Мария Барышева - Мясник

• Название: Мясник
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Наше время. Стечение обстоятельств возрождает и развивает необычный талант у художницы-любителя. Это свойство, проявляющееся только в процессе создания картин, усиливаясь с каждой нарисованной картиной, меняет окружающих людей и саму художницу. Воронка событий втягивает в себя всё больше самых разных персонажей и предметов. Сюжет держит в напряжении до самого финала. Яркие образы, динамика, глубоко и достоверно прорисованные характеры героев.

---

— Да я с тех пор не сильно подросла, — заметила Вита. Чтобы расслышать слова, ей и Вадиму пришлось сильно наклониться друг к другу — в радиоприемнике на стойке надрывался Валерий Меладзе, в углу зала по телевизору с причудливой антенной из пивных банок шли новости и все это дополнялось беспрерывными разговорами посетителей. Вадим подпер ладонью подбородок, глядя на нее почти с умилением.

— Да-а-а, лет-то сколько прошло — подумать страшно. Слушай, ты вот только извини — имя я твое запамятовал… Вика… Ника…

— Рита, — ответила она, и Семагин кивнул.

— Да, точно! Ну, надо же, а?! Тесен город Волжанск! А я уж давно никого из наших не видел. Будешь что-нибудь?

— Да, если тебе не трудно, закажи мне, пожалуйста, кофе. Ну, и, наверное, себе еще пива, да? Посидим, поговорим. Я-то к тебе, вообще, по делу, — Вита вытащила из сумочки кошелек и бросила на стол пятьдесят рублей, с любопытством оглядываясь по сторонам и в то же время наблюдая за лицом Вадима. Семагин кивнул и спокойно взял деньги.

— Да, кстати, это Жора, — вспомнил он о бородатом и пошел к стойке.

— Вэлл мит! — сказал Жора и слегка наклонил голову, глядя одновременно и на Виту, и на свой бокал.

К тому времени, как Вадим вернулся с кофе и пивом, Вита уже знала, что Жора работает монтажером на «Волжск-видео», страшно не любит негров и считает, что женщинам совершенно нечего делать в средствах массовой информации. Сев, Семагин посмотрел на Жору очень выразительно и тот пожал плечами, быстро допил пиво и ушел, использовав в качестве прощания фразу: «Какое паршивое сегодня пиво!»

— Так что же у тебя за дело ко мне, Риточка? — спросил Вадим со знакомым оттенком снисходительности и широко профессионально улыбнулся, продемонстрировав набор великолепных зубов. — Никак на журналистскую стезю подалась? Хочешь поднабраться опыта? Что ж, по старой памяти чем могу…

— Понимаешь, Вадик, мне обратиться к тебе посоветовал один человек, и я так обрадовалась, когда узнала, что это ты, — сказала Вита и чуть повернулась. — Вот, думаю, как удачно получится совместить приятное с полезным.

— Да, ты не ошиблась… — пробормотал Вадим, скосив глаза под стол. — Слушай, какие у тебя каблуки прикольные!

— Эти? — спокойно спросила Вита и повернулась дальше, выставив из-под стола вытянутую ногу в колготках телесного цвета, едва-едва прикрытую подолом платья. Улыбка Семагина превратилась в сытую ухмылку, и он пробормотал:

— Ну да… примерно…

Вита снова закинула ногу на ногу, но поворачиваться обратно не стала, предоставив Семагину смотреть, сколько ему вздумается.

— Слушай, Вадик, ты ведь, кажется был знаком с такой дамой по имени Анастасия, редактировавшей на «Веге ТV»?

— Да, — Семагин помрачнел и сделал несколько больших глотков из бокала, — бывали дни веселые… Это тебе на «Веге» насвистели? Ну, и что с того? Это и есть твое задание? Материальчика про мадам Колодицкую подсобрать? Что, ей, бляди старой, памятник собираются ставить, что ли?!

— Так уж и бляди?! — усомнилась Вита, пряча улыбку. Семагин фыркнул.

— Так уж… Да нимфоманка она была двинутая! — буркнул он. — На каждого мужика кидалась, потому и спятила! Можешь написать и моим именем подписаться! Да тебе кто угодно об этом скажет!

— Мне до сексуальных потребностей Колодицкой дела нет. Видишь ли, Вадик, в связи с моей работой мне нужно знать немного больше о ее деятельности, чем мне…

— А-а-а, — перебил ее Вадим, ставя на стол пустой бокал. — Так ты тоже начала заниматься той же фигней, что и Настька?!

— В том-то и дело, — ответила Вита, пытаясь сообразить, что именно скрывается за словом «фигня». — Только с материалом сложности. А она-то далеко продвинулась? Может, она тебе что-то говорила, поручала?

Вадим хитро прищурился.

— Так ты об этом хотела меня спросить? Поднабрать материальчика с моей помощью? Что ж так поздно спохватились — уже больше двух лет прошло! Или что новенькое случилось?

— Да вот так уж, — неопределенно ответила Вита, допивая кофе.

— Ну, что ж, сочувствую. Туфтовую тему тебе подсунули, Риточка, намучаешься! Сплошная психология да гипотезы! Я и тогда еще говорил, что подгонять совпадения под статистику — дурное дело, пусть это даже и александровский заказ.

