Елена Купцова - Смерти нет

• Название: Смерти нет
• Автор: Елена Купцова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018617-7

Их могут разделить годы и расстояния.

Их могут заставить забыть друг друга обстоятельства…

Но однажды ожесточенный эмигрант все равно узнает в звезде лондонского кабаре женщину, которая была светом и смыслом его жизни долгие годы. Женщину, которая обещана ЖДАТЬ ЕГО, чтобы ни случилось!

Смерти нет.

И не может быть смерти для мужчины, который готов пройти через любую опасность, потому что ЗНАЕТ: где-то далеко его ЖДЕТ ЛЮБИМАЯ!

---

— Но что, если они будут разочарованы? — Марго чувствовала, что люди заряжены ожиданием таинственного, и боялась ошибиться. — Надо придумать что-то необыкновенное. Обставить мой выход так, чтобы не было ни малейшего диссонанса.

Решение пришло внезапно, как все гениальное. В конце своей программы Марго пела песню «Мефисто». Ее тяжелый, завораживающий ритм погружал публику в подобие гипноза. И вот в середине песни на подиум из стены света вдруг выступила тонкая фигура в шляпе, надвинутой на лицо, и черном мужском костюме. Нет, не мужском, слишком в нем много было изящества и элегантности. Под пиджаком виднелись ослепительно белое жабо и ярко-желтая жилетка с черным геометрическим рисунком. В руке тонкая тросточка.

Фигура в черном быстрым пружинящим шагом прошла по подиуму, поигрывая тростью, так что полы пиджака взметнулись за спиной, как черные крылья. Зал ахнул. Перед ним была Ночная птица, воплощение Мефистофеля. Она на секунду замедлила шаг на самом краю подиума. Показалось, что она сейчас взлетит, но нет. Разворот — и с последними нотами песни она исчезла за спасительной стеной света.

С этого вечера Марго все больше открывалась публике, являясь к ней в разных обличьях, но последнее всегда было в костюме от Варвары Пановой с песней «Мефисто».

Публика приняла ее безоговорочно. Сэм сиял, справедливо относя на свой счет по крайней мере часть успеха. На афишах появилось новое имя: Марго, Ночная птица Лондона. Последним писком моды у женщин, любящих рисковать, стал женский брючный костюм «Ночная птица».

Весь этот день Марго почему-то хотелось быть одной. Она даже собралась было попросить Сэма отменить ее выступление в варьете, но в последний момент передумала. Она сейчас основная приманка для публики. Нельзя лишать людей радости, а Сэма прибыли ради минутного настроения.

Но настроение никак не проходило. Еле допев свою программу, Марго даже не стала выходить на поклоны и тем более петь на бис. Быстро переодевшись и кое-как сняв грим, она оделась понеприметнее и выскользнула через черный ход. Не хотелось проходить сквозь толпу поклонников, которые каждый вечер ее выступления терпеливо дожидались ее появления. Не то чтобы ей вдруг надоела слава, нет. Слишком мало времени прошло, все еще было внове. Цветы, подарки, автографы, цветистые комплименты и более или менее неуклюжие признания в любви. Приглашения на ужины и завуалированные или же недвусмысленные предложения более близкого знакомства. Восторженные взгляды, восторженные крики, восторженные слова. Разве такое может надоесть женщине?

Просто сегодня был какой-то особенный день. Не хотелось никого видеть. Просто пойти по улицам этого города, старого и молодого, консервативного и эксцентричного, города, над которым почти всегда тучи и сыплет мелкий дождичек, а уезжать из него все равно не хочется.

Было уже совсем темно. Давно зажглись фонари. Марго перешагивала через растекающиеся по лужам желтки света. Тротуар под ногами сверкал, как антрацит. Дождь стучал по куполу зонта. Воспоминания нахлынули горной лавиной. Она идет по осенней хмурой Москве, торопится, стуча каблучками. Она спешит домой, где ее ждет Володя. Ничего не было, ей все приснилось. Его отпустили, а она просто не там ждала, вот и все.

Марго завернула за угол и вдруг резко остановилась, словно натолкнулась на невидимую стену. Фигура обогнавшего ее мужчины показалась невероятно, до боли знакомой. Походка, посадка головы, манера как-то особенно, сдержанно двигать руками при ходьбе. Такое сходство не может быть случайным. Либо воображение, разгулявшись, играет с ней злую шутку, либо… Безумная, безумная мысль!

— Володя!!! — закричала Марго, закричала отчаянно, так, что от нее шарахнулась проходившая мимо пара. — Володя!!!

Голос ее легко и звонко воспарил над ночной улицей. Может быть, ей показалось, но человек, идущий впереди, то ли вздрогнул, то ли замешкался на долю секунды, но головы не повернул и вскоре скрылся за углом. Марго бросилась вдогонку. Каблучки стучали все чаще.

Она почти бежала. Вот и заветный угол. Марго завернула и бессильно прислонилась к шершавой сырой стене. Эта улица была пуста, до конца, насколько хватало глаз. Человек этот, так больно напомнивший Володю, исчез, если и существовал вообще.

