Мария Барышева - Мясник

• Название: Мясник
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Наше время. Стечение обстоятельств возрождает и развивает необычный талант у художницы-любителя. Это свойство, проявляющееся только в процессе создания картин, усиливаясь с каждой нарисованной картиной, меняет окружающих людей и саму художницу. Воронка событий втягивает в себя всё больше самых разных персонажей и предметов. Сюжет держит в напряжении до самого финала. Яркие образы, динамика, глубоко и достоверно прорисованные характеры героев.

---

— Умница, — говорит Женька, и совершенно не понятно, кого именно он хвалит. — Старый дядя Женя правильно тебя воспитал.

— Ты тут совершенно не при чем, просто во мне хорошо развита способность к адаптации и я умею не оставлять после себя никаких воспоминаний. Я не могу сказать, что я очень умна или очень хитра, я просто хорошо умею притворяться, умею жить придуманной жизнью, становиться придуманным человеком — вот и все. Любовь к притворству заложена во мне с детства. Именно поэтому ты в свое время и заманил меня в свою нору, старый лис!

Женька снова улыбается — на этот раз не без самодовольства. Он старше меня на четыре года и взрослее лет на пятнадцать. Внешность его, не вдаваясь в подробности, можно описать двумя словами — симпатичный хам. Он среднего роста, его густые темные волосы коротко острижены, он носит короткую челку «перьями», что отнимает немало серьезности у его и без того несолидной физиономии, а в левом ухе — серебряное колечко. Он — отнюдь не стереотипный персонаж с каменным подбородком, который чуть что начинает сдвигать брови и играть желваками на мужественном лице. В той ситуации, где персонаж играл бы желваками, Женька может лишь безмятежно фыркнуть и отшутиться, а потом сделать какую-нибудь разумную гадость. И лицо у него не такое уж мужественное — в его внешности больше сахара, чем соли, и кажется он просто лишь этаким симпатичным нахальным кретином. Но это если не приглядываться к его глазам. У Женьки глаза черта — хитрющие и умные.

Именно он когда-то вместе со своим старым армейским приятелем Максимом и основал «Пандору». «Как ты помнишь, по древнегреческой мифологии Пандора была некой дамой, посланной Зевсом в наказание людям, — пояснял он мне как-то невесело, — создание с лживой и хитрой душой, несущее соблазны, несчастья и гибель. И ты, конечно, помнишь небезызвестный сосуд, который она открыла, и что из этого вышло. По сути, мы делаем то же самое — хитрим, лжем и открываем сосуды с информацией, в каком-то смысле несущей гибель. Такая вот метафора».

Самостоятельно «Пандора» смогла просуществовать лишь год, а потом Женьку и его коллег прижали, и им пришлось уйти под большого папу. Под кого именно — не знаю — никто из них не любит это обсуждать. Максим, не пожелавший терять независимость, плюнул и ушел, закончил свой мединститут и подался в частную клинику. Женька же стиснул зубы и остался. Но теперь он уже был подчиненным, теперь появился ЭнВэ, поставлявший задания и отсчитывавший проценты, и «Пандора» стала лишь одной из нескольких контор подобного рода, разбросанных по всему бывшему СССР. Вот в то время я и попала в нее.

Мне было двадцать два, и я как раз собиралась официально покинуть крупный магазин видеотехники и бытовых товаров «Кристалл» в Энгельсе. В последнее время на «Кристалл» обрушились несчастья. Вначале в одном из отделов ни с того ни с сего вспыхнул пожар. В принципе, никакого ущерба он не принес, но переполох был большой. Потом почти следом за этим неожиданно прохудилась труба в служебном туалете. Пока все мы спешно спасали вещи и в магазине царил ремонтный кавардак, у хозяина магазина случился семейный скандал — жена вычислила одну из его молоденьких любовниц и, будучи женщиной импульсивной, несдержанной и, к тому же, до крайности ревнивой, прикатила прямо в «Кристалл» и прямо там же устроила мужу великолепнейшую сцену. Пока хозяин выпроваживал ее и пытался усадить в машину, из его кабинета пропала тысяча долларов — часть денег, которые должны были срочно пойти кому-то в уплату за что-то. Потом вдруг нагрянула налоговая проверка, долго что-то искала и, ничего не найдя, удалилась, успев изрядно всем потрепать нервы. Все это произошло почти одновременно, хозяин разрывался на части, рвал и метал и тряс сотрудников, но не то чтобы неактивно, а словно бы для проформы. Никакой милиции в «Кристалле» не появилось ни разу, но стали часто присутствовать серьезные мальчики с маленькими острыми глазами, от взгляда которых было очень неуютно. На меня внимания обращали не больше, чем на остальных, иногда даже и меньше — маленькая, в усмерть перепуганная, глуповатая девочка была малоинтересна.

Уходить я собиралась не сразу — нужно было немного выждать. И когда я уже почти чувствовала себя в безопасности, как-то вечером на улице меня остановил молодой охранник Женька, пришедший в «Кристалл» почти одновременно со мной и до сих пор почти со мной не общавшийся. Он отвел меня в сторону и ударил сразу же:

— С женой получилось веселее всего, но брать деньги у таких людей глупо, дитя мое. Хорошо хоть хватило ума брать не все, но все равно глупо. Глупо и опасно. Красть нужно не деньги — красть нужно другое — то, что менее заметно, но более ценно.

