Мария Барышева - Мясник

• Название: Мясник
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Наше время. Стечение обстоятельств возрождает и развивает необычный талант у художницы-любителя. Это свойство, проявляющееся только в процессе создания картин, усиливаясь с каждой нарисованной картиной, меняет окружающих людей и саму художницу. Воронка событий втягивает в себя всё больше самых разных персонажей и предметов. Сюжет держит в напряжении до самого финала. Яркие образы, динамика, глубоко и достоверно прорисованные характеры героев.

---

Виктор Валентинович отошел к небольшому шкафу, а Сканер рухнул на свое место, оттирая ладонью мокрую от пота шею. Мир вещей «кабинета» навалился на него, сжимая до размеров молекулы. Он не видел их. Он не видел ничего внутри них — ничего из того, что видел его собеседник и хозяин. Они были мертвы. Камень, металл, дерево… Вот люди — это совсем другое. Путешествовать внутри них было величайшим наслаждением — путешествовать и просматривать, словно открывая карту за картой в колоде их внутреннего мира, и запоминая порядок, и просчитывая, что будет, если… Но недавнее путешествие не доставило ему никакого удовольствия — он испытал только липкий животный ужас. А человек с сонными глазами, внутрь которого он заглянул, мгновенно его возненавидел. И отметил для себя как врага.

И он будет меня охранять?!

А Чистова? Он думал, что, забрав Новикова, они смогут получить доступ к остальным картинам, но Новиков который день без сознания и, вероятно, скоро умрет. А она? Вдруг она догадается?! Она уже начала многое понимать. А если она найдет его?! Ведь когда она взглянет на него, то поймет еще больше. А картин-то нету. Если бы они их нашли, все бы было просто и ясно, но пока их нет!

Она порвет картину!

Господи, зачем я все это затеял?! Лучше пошел бы в помощники к какому-нибудь известному дорогому психиатру. Вон в Штатах на хороших психиатров дикий спрос!

Ему необходимо было успокоиться, и он повернул голову. Виктор Валентинович шел к столу, держа в руках темную пузатую бутылку и две рюмки. Он поставил их на стол, наполнил прозрачной темно-коричневой жидкостью коньячок? очень, очень кстати! и повернулся, протягивая одну рюмку Сканеру, и тот автоматически поймал его взгляд своим, как недавно взгляд Схимника, вонзился в него и потек внутрь… и Виктор Валентинович, скривившись в гримасе ярости, выплеснул рюмку ему в лицо. Остро пахнущая жидкость впиталась в бинты, потекла по шее, и Сканер беспомощно заморгал, протирая заслезившиеся глаза.

— Не смей на меня смотреть! — заорал Виктор Валентинович и наотмашь ударил его по лицу. — Никогда не смей на меня так смотреть!!!

Тяжелая дверь стремительно отворилась, и в «кабинет» влетели перепуганные охранники и застыли, ошеломленно и настороженно оглядываясь в поисках опасности.

— Вон! — крикнул хозяин, и охрана поспешно исчезла. Сканер, съежившись на полукресле, продолжал тереть глаза. — Ну, ну, все, не хнычь, перестань, — голос Виктора Валентиновича зазвучал немного спокойней. — На-ка, выпей, — он налил рюмку заново и протянул Сканеру. Тот схватил ее, вышвырнул коньяк себе в рот и шумно выдохнул, и его рюмку тут же наполнили снова. — Ну, давай, успокаивайся!

— Прости, — пробормотал он слабо. — Прости меня.

— Прощаю, но в первый и последний раз — запомни! Никогда не смей внутри меня рыться! — Виктор Валентинович медленно выпил свой коньяк. — Огорчаешь ты меня, Сканер. Да успокойся, наконец, что ты трясешься, как баба?!! Ты ко мне сам пришел, по старой дружбе, доверился — я это ценю. Я ценю, что ты рассказал мне о ней и о себе, что картины и письма привез… но и ты цени мое доверие. Я, можно сказать, делаю тебя своим компаньоном, я тебе даже про Литератора рассказал — специально рассказал, чтобы между нами никаких недоразумений и недомолвок не было, по-тому и план мы разработали такой хороший, чтобы малышку нашу с толку сбить, чтобы вину на нее повесить… И если бы кретины эти в Крыму таких дров не наломали… тихо надо было, тихо…

— А Людка? — пробормотал Сканер. — А жена Измайлова? Вдруг она поймет? Она же их не рисовала!

— Да, тут конечно, оплошность вышла. Ничего, не поймет. Умерли и умерли. Когда ей было разбираться? Плохо, что мы остальные картины найти не можем — если б ты тогда сразу правильно все сделал… а теперь — Новикова колоть пока невозможно, Чистовой нет, остальных ее клиентов мы пока не знаем. Может, картины в Крыму, а может и в России где-то. А картины эти мне ох как нужны, особенно самая большая, с которой все и началось. Вот как будет их у меня много, тогда можно пару и в расход пустить, эксперимента ради, посмотреть, как их можно использовать в этом качестве…

Сотовый телефон, до сих пор безмолвствовавший, вдруг запищал резко и пронзительно, и Виктор Валентинович, оборвав фразу, сморщился недовольно, потом подошел к столу и взял трубку.

