Николай Леонов - Мент поганый

• Название: Мент поганый
• Автор: Николай Леонов
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07662-X

Полковник Гуров давно понял, что сыщик – это не профессия, а образ жизни. Именно поэтому только он способен добраться до банка данных преступного мира, именно поэтому мощная мафиозная группировка, не стесняясь в средствах, пытается заставить его работать на себя…

---

А вот на работе у него все развалилось. Сменилось высшее руководство, полковнику Орлову дали генерала и перевели в министерство начальником управления, генерал Турилин вышел на пенсию. Гуров работал с ними больше пятнадцати лет и не понимал, что постоянно находился под их опекой, скорее защитой. Как большинство талантливых людей, он был плохим дипломатом, в личных отношениях человеком открытым и прямолинейным. Он искренне верил, что большинство коллег относятся к нему если и не превосходно, то уж наверняка уважительно, а о наличии недоброжелателей, завистников задумываться сыщику было недосуг.

Когда друзья-руководители ушли, Гуров словно заново родился и походил на человека, которого долго держали в изоляции от бытовых неурядиц и неожиданно вытолкнули в недоброжелательный мир, полный недомолвок, подтекстов, интриг и фальшивых улыбок. Зависть завистью, но после ухода Орлова никто из оперсостава не сомневался, что назначение Гурова на должность начальника отдела – дело решенное и приказ