Я заявила, что совершенно не понимаю, о чем он говорит и чего от меня хочет.

— Я хочу, чтобы ты работала у меня, — сообщил мне Женька так просто, словно предлагал сигарету. — Дилетант ты, конечно, страшный, но задатки у тебя есть — немного развить, и получится то, что нужно. Мне надоели кретины, которых подсовывает мне ЭнВэ, а ты вполне подходишь. Ну, что скажешь? Думай быстрей, времени у тебя мало. Мне нужен быстрый и четкий ответ.

Я снова сказала, что совершенно его не понимаю, чтобы он отстал от меня, а то я позову на помощь. В свете фонаря он должен быть прекрасно видеть, как искренне расстроенно и возмущенно дрожат мои губы.

— Ладно, хватит ваньку валять — не понимаю, не знаю! — сказал «охранник», начиная раздражаться. — Ты поедешь со мной — хочешь ты того или нет, Викторита Кудрявцева, семьдесят шестого года рождения, пятый роддом города Волжанска, филолог экстерн, курс журналистики, полкурса психологии, волосы изначально каштанового цвета, на правой щиколотке длинный шрам… так, что у нас еще… секретарша ЧП «Орион» в Красно-слободске… стоп! Куда?! Я еще не закончил! — он проворно поймал меня за руку, когда у меня неожиданно сдали нервы и я попыталась улизнуть. — Взрослый человек и ни грамма вежливости! Никогда не одобрял ухода по-английски. Далее: уборщица в саратовском диско-баре «Ива». Один из администраторов симпатичного псевдокитайского ресторана «Золотая долина» в Камышине — а вот там ты сработала грязно, очень грязно и кое-кто жаждет с тобой по этому поводу встретиться. Но это легко уладить. Ну, как? Хочешь сигаретку?

— Даром топчешься, — ответила я, но сигаретку взяла и прикурила. — Ты меня явно с кем-то перепутал. Я в жизни не была в Камышине, не знаю никакого «Ориона» и уж подавно…

— Знаешь, подруга, а ты начинаешь меня утомлять, — сообщил мой собеседник с явным сожалением, а потом придвинулся вплотную, и на меня пахнуло слабым ароматом клубники. — Или ты соглашаешься, или я примитивно сливаю тебя всем этим злым дядькам. А они тебя найдут везде. Ты, конечно, догадываешься, что могут сделать злые дядьки с такой маленькой зарвавшейся девочкой? Далеко ходить не будем — начнем прямо с «Кристалла» и прямо же сейчас я назову тебе не меньше пятнадцати причин, по которым мне там мгновенно поверят. Мою работу ты все равно уже завалила, так что…

Когда он дошел до третьей причины, я сказала, что согласна и швырнула в него его же сигаретой.

— Вот и умница, — добродушно отозвался Женька, небрежно увернувшись. — Сейчас ты пойдешь со мной. О «Кристалле» не беспокойся — на-сколько могу судить, вычислил тебя только я, но я-то на таких, как ты, натаскан, так что не бери к сердцу. Повторяю, сейчас ты пойдешь со мной. Ну, а деньги, конечно, придется вернуть. Ничего, не расстраивайся, Витек, — он усмехнулся. — Кто тащит деньги — похищает тлен, иное — незапятнанное имя — как шутил шекспировский Яго. Отныне ты будешь заниматься более нужным делом. Пойдем, дитя. И добро пожаловать!

Так я попала в «Пандору» — более того, снова оказалась в Волжанске, из которого сбежала когда-то. Вначале я собиралась было снова сбежать, но потом присмотрелась, оценила и прижилась. Мне даже начало нравиться в ней, хотя неприятные и постыдные воспоминания о вербовке присохли к памяти навсегда, и первое время я ссорилась с Женькой постоянно. Мне, человеку мирному и даже где-то пацифисту, хотелось его убить. Я думала, что буду ненавидеть его до конца своих дней. А спустя три месяца я переехала к нему на постоянное жительство. Вот так.

Нас, пандорийцев, сложно назвать серьезными шпионами — мы, скорее, мелкие пакостники. Как муравьи-разбойники проникают в чужой тщательно выстроенный муравейник, так мы в качестве хороших и безобидных работников проникаем в чужие фирмы, магазины, рестораны и телецентры и скрупулезно собираем информацию — от бухгалтерии до тщательнейшего психологического портрета коллектива — в зависимости от пожеланий клиента. А их цели в основном незатейливы — либо перекупить, либо сильно подточить, либо просто уничтожить, но мирно, бескровно, без криминала. Люди к нам обращаются самые разные — пару раз были даже жаждавшие справедливости обкраденные изобретатели, не прислушавшиеся к правилу: «Не изобретайте да не запатентованы будете!» Нас швыряет по всей стране и в Волжанске мы живем от силы полтора-два месяца в году, наша жизнь сумбурна и опасна, мы несемся по ней, словно по бурной реке между камнями и никогда не знаем, что будет с нами завтра, мы прячемся в искусственных личностях, мы лжем и хитрим, мы воры и сволочи, но уже за несколько лет одной жизни мы видели и прочувствовали столько, что хватит на много десятков жизней. Не могу сказать, что мне очень нравится то, что я делаю, но мне доставляет удовольствие то, как я это делаю.