— Я схожу с ума. Я положительно схожу с ума. Господи, спаси и сохрани. Не лишай рассудка, Господи. Сжалься надо мной. Его ведь нет на этой земле.

И тут же вспомнились и зазвучали на губах стихи Анны Ахматовой: «Дочку свою я сейчас разбужу, в серые глазки ее погляжу. А за окном шелестят тополя: „Нет на земле твоего короля…“».

— Нет на земле твоего короля, девочка, — шептала Марго, прижимая к груди теплое сонное тельце дочери, и слезы свободно, ничем не сдерживаемые, катились и катились по ее лицу.

В эту ночь ей опять снились горы ее юности. Она снова вдыхает лиловый хрустальный воздух, чистый и звонкий, пропитанный ароматом разогретых солнцем трав. Она скачет, не разбирая дороги, туда, где вздымаются к небу сахарные вершины. Ветер развевает волосы. Маленькая тонконогая лошадка редкой шоколадной масти летит вперед, почти не касаясь земли. Они уже слились в этой скачке, стали единым целым. Они — полет. А впереди зеленый, пестреющий цветами горный луг. И перезвон колокольчиков на шеях лениво жующих овец. Дымок костра, ворчание лохматых собак. И голос старого чабана:

— Твоя лошадка совсем притомилась, джана. Пускай передохнет.

Теплая лепешка с запахом дыма. Неспешный разговор, такой уютный после бешеной скачки.

Вдруг земля разверзлась у нее под ногами. Вокруг вода, над головой вода, многие метры воды Онежского озера. Но она не испугалась, а поплыла вольно, как русалка. Это ее стихия. Внизу среди поросших водорослями камней в свободной нестесненной позе лежит человек, роднее и любимей которого нет никого на свете. Лицо его безмятежно. Он спит, и маленькие рыбки играют в его волосах. Она плывет к нему, всегда только к нему, и опять просыпается в слезах. Ее Родина далеко, как далеко детство. И человека этого давно нет в живых.

Он плыл, постепенно костенея в ледяной воде, еле-еле загребая руками и настойчиво отгоняя от себя мысли о смерти. «Смерти нет, — вертелось в голове. — Смерти нет, пока есть она. Моя Звезда. Ведь именно за ней я прыгнул за борт, улучив момент. Она улыбнулась, мигнула мне с неба, и я шагнул… Вот она, золотая, теплая, смотрит на меня, словно подбадривает, словно манит. Подожди, не исчезай, я спешу к тебе!»

Он ударился головой о что-то твердое и за секунду до того, как потерять сознание, вцепился в это что-то из последних сил.

Очнулся он уже на берегу среди огромных валунов, которые возвышались со всех сторон, как часовые. Было жарко, как в аду. А может, он и был в аду?

Марго стоило большого труда уговорить Сэма навести справки о Нелли и ее муже. Каждый раз он находил новый предлог, чтобы отложить этот вопрос до лучших времен.

— Ты просто эгоист, Сэм Голдберг, — кричала Марго. — Эгоист и собственник! Ты боишься. Признайся, боишься, как школьник.

— Ну чего мне бояться, неистовая моя, — жужжат в ответ Сэм. — Твои родственники все равно меня не заменят.

— Тогда в чем же дело? Найди мне их. Тебе же это труда не стоит.

— Обязательно, детка, но только не сейчас. Сейчас я по уши завяз в показе мод. Твоя идея, между прочим. И почему я все время иду на поводу у твоих сумасбродных идей?

— Лицемер!

Марго прекрасно знала, что говорит. Сэм давно уже перестал сомневаться в ее особенном чутье на новые экстравагантные проекты. На этот раз Марго предложила Сэму устроить в варьете театрализованный показ моделей «дерзких молодых людей». Так критика окрестила группу дизайнеров одежды во главе с Тедом О'Шонесси, которые дерзко разрушали все устоявшиеся каноны. В обществе о них высокомерно говорили: «Фи, вульгарно!» — но интерес под этим «Фи!» скрывался нешуточный.

— Модельеры скоро вообще станут властителями дум, вот увидишь, — уверяла Сэма Марго, которая сразу влюбилась в эпатажный стиль «дерзких» и везде его без устали пропагандировала. — Ты же сам говорил, что людям не хватает декоративности и красоты в повседневной жизни. Одежда, как ничто, украшает именно быт. Каждую минуту она может сделать другой, неповторимой, яркой. Ты только взгляни на эту шляпку!

Сэм только вздыхал и подписывал счета. Впрочем, вздохи эти сотрясали воздух только для порядка. Счета Сэма в банке росли куда быстрее.

Наконец настал день, когда Сэм явился к ней, сияя, как начищенный самовар, и вручил листок с адресом.

— Мистер и миссис Ричард Уорли. Куинс-Гейт, 10. Кенсингтон, — прочитала Марго вдруг задрожавшим голосом. — Господи, да это же… Все это время я жила совсем недалеко от них и ничего об этом не знала. Как странно! Как глупо!

— Ну вот, так всегда, — сокрушенно заметил Сэм. — И никакой благодарности за труды.

— Погоди, Сэм, не мешай. Ты уверен, что это те самые Уорли? Ошибки быть не может?