Александр Птахин - СУРОВАЯ ГОТИКА

• Название: СУРОВАЯ ГОТИКА
• Автор: Александр Птахин
• Жанр: Ужасы и Мистика

На дворе 1939 год. Небольшой, в прошлом губернский город. В местном Управлении госбезопастности НКВД создана специальная группа, которая должна противостоять немецкому "Наследию предков". Но работа группы сталкивает сотрудников  с непонятными и необъяснимыми явлениями, а далее заводит в совсем уже дремучую мистику таинственного масонского ордена, который, на поверку, оказывавется совсем не масонским. И как это связано с экспедициями в Среднюю Азию,   смертью и предшествававшей этому тяжёлой болезнью красного комдива и его приёмным сыном, ныне - майором госбезопасности, которого считают наследником эмира бухарского или с альбигойскими тайнами катаров, книгами и газетами изданными в недалёком будущем  и путешествиями во времени. Какой секрет ищут или скрывают, живущие до сих пор, участники давних событий, и давно умершие, которые, как оказывается, вовсе и не умирали. Разобраться во всех этих тайнах и предстоит молодому сотруднику УГБ НКВД Николаю Прошкину и его начальнику Владимиру Корневу. А на пороге война...

---

У Прошкина глухо заболело под левыми ребрами, а перед глазами снова поплыли малокровные мушки, он тихонечко позавидовал безупречно владевшему собою Корневу, который продолжал говорить совершенно буднично и деловито:

– Помним, мы-то много чего помним… Ох, и душно же тут – вы бы открыли окно - Георгий Владимирович! – Борменталь удивленно посмотрел на давно открытые рамы, пока Корнев стряхнуть со лба мелкие капельки выступившего пота, и продолжал, – А вот вы, товарищ Мазур, номер автомобиля наших работников припомнить сможете? Не примите мой вопрос в качестве проверки вашей лояльности к власти или какой-то провокации, это исключительно к профессиональной компетентности имеет отношение…

Нотариус выглядел уязвленным:

– Я делаю свою работу добросовестно и тщательно. Всегда. Независимо от политической власти. Так что мне не зачем припоминать – я записал! Эта копия свидетельства, да на живого-то человека! – серьезное нарушения действующих инструкций – и произошло упомянутое нарушение вовсе не по моему самоуправству. Так что сами разбирайтесь со своими коллегами! – Мазур с удовлетворенной гримасой закаленного в противоборстве с гражданами бюрократа извлек из внутреннего кармана старенький, но все еще аристократичный бумажник, и, отыскав в нем аккуратно отрезанную восьмушку листка, назвал номер.

Перед внутренним взором Прошкина необыкновенно отчетливо всплыл сперва огрызок яблока, которым Саша запустил в номер автомобиля своих высоких московских гостей в качестве прощального жеста, а потом и сам переполненный нулями номер их сияющей чистотой, как ботинки бдительного нотариуса, машины. У Саши память была не чуть не хуже – он подошел к окну, и, совершенно игнорируя присутствие Борменталя, закурил. Мазур отрешенно развел руками:

– Я действительно устал от долгого кордебалета с вашим ведомством, мне хочется чтобы все, наконец, окончилось… Я искренне сожалею что мои кости не белеют под Перекопом… Или под Ургой – рядом с другими благородными русскими людьми…

– На небесах у Господа уже тесно от русских мучеников, а тут – на земных нивах орать некому! – излишне нравоучительно отметил Борменталь.

– Я, Георгий Владимирович не понимаю вашего язвительного тона! Просто не понимаю! – возмутился ротмистр.

– Чего именно вы не понимаете? Что после смерти Лавра Георгиевича национальные идеалы выродились в дешевый фарс? Стали ярмарочный балаганом в казацкой станице? Или же вы не можете постигнуть сути названия Русская Добровольческая Армия? Кто в ней, с вашего позволения, был русским? Тевтоны фон Лампе и ваш любезный конфидент фон Унгерн? Курляндец Бермондт с его Западной Армией? Ляхи Романовский да Богаевский? Малорос Родзянко? И эти люди начертали на своем знамени светлые лозунги русской славы! Национальной государственности! Так кто же собственно был русским в ВАШЕЙ белой армии господин де Лурье?

Де Лурье – если так действительно звали нотариуса – побледнел и, казалось, стал стройнее и выше, пока слушал доктора, и со всей серьезностью возразил:

– Георгий Михалыч… Семенов… Надеюсь, его славянских корней вы не осмелитесь оспаривать? Будь вы дворянином – я бы за такие речи с вами дуэлировал!

Борменталь продолжал все тем же горьковато – ироничным тоном:

– О – дуэли! Такое романтическое пристрастие! Александр Дмитриевич, я вам как большому ценителю старины, хочу поведать одну поучительную историю. Будучи начинающим медиком, я пользовал некоего корнета – который едва не погиб на дуэли. Представьте себе – он фехтовал на эспадронах со студентом – гуманитарием, то ли историком, то ли географом, а может быть даже востоковедом. Корнет, почитал своего соперника легкой жертвой, не предполагал, что тот владеет оружием столь мастерски.

