Жеральд Мессадье - Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда

• Название: Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда
• Автор: Жеральд Мессадье
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-35743-7

Его звали Исмаэль Мейанотте, и он был сыном португальского еврея, осужденного на смерть инквизицией. Католический священник, взявший на воспитание сироту, назвал его Висенте де ла Фей. Именно под этим именем юноша похитил шкатулку с драгоценностями, среди которых были пятнадцать крупных изумрудов из дворца вице-короля Мексики. Позже этот человек будет носить множество имен, самое известное из которых Сен-Жермен.

Приверженцы Сен-Жермена считают, что он был человеком, наделенным сверхъестественными способностями, обладателем высших тайн и эликсира бессмертия. Многочисленные хулители представляют его как удачливого прохвоста, третьесортного алхимика, самозванца и шарлатана.

Кто же был этот человек, принятый государями Франции, Германии и России?

---

Соломон Бриджмен сидел перед огнем, когда Себастьян вошел в библиотеку. Даже не обернулся. Сказал только:

— Себастьян, я знаю, что это вы. Мой друг Ньютон был решительно прав. Закон притяжения — самый сильный. Я еще несколько минут назад почувствовал, что вы приехали. Мое сердце опять вздрогнуло.

Себастьян наклонился, чтобы поцеловать его в лоб, и, сев рядом, взял за руку.

— Спасибо, что приехали, — прошептал Бриджмен. — Еще одна большая радость из тех, что вы мне подарили. Увы, быть может, последняя.

Александру едва удавалось сохранять спокойствие на лице. Старый доктор Джеремайя Хатчинс, сам не более свежий, откланялся, обменявшись с Себастьяном долгим взглядом.

Словно удерживая свою душу только для того, чтобы в последний раз увидеть былого Джона Таллиса, который стал для него сыном, старик умер на следующий же день. Себастьян еще спал, когда Бенедикт, старый слуга Бриджмена, постучал к нему, чтобы объявить сквозь слезы:

— Мистер Соломон не проснулся сегодня утром.

Стоявший за ним другой слуга, Уильям, не смог сдержать рыданий.

Похороны были строгие — черные одежды и белые стены церкви. Себастьян с Александром проводили своего друга до самого края могилы. Шел мелкий дождь. Он смыл их слезы.

Следующие три месяца прошли между нотариусами и адвокатами. Хоть и получив причитающуюся им долю наследства без малейшего препятствия, родственники Бриджмена, его племянники и внучатые племянники, едва знавшие старика и совершенно им пренебрегавшие, удивились, что тот завещал Блю-Хедж-Холл какому-то чужестранцу, и без того весьма состоятельному. Но узнав сверх того, что ему же теперь принадлежит целиком банк Бриджмена и Хендрикса, они возмутились и воззвали к правосудию, потом написали министру финансов и в казначейство, жалуясь на незаконное присвоение наследства. Министром был тот самый Уильям Стенхоуп, лорд Харрингтон, который оказал столь хороший прием Себастьяну после его освобождения из Тауэра. Его отношение к Себастьяну не изменилось.

— Похоже, завещание мистера Бриджмена совершенно неуязвимо, — заявил министр Себастьяну, когда тот нанес ему визит, — да и ваш поверенный кажется мне одним из самых опытных. Так что не тревожьтесь.

— Все же меня беспокоит, милорд, шум, поднявшийся вокруг этого спора. Нет ли средства замять его?

Лорд Харрингтон улыбнулся и, сощурившись, слегка наклонился, чтобы изучить золотой треугольник на цепочке, видневшийся из-под жабо посетителя.

— Любопытное украшение, — заметил он. — Вы принадлежите к братству?

Себастьян кивнул. Потом увидел тот же символ на одной из пуговиц своего собеседника.

— Требуется бдительность там, где нам угрожают дух наживы и низость, — заявил Стенхоуп.

Себастьян слышал те же слова при своем посвящении в масоны, в Мюнстерской ложе.

— Похоже, любое ваше появление в Лондоне, граф, обречено раздражать низменные умы. Но ваш поверенный, похоже, предусмотрел эту опасность. Он недвусмысленно посоветовал родственникам мистера Бриджмена придержать язык и пригрозил преследованием за клевету.

У Себастьяна вырвался вздох облегчения. Значит, Александр сможет и дальше возглавлять банк, применяя на практике все, чему обучил его Соломон.

Стенхоуп пригласил Себастьяна к ужину.

На ужине присутствовал еще один гость. К удивлению Себастьяна, это оказался его давний венский знакомец, в ту пору посол Англии — сэр Роберт Клайв, барон Пласси,[60] один из приглашенных на тот достопамятный вечер в особняке на Херренгассе, тот самый, кто дал Себастьяну понять, что его услуги могли бы быть полезны английской короне.

Разумеется, Клайв, прибывший раньше Себастьяна, уже сообщил хозяину дома о том незабвенном ужине и об интересе, который граф де Сен-Жермен мог бы представлять для короны, поскольку Стенхоуп встретил его еще радушнее, чем утром.

