ЮРИЙ МУХИН - СССР имени БЕРИЯ

• Название: СССР имени БЕРИЯ
• Автор: ЮРИЙ МУХИН
• Издательство: ООО "Алгоритм-Книга"
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008

Л. П. Берия, оклеветанный Хрущевым, стал для многих людей олицетворением зла. Между тем, будучи ближайшим соратником великого Сталина, он сыграл выдающуюся роль в создании непобедимой Советской империи.

В частности, именно благодаря Берии в СССР в кратчайшие сроки, в тяжелое послевоенное время был создан ядерный щит, сделавший невозможным нападение США на Советский Союз.

Заслуги Берии перед Советской державой огромные; он мог бы сделать и больше, если бы не был подло убит почти сразу после убийства Сталина. Ав тор книги не сомневается, что это были именно убийства…

---

Так с кого же мне начинать, как не с вас? А у вас, к сожалению, дела обстоят очень, как бы это сказать, непонятно, и я хочу, после этого совещания, прислать к вам комиссию и хорошенько во всем разобраться.

Абакумов неожиданно дерзко посмотрел в глаза Хрущеву.

– А что тревожит партию, товарищ Хрущев?

Несколько озадаченный наглостью Абакумова, Хрущев продолжил.

– Товарищ Абакумов, партия и правительство доверили вам защищать низовой партийный аппарат от вражеских происков, а для этого следить за секретарями обкомов, интересоваться их разговорами, выяснять, чем они живут, как работают.

Как случилось, что у МГБ под носом враги организовали антипартийную группу под руководством Кузнецова и Вознесенского и уже влили в нее тысячу, если не больше, человек, а ЦК и правительство об этом узнали не от МГБ, а от рядовых коммунистов?

Абакумов ответил, продолжая спокойно и дерзко смотреть на Хрущева:

– Виноваты, товарищ Хрущев, очень виноваты, но не было ни малейшего сигнала, – демонстративно сделал вид, что задумался. – Хотя нет, что-то вспоминаю, кажется, летом 1947 года поступил от службы прослушивания сигнал о совещании Кузнецова и Вознесенского еще с кем-то на лесной речушке во время рыбалки. Я, каюсь, как-то не придал этому значения, но комиссия ЦК этот сигнал, безусловно, найдет, и если там было что-то серьезное, то я, как коммунист, готов понести любое наказание.

Хрущев от негодования даже побледнел и в его голове вскипела ярость: «Ах ты гад! Так ты об этом разговоре знал?! Шантажируешь, сволочь?! Но что же делать? Что делать?!

Ладно, ты победил. Но я тебе этого не забуду!». Улыбаясь, Никита постарался сохранить лицо и вынести этот удар от Абакумова как можно спокойнее.

– Ваша искренность внушает доверие, товарищ Абакумов, пожалуй, мы повременим с комиссией, но вы подготовьте на мое имя объяснительную записку по этому вопросу и готовьтесь к выговору.

ИГНАТЬЕВ

В феврале 1950 года в свой кабинет секретаря ЦК Хрущев вызвал секретаря Среднеазиатского бюро ЦК Игнатьева.

Эта должность была фиктивной и на нее временно определяли партийных работников, которых необходимо было проверить, прежде чем решить, что с ними делать. До своего ареста и Кузнецов сидел на похожей должности секретаря Дальневосточного бюро после снятия его с должности секретаря.

ЦК ВКП(б). Вот и Игнатьева засунули в этот отстой, сняв с должности 2-го секретаря компартии Белоруссии.

– Я не люблю юлить туда-сюда, – «взял быка за рога»

Хрущев. – Я человек простой и скажу прямо, хотя вы и так, товарищ Игнатьев, об этом, наверное, знаете. Негодяи – Кузнецов, Вознесенский, Попков и члены их банды – хотели расчленить нашу партию и Советский Союз. После того, как партия об этом узнала и начала принимать меры, по предложению товарища Пономаренко вас перевели с должности 2-го секретаря Белоруссии на эту пустячную должность. Товарищ Пономаренко сообщил мне, что вас в Белоруссию направил Кузнецов, и предложил мне проверить вас на участие в заговоре ленинградцев.

– Это неправда, товарищ Хрущев, я ничего об этом не знаю, – перепуганно залепетал Игнатьев.

Хрущев, глядя на Игнатьева строго и оценивающе, угрожающим голосом посоветовал.

– Подумайте, товарищ Игнатьев, подумайте, мы и так все узнаем, а искренне раскаявшихся партия прощает.

Игнатьев тут же пришел в смятение и покрылся потом, потом невнятно замямлил.

– Я не знаю… Я честный коммунист… Я всегда верно служил партии… Кузнецов и был для меня партией. Я только делал, что он говорил. Я готов искренне покаяться и всё рассказать… – не закончив в смятении замолчал.

Хрущев, продолжал смотреть на Игнатьева тяжелым взглядом. Подумал: «А ты, хлопчик, трус! На тебя положиться нельзя! Но что же делать? Додавить тебя и сдать?

Но с кем мне тут в Москве работать, где найти своих людей?