— Ну… — Вита уронила под стол ложку и нагнулась, чтобы ее поднять и вернуться с продуманным вопросом. Что такое еще «александровский»? Заказ Александра или заказ Александрова? И тех, и других в Волжанске — море! А еще Александров — был в Волжанске такой мэр, покровительствовавший «Веге», Павел Иванович. Скончался года два назад… Черт, вот поди ж ты, как все одно к одному! Хоть бы не сошлось! Она подняла ложку и выпрямилась, безмятежно глядя на Семагина. — Александров-то, конечно, всегда был большой оригинал.

— Оригинал — не то слово. Хоть и с мозгами был мужик, а все равно сдвинутый. С гадалками и колдунами под конец начал советоваться — что перед первыми выборами, что перед вторыми.

— Ох, Вадик, все-то ты знаешь! — заныла Вита, тыча окурком в пепельницу. — Тебе-то конечно проще — ты уже сколько в тех кругах вращаешься и с Колодицкой общался близко. Помоги, вразуми! Ты же профи, а я…

Семагин не сдержал самодовольной улыбки и посмотрел на часы, потом чуть наклонился вперед.

— Я-то помогу, Риточка, грех не помочь. Только вот что мне за это будет?

— Ну-у, Вадик, какой ты все-таки меркантильный. Нет, чтобы благотворить бедную девушку, — заныла Вита по-старушечьи. — Ну, что за информацию бывает обычно — бутылка, бабки или натура. Второе тебя устроит?

Вадим прищурился, потом улыбнулся знакомой улыбкой — не профессионально-безупречной, а мягкой и теплой, сводившей в свое время с ума Витиных одноклассниц.

— А если скомбинировать?

— По товару и цена, — заметила Вита. — Если предложишь что-то стоящее, то можно и подумать. Главное, чтобы приятель не выследил. Он контуженный и в свободное от припадков время жонглирует лимонками.

— Шуточки, — усмехнулся Вадим, слегка дернув ртом. — Вот что, Рита, я знаю, что тебе нужно. Есть у меня одна вещица — тебе понравится. Как раз по твоей теме, — он оглянулся, потом снова посмотрел на нее. — Сотку найдешь?

Вита искренне рассмеялась, и Семагин поспешно сказал:

— Ну, ладно, семьдесят, по старой дружбе. Тебе точно понравится. Мне от Насти по наследству папочка одна осталась — случайно ко мне попала. Так у нее там все скомпоновано, а у тебя, небось, пока одни клочья бессмысленные. Если с головой подойти, можно забойный материальчик сделать, — он хихикнул, — для сдвинутых на всякой мистике и фантастике, имечко броское сделать. Я-то таким не занимаюсь. Вначале выкинуть хотел, но как чувствовал, пригодится!

— О деньгах потом поговорим. Мне бы посмотреть вначале.

— Так в чем вопрос?! — Вадим выпрямился и застегнул «молнию» на куртке. — Поехали. А то мне через час работать.

* * *

Вита сидела на маленьком старом диванчике, поджав ноги. На ручке дивана в пепельнице лежала сигарета — фильтр и длинный столбик пепла, уже не дымящийся, остывший. Над головой назойливо и беспощадно тикали часы, на кухне бормотал холодильник, и эти звуки почему-то особенно подчеркивали тот факт, что кроме нее в квартире никого нет. Вадим, не дождавшись, пока она разберется в бумагах, уехал по делам, прихватив в залог три ее золотых кольца, браслет и часы, а также спрятав где-то сапоги. Отдавать в залог документы и телефон Вита по вполне понятным причинам не стала.

Время шло. Она уже прочла все, что было в папке, и теперь перебирала бумаги заново с какой-то странной надеждой, будто в них успело что-то измениться. Под ее пальцами шуршали газетные вырезки, фотографии, листы, отпечатанные на компьютере, на машинке, исписанные рукой Колодицкой. Отдельно, на диване, лежали четыре листа, на которых слова были выплетены уже знакомым Вите изящным красивым почерком, и два конверта, почерк на которых она никогда не видела раньше. На одном из листов засохло несколько больших бурых пятен, и некоторые слова бесследно исчезли в них, что, впрочем, не играло особой роли — текст на всех листах был так же бессмысленен, как и раньше.

Больше всего хотелось просто разреветься. Поскольку в квартире она пока была одна, стесняться не приходилось. Взять и разреветься. Захлебывающиеся громкие судорожные рыдания, слезы, сопли — все как положено. Еще хорошо бы разбить что-нибудь. Вон, ваза стоит на серванте. Большая, тяжелая… об стену бы ее, родимую!

Съежившись, Вита просматривала бумаги, и теперь уже воспринимала написанное гораздо глубже и с неким отчужденным спокойствием — не просто как ошарашившую ее информацию. Газетный шрифт мешался в ее глазах с крупным размашистым почерком покойного редактора.

«… тридцатидвухлетняя Анна Дмитриевна Масловец, исполнявшая обязанности секретаря в строительной фирме «Фиал», совершенно неожиданно для своих коллег выбросилась из окна четвертого этажа здания, в котором расположен офис фирмы. Женщина скончалась в машине «Скорой помощи» по дороге в больницу…»