками. Да и о том, что она уходит от него, своего любимого не так давно мужа, она объявила как бы наспех, словно вспомнив, что еще не сказала об этом в перерывах между долгими телефонными разговорами со своим португальским (и кой черт занес его в Москву?!) любовником, происходившими чуть ли не на глазах мужа-рогоносца… Она горела, пламенела, а кровь ее наверняка вскипала и сворачивалась всякий раз при воспоминании о своем Жозе. Чагин отпустил ее без скандалов и мордобития. Поцеловал во вспотевший от волнения (она опаздывала на свидание, вся трепетала, и мысли ее были далеко, кружились красными пьяными бабочками вокруг смуглого торса Жозе) драгоценный лобик, провел ладонью по ярко накрашенным губам, размазав помаду, и оттолкнул ее от себя: мол, иди, предательница, на все четыре стороны… И она ушла. Оторвалась от него, улетела, оседлав упругую и веселую дьявольскую метлу…

Но это было больно. Чагин отрезáл от себя Машу с кровью, по живому. И долго еще представлял себе ее жизнь с другим мужчиной, изводил себя любовными сценами с португальским соперником, изнемогал от вспыхнувшей с новой силой страсти к легкомысленной Розмари. Ему понадобилось много месяцев, чтобы боль его утихла. Кубиком льда, приложенным к ране, оказалась как раз вовремя подвернувшаяся под руку Катя и его скоропалительный брак с нею.

Две женщины бросили его, ушли к другим мужчинам. Что это, закономерность? Значит ли это, что и следующая женщина предаст его?.. Что ж, он будет осмотрительнее и не станет связывать себя узами брака с кем ни попадя. Хотя, даже думая об этом, он все равно представлял себе только Розмари. Только другую, поменявшую масть и тело, сменившую кожу, цвет и разрез глаз, форму носа и губ…

Он часто вспоминал свою первую встречу с Розмари. Это она сама, Маша Неудачина, так назвала себя при знакомстве. Поезд мчал их в Москву: он возвращался из командировки домой, она (провинциальная красавица с соболиными бровями и спокойными холодноватыми глазами) – в столицу, на встречу с виртуальным, выуженным из интернетовской сети женихом-англичанином. Роман Чагина с насмешливой и простоватой девушкой с претенциозным и выдуманным наспех именем Розмари начался прямо в купе. Выпили шампанского, Маша разомлела, позволила себя поцеловать (в купе их было, на счастье, двое), потом сказала, что всерьез увлекается Газдановым и Кортасаром, Маркесом и Сервантесом (такая гремучая смесь выдавала в саратовской дурехе темперамент и чувство неуверенности в себе), а ближе к ночи вдруг начала читать стихи собственного сочинения («Обручем тугим мой лоб сжимая, страх потери мне шептал: „Уйди. Он другой любим“. Я это знаю, умираю на твоей груди…»). Ему вдруг подумалось тогда, что именно о такой женщине он всегда и мечтал и что именно ее хочет видеть каждое утро в своей постели. Потом были другие свидания – в основном в Москве, где она задержалась, так и не встретившись со своим веснушчатым и розовым (карточка к истории о сетевом романе прилагалась) англичанином. А потом она сказала, что собирается встретить Новый год в лесу, в каком-то богом забытом доме отдыха на краю земли, в глуши. С сестрой Алевтиной. И Чагин, бросив Москву, рванул в Саратов, в неизвестность, в белые снега и на голубые лыжни «Отрадного».