Придется тебя использовать… Кузнецов все отрицает, но Игнатьев-то этого не знает, он только знает, что мы с Маленковым следствие ведем. А, значит, Игнатьев знает, что если я захочу его привлечь к делу ленинградцев – привлеку, не захочу – еще поживет. Значит, он меня будет бояться». Обдумав ситуацию, Хрущев многозначительно, с намеком в голосе сказал.

– Покаяние, товарищ Игнатьев, вещь хорошая, но партия больше всего ценит не покаяние, а преданность. Понимаете? – подчеркнул голосом и произнес по слогам. – Пре-дан-ность.

Игнатьев растерянно смотрел на Хрущева и в панике не мог понять: «Чего он хочет? Не хочет слушать мое покаяние…

Почему? Ага, он не хочет, чтобы я своим покаянием запутал и его в это дело. Он хочет быть в стороне и надо мною. Хочет и командовать мною, и иметь возможность сдать в любой момент. Гад! Но что же мне-то делать?!!

Покаяться или положиться на Хрущева? Может, с его помощью пронесет, может, Кузнецов меня не выдаст или Хрущев это скроет?» Игнатьев наконец решился.

– Дорогой Никита Сергеевич! Можете быть уверены, что я лично вам буду предан, как собака. Я сделаю все, что вы прикажете, только пальцем пошевелите!

– Не мне, а партии нужно быть преданным, – нарочито назидательно поправил Хрущев.

– Конечно, но вы для меня, дорогой Никита Сергеевич, и есть партия, – Игнатьеву было не до гордости, и он решился на откровенное низкопоклонство.

– Хорошо, – тоном этого «хорошо» Хрущев показал, что низкопоклонство оценено. – С ленинградцами вы не были связаны, в Ленинграде не работали, будем считать, что товарищ Пономаренко проявил излишнюю бдительность, а вы, товарищ Игнатьев, проверку прошли.

Игнатьев сначала не поверил сказанному, но потом лицо его просияло, он быстро перегнулся через стол и схватил Хрущева за руку.

– Благодарю, дорогой Никита Сергеевич, благодарю.

Век буду помнить, и вы никогда об этом не пожалеете.

– Хотелось бы! – выдернул свою руку Хрущев, брезгливо боясь, что Игнатьев ее поцелует. – Думаю, товарищ Игнатьев, что вы засиделись в секретарях этого никчемно188 го бюро, думаю, что вас надо выдвигать. Как вы смотрите, если мы выдвинем вас в заведующие отделом ЦК по контролю за советскими и партийными органами? Будете глазами и ушами партии, будете наблюдать за всеми партийными и советскими руководящими работниками. Справитесь?

– Дорогой Никита Сергеевич! Я буду вашими глазами и ушами… – мгновенно понял Игнатьев, что от него требуется.

Хрущев усмехнулся и одобрительно подумал: «Сообразительный, сукин сын!», – после чего пообещал.

– Хорошо, я переговорю с остальными секретарями ЦК и попробую убедить их в полезности вашего перевода на эту должность.

Глава 7 ТЕРМОЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ. НАУКА НЕ В КУРСЕ ДЕЛА

В апреле 1950 года секретариат ЦК ВКП(б) решил ознакомиться с состоянием дел по созданию термоядерного оружия, и Берия по просьбе ЦК созвал у себя в кабинете небольшое совещание, на котором Курчатов и Тамм начали знакомить с этим вопросом И.Д. Сербина, заведующего отделом ЦК, курировавшего оборонную промышленность.

Поскольку И.Е.Тамм был теоретиком в группе ученых, создающих в СССР термоядерное оружие, то вводить Сербина в курс дела начал он.

– Видите ли, товарищи, чтобы провести термоядерный синтез, то есть взрыв водородной или, точнее, термоядерной бомбы, нужна обычная атомная бомба, плутониевая или урановая, в качестве, так сказать, детонатора, и смесь изотопов водорода – дейтерия и трития. Тритий нестабилен, его период полураспада всего 8 лет, поэтому в природе, например, в воде, он существует в очень незначительных количествах.

Тритий можно производить в атомных реакторах, работающих на обогащенном уране, однако у нас в СССР таких реакторов еще нет, и только 28 января этого года Правительством поставлена задача по их сооружению. Само собой понятно, что за короткое время, скажем, за 2-3 года не удастся наработать сколько-нибудь значительное количество трития.

Мало этого, при нормальной температуре дейтерий и тритий – это газы. Их для термоядерной бомбы нужно сжижать, и они в самой бомбе требуют особого хранения при очень низкой температуре. Смесь дейтерия и трития нужно поместить в криостат, то есть в сосуд с двойными стенками, между которыми вакуум, этот сосуд погрузить в жидкий гелий, находящийся в таком же криостате, а тот, в свою очередь, погрузить в криостат с жидким азотом. Все эти газы будут испаряться, поэтому их надо улавливать и снова сжижать.

Поэтому в устройстве водородной бомбы нужна и криогенная, то есть, холодильная техника, причем, непрерывно работающая. – Тамм пытался объяснить проблему, используя наиболее общедоступные понятия.

– И сколько же такая бомба должна весить? – спросил Сербии.

– Трудно сказать точно, но мы полагаем, что до ста тонн, может быть, если удастся облегчить криогенную технику, то тонн 80.