– Можно полюбопытствовать – что явилось причиной такого серьезного раздора? Благосклонность Шамаханской царицы? Или точность координат острова Врангеля? – в тон Борменталю спросил Саша.

– Счастье совершить путешествие к тайнами мироздания – если мне не изменяет память, – по всей видимости, Борменталь был серьезно настроен развивать дуэльную тему и дальше. Но нотариус мужественно проигнорировал новое глумление над святынями со стороны нигилиста – доктора, зато неожиданно зло осадил Баева:

– Коль уж вы хотите принять участие в нашей дискуссии – принесите сперва пару кавалерийских сабель из вашей богатой семейной коллекции! Хотя я предпочел бы их вновь скрестить с вашим прославленным родителем… Благо покойник – комиссар, далеко не из пролетариев происходил! Куда уж нам – пришлым французикам, пусть даже под таким гордым девизом как «Покорители и стражи», с потомками думных бояр тягаться! Только едва ли ваш названный батюшка своей невообразимой гордыней и упрямством достойный пример для подражания вам, да и прочему юношеству, подавал!

Вот это новость. Прошкин, уже начавший приходить в себя после первого шока, снова чуть-чуть не съехал по дверному косяку на пол – на это раз от удивления. Товарищ Деев – заслуженный комдив РККА, легендарный борец за торжество коммунистического равенства всех людей – без чинов и званий – дворянин? В голове у Прошкина тихо щелкнула какая-то потайная пружинка, и свет нового знания озарил могильный камень с надписью «Кавалер Ордена». И то правда – что бы стать кавалером ТАКОГО Ордена нужно быть дворянином как минимум в третьем колене… Вот значит, какой бумаги не досчитался Саша в обнаруженной Прошкиным связке документов – дворянской грамоты отчима…

– С глубокой признательностью, – недобро улыбнулся Баев, первостатейной чистоты аристократическая кровь прилила к его бледным щекам, окрасив их нездоровым румянцем, – я давно не фехтовал! Тем более, Дмитрий Алексеевич в собственном смысле не был комиссаром – то есть политическим работником или агитатором. Он был командующим дивизии – то есть, выражаясь вашим языком – армейским офицером!

– Офицеры носят погоны и командуют войсками, а не сбродом! Офицеры служат Родине и Государю, а не собственным амбициям! Офицеры понимают, что такое иерархия и дисциплина! – торжественно продекламировал ротмистр.

– Офицеры, сознающие силу приказа, не летят со своим эскадроном ударным маршем много километров без всякой стратегической надобности, просто что бы свести давнишние личные счеты с другим вздорным юнцом! – снова присоединился к разговору Борменталь. Бровь ротмистра от такого комментария опять стала подергиваться – вряд ли упомянутое доктором недавнее лечение ему помогло…

– Борменталь – вы мещанин! Где уж вам понять, что такое честь дворянина и честь офицера! – при этих словах Прошкин вздохнул с облегчением – он всерьез начал опасаться, что хорошо осведомленный о юношеских проказах корнета де Лурье доктор еще один фон – барон, убежденный адепт князя Дракулы или тайный отпрыск герцога Альбы.

Корнев, который так и продолжал измерять шагами периметр комнаты, остановился у кровати – как раз между ротмистром и Баевым, оттащил Сашу от окна, отобрал у него сигареты и едва не силком засунул под одеяло:

– Вам, Александр Дмитриевич, не то что фехтовать или курить, а даже с кровати подниматься, по мнению врачей еще не время! Для пользы вашего же здоровья! – и продолжил, обращаясь уже к Борменталю, – правильно я говорю Георгий Владимирович?

Доктор кивнул, а Корнев продолжал:

– А каково ваше мнение, Георгий Владимирович о состоянии товарища Мазура – раз уж вы его лечили… Я имею в виду его патологический интерес к личности некоего де Лурье. Евгения Аверьянович на государственной службе состоит! Может ли он отвечать за свои действия? Следует ли воспринимать его как человека вменяемого и адекватного?

Нотариус из мертвенно бледного превратился в совершенно алого за считанные секунды, его кулаки сжались, а корпус непроизвольно развернулся в сторону Корнева. Теперь уже доктор, покрыв чело личиной миролюбия, и взяв в руки стакан с водой, двинулся к давнишнему пациенту:

– Евгений Аверьянович! Уж коли вы выбрали путь, так имейте мужество с него не сворачивать! Выпейте и успокойтесь! – он сунул стакан в руки Мазура с такой силой, что часть содержимого выплеснулась, и, продолжал, обращаясь к уже к Корневу, – Он адекватен, более чем вы можете предположить! Просто, как человек интеллигентный, Евгений Аверьянович длительное время испытывал внутренний конфликт из-за частных документов, НЕВОЛЬНО оказавшихся в его распоряжении, и принадлежавших, предположительно, ротмистру де Лурье. Причиной конфликта явилось его ложное понимание «благородства» в силу которого он до сих пор не передал эти документы представителям государства, с одной стороны и гипертрофированной ответственности в отношении к служебным обязанностям, которые исполняет товарищ Мазур, на должности государственного нотариуса, с другой. Смею вас уверить – как психиатр, что товарищ Мазур вполне здоров – он просто переутомился.