Алевтина внешне совсем не походила на свою родную сестру. Не было в ней ни природной красоты, ни очарования, ни романтизма, ни сверкающих глаз. Приземленная, расчетливая сучка, каких свет не видывал. Они сразу возненавидели друг друга, хотя и старались не показывать своих истинных чувств. Нетрудно было догадаться, что Алевтина сразу положила глаз на Владимира и при каждом удобном случае пыталась понравиться ему, но, когда поняла, что это бесполезно и что Чагин всерьез увлечен ее сестрой Машей, остыла и стала вынашивать свой план действий. Но и он просчитывался с двух ходов: свадьба сестры и ее переезд в Москву, к богатому мужу, сулили и Алевтине определенные блага – собственную квартирку в столице плюс платное обучение в одном из московских вузов. Маша попросила об этом Чагина почти сразу же после того, как они решили пожениться. Причем сказала это не извиняющимся тоном, а как-то уж совсем легкомысленно, словно этот разговор имел лишь символическое значение и этот вопрос был решен еще раньше. Чагин понимал, что в случае его отказа Маша не обидится и примет это спокойно, мол, нет так нет. Откуда ей к тому времени было знать о реальном материальном состоянии жениха? Но Чагин не отказал. Согласился. Настолько ему хотелось сделать приятное Маше. Вот только сделал это скрепя сердце, и не столько из-за денег, сколько из-за нежелания видеть часто Алевтину.

«Отрадное» стало для Чагина с Машей снежным романтическим гнездом, где они нежились несколько дней, не отрываясь друг от друга, и где были самыми счастливыми людьми на свете. Чагин учил Машу кататься на лыжах, Маша часто падала, елозя непослушными лыжами по обледеневшей лыжне и загребая варежками снег, смеялась над своей неповоротливостью и во всем винила исключительно лыжи. Они сменили ей пять пар лыж, но все безрезультатно. Как-то раз она призналась ему, что боится сломать ноги, так ей страшно на этих неуправляемых «деревяшках». И это при том, что Маша обладала прекрасным гибким и стройным телом и, казалось бы, могла научиться быстро двигаться по лыжне… Алевтина же, напротив, каталась хорошо, всегда обгоняла сестру и подтрунивала над ее неуверенностью в себе. Новогодние дни были заполнены солнцем, тишиной и сладким хвойным духом, поднимавшимся от окружавшего дом отдыха ельника. Чагин за один день до праздника съездил в областной центр и привез подарки сестрам: Алевтине – золотую брошку, украшенную жемчугом, Маше – кольцо с брильянтом. Еще – ведро с маринованным мясом и целую сумку фруктов и сладостей. Маше подарил открытку, посыпанную сахаристыми розовыми блестками, с сердечной надписью:

«С Новым годом, Розмари! Желаю тебе здоровья, счастья и любви. И еще – научиться кататься на лыжах. Хотя это не обязательно. Знай, что, пока я с тобой, ты всегда можешь на меня положиться и опереться.

Целую, твой В.»г. Красноармейск, д/о «Отрадное», 01.01.2001.

Разве он мог тогда предполагать, какую злую шутку сыграет с ним эта открытка?..

Те месяцы счастья, что они провели в Москве, в комфортной квартире, преисполненные любви и сознания, что теперь они – семья и что рано или поздно у них пойдут дети, – почему-то стали забываться. Слишком быстро летели дни, слишком счастлив был Чагин со своей молодой женой. Нехорошая мысль о том, что так не может продолжаться долго, что это невозможно, что так можно раствориться друг в друге, потерять себя, что это опьянение когда-нибудь закончится, отравляла жизнь, но – лишь слегка… Когда же Маша объявила ему о существовании другого мужчины в ее жизни, Чагин понял: вон оно наконец отрезвление, это то, чего он где-то в глубине души ждал, чего опасался – конец его теплой семейной жизни. Маша ушла от него, даже не обернувшись…

Он вспомнил о звонках Алевтины, которая рыдала в трубку и кляла сестру, говорила ему, Чагину, совершенно постороннему, казалось бы, для нее человеку, что после ухода сестры ей не на что надеяться, что теперь она не получит квартиру в Москве, не сможет учиться… Чагин был в недоумении. Он бы и мог выполнить свои обещания и даже поселить Алевтину временно у себя, но свояченица вела себя слишком уж нахраписто, истерично, она даже не нашла в себе силы успокоиться, приехать к Чагину и просто поговорить с ним по душам. Нет, она называла Машу такими словами, словно Розмари бросила не мужа, а свою сестру в первую очередь. Злая Алевтина. Так он ее про себя и называл.