Пожимая руку Клайву, Себастьян был поражен его мертвенной бледностью; несмотря на свою относительную молодость, он решительно был похож на извлеченного из земли покойника.

— Да, знаю, — сказал Клайв, — я вам кажусь гораздо менее свежим, чем в Вене. Подхватил лихорадку в Индии.

— Я тоже там побывал, — сказал Себастьян. — Некоторые ее области и в самом деле полны миазмов.

Клайв вскрикнул от удивления.

— Когда же вы там были?

— С тысяча семьсот сорок шестого по тысяча семьсот сорок восьмой.

— Могу я полюбопытствовать, что вы там делали?

— Меня интересовало умение индусов очищать драгоценные камни. Попутно я смог прийти к заключению, что эта страна будет принадлежать тому, кто сумеет проявить достаточно силы и решительности, чтобы навести там порядок. Похоже, все эти князьки только и ждут нового преемника Ауренгзеба.

— Вы слышите, Уильям? — воскликнул Клайв. — Я же вам говорил, что у графа замечательный ум.

Стенхоуп согласился. Себастьян слегка наклонил голову в знак благодарности.

— Сударь, становитесь-ка англичанином, я вас прошу! — с горячностью вскричал Клайв.

Себастьян и Стенхоуп рассмеялись.

— Выведали там какие-нибудь из индусских секретов? — спросил Клайв.

— Один-два, — ответил Себастьян с улыбкой. — Заодно и несколько ценных лекарственных рецептов, в частности от вашей болезни.

На следующий день он послал Клайву коробку сушеных трав, порекомендовав ему изготовить из них отвар и пить три чашки в день в течение двух недель, каким бы неприятным ни показался вкус; он уточнил, что его можно смягчить медом. Этот рецепт Себастьян нашел в одном руководстве по лекарственной ботанике, которое оставил перед своим прошлым отъездом в доме Соломона. Отвар из полыни назывался там наилучшим средством от четырехдневной лихорадки.[61]

Через несколько дней Клайв самолично явился в Блю-Хедж-Холл и при этом выглядел гораздо лучше.

— Господи! — вскричал он, схватив руки Себастьяна. — Да вы же кудесник, сударь! Вы мне жизнь спасли! Отведав первый глоток вашего отвара, я уж подумал было, что вы решили меня отравить, но потом сказал себе, что тогда вы бы мне дали что-нибудь с более приятным вкусом. Целых три дня я мочился чернилами, но теперь у меня нет приступов лихорадки, и я чувствую себя как новенький. Я ваш должник навеки.

И, крепко пожав ему руку, стал упрашивать своего благодетеля отправиться с ним в Индию. Клайв добился своего: Себастьян согласился опять поехать в страну, куда, однако, и не думал возвращаться. В этот раз они направились в восточную часть полуострова, в Бенгалию, область болотистую, покрытую джунглями и враждебную. Там Себастьян обнаружил, что радушное приглашение его должника было в некотором смысле корыстным: по меньшей мере треть английских войск была поражена четырехдневной лихорадкой и почти небоеспособна.

Через три дня после их прибытия Клайв вошел в покои Себастьяна, предоставленные ему в одном из дворцов, принадлежавших прежде низамам и прочим пышным магараджам, которые англичане бесцеремонно реквизировали; его сопровождал один из военных лекарей, с которым Себастьян ужинал накануне:

— Друг мой, вы меня спасли в Лондоне. Неужели же вы теперь позволите христианам гибнуть от миазмов этой языческой страны? Заклинаю вас, дайте им то же лекарство, что прописали мне.

— Того, что у меня с собой, хватит только на одного-двух человек. Вы же говорите о целых сотнях больных. Мне потребуются выносливые добровольцы, чтобы прочесать со мной местность и найти подходящее растение.

— Они у вас будут! — воскликнул Клайв. — Да поможет вам Бог! Да поможет вам Бог!

Десять дней подряд, основываясь только на том, что помнил из одного ботанического трактата, Себастьян мерил ногами равнины Бенгалии вместе с тремя солдатами, столь же пригодными к ботанике, как к чтению Раймунда Луллия,[62] и собирал полынь. По крайней мере то, что считал ее местной разновидностью, — растение трех-четырех футов высотой, с рубчатыми стеблями, с небольшими темно-зелеными, чуть бугорчатыми и мохнатыми листьями в красноватых точках, растущее на полянах по берегам рек и болот…

Но это была точно полынь. Повсюду наварили огромные чаны снадобья, и по приказу военного врача все больные были обязаны пить его по три чашки в день. Меда не было, так что посыпались проклятия. Что за гнусное пойло! Но неделю спустя результаты подтвердили познания графа де Сен-Жермена. Больные вновь становились на ноги.

Что же нового под солнцем? Века назад травоведы уже определили достоинства растений, излечивающих все известные недуги. Быть может, кто-то нашел и философский камень. Но на этот счет Себастьян сохранял сомнения. Он решил возвращаться.

Он ничего не видел в Бенгалии, кроме англичан да местных крестьян, носящих маски на затылке, чтобы обмануть тигров, которые, согласно поверьям, никогда не нападают на человека спереди.