— Виктор Валентинович, извините, что беспокою, — произнес мягкий женский голос, — но он опять отказывается есть, пока вы не зайдете. Не могли бы вы…

— У меня важная встреча! — сухо сказал Виктор Валентинович. — Освобожусь не раньше, чем через полчаса.

— Но ведь он…

— Пусть потерпит — за полчаса еще никто от голода не умирал! — он положил трубку и налил себе коньяку. — Вот же паршивец! Все у него есть, все условия для человеческой жизни! По сравнению с тем, как он жил раньше, сейчас он бог! Еда, техника, компьютер последней модели — все! Но нет, ему еще и я нужен!

— Может, потому, что он одинок? — несмело предположил Сканер. — Все-таки…

— Какое одиночество?! Там все время кто-то есть… персонал, девчонки молоденькие. Или ты имеешь в виду одиночество другого рода? Нет, он вполне самодостаточен. Как только тебе снимут бинты, я вас познакомлю, и ты сам сможешь в этом убедиться. Только хочу сразу предупредить, знакомству этому ты рад не будешь, — Виктор Валентинович снова разлил коньяк по рюмкам. — Ну, давай, выпьем за твою новую жизнь. Проблемы твои последние сегодня решили…

— Уже? — глухо спросил Сканер, и его глаза блеснули между испачканными бинтами. — Неужели это было так необходимо?

— Необходимо, не в игрушки играем, — Виктор Валентинович похлопал его по плечу. — Ну, ну… не нужно расстраиваться. У тебя теперь новая жизнь, никто помешать тебе не может. Ты хотел денег и ты их получишь. Денег будет много, очень много — это я тебе обещаю. С завтрашнего дня начнешь проверять всех моих людей. Распишешь что у них есть и в каком порядке расположено — понимаешь меня? Чтобы к тому времени, как Чистова будет у нас, мы уже подобрали хотя бы несколько натур для нее. Я дам тебе кое-то по живописи — прочтешь, чтобы хоть немного соображать. Тебе ведь придется с ней работать. Подумать только, — он повернулся, внимательно глядя на картину возле часов — «Аполлон и Дионис», — ты-то хоть осознаешь всю значимость этого момента? Ты-то хоть понимаешь, что это начало новой эпохи — нашей эпохи. Возможность счистить с человека все лишнее с помощью мастера — особого мастера, чтобы высвободить нужное нам качество. Убирать всю ненужную шелуху. Этакие опыты по евгенике, а?! Ты поможешь ей, превратишь из мясника в хирурга! Если все пройдет удачно, то мы сможем просто делать нужных людей, великолепных людей всего за несколько дней. Ты понимаешь, что это значит?! Твое зрение, мои средства и мозги и связи… Но только не вздумай вилять, друг мой, — на мгновение его глаза обдали Сканнера холодом, и он вздрогнул. — Не вздумай меня кинуть! Я тебя предупреждаю.

— Я не знаю, выдержит ли она, — с сомнением проговорил Сканер, подумав о предстоящей работе. — Это очень тяжело, а Чистова и так перенесла очень многое. Она может сойти с ума.

— Ничего, справится. Посадим ее на лекарства, дадим лучших врачей, создадим ей великолепные условия. Наша девочка будет жить в раю, — Виктор Валентинович мечтательно улыбнулся — улыбка была тихой, безобидной, даже детской. — Сейчас главное — поскорее ее найти. Во-первых, чтобы она не свихнулась вдали от нас — кстати, может уже необходимо начать проверять психбольницы, как ты думаешь? Кто знает, сколько картин ей еще вздумается нарисовать! Во-вторых, меня время поджимает. Скоро областные выборы, а у меня еще куча проблем, и зицпредседателя я еще не подобрал подходящего. Да еще конкурент этот, Березин, коммуняка всмятку, под меня рыть начал, как Александров в свое время. Если он найдет себе кого-нибудь вроде той Александровской бабы в помощники, будут проблемы. А Литератор уже в полную силу работать не может, да и пользоваться мне им осталось недолго.

— Почему?

— Он умирает, — коротко ответил Виктор Валентинович. — С самого начала все к этому и шло, а огромная психическая нагрузка его добила. Врачи говорят, осталось месяца дватри, не больше. Так что времени у нас мало, крайне мало. Ну, что? Вопросы у тебя есть какие-нибудь?

Сканер задумался, катая изящную ножку рюмки между пальцами. Виктор Валентинович вернулся к своим часам, встал перед ними, глядя, как мерно, неутомимо качается маятник, равнодушный ко всему, что его волновало. Иногда наблюдать за маятником становилось страшно — он казался ножом, отсекающим время — секунду за секундой, и вернуть их было невозможно. Смотреть на песочные часы было еще страшнее — потому он недавно и отказался от них, хотя ему предлагали великолепные песочные часы венецианского стекла, отделанные серебром и железным деревом. Маятник просто неумолимо и страшно отсчитывал время, но ссыпающийся песок мог ввергнуть в панику — казалось, что время кончается — кончается навсегда. Этот страх появился с возрастом, и в последнее время заглядывал все чаще. Время… Время начинало работать против него. Иногда ему хотелось остановить маятник, запретить беспечному Амуру летать туда-сюда, будто это могло что-то решить. Но Виктор Валентинович никогда этого не делал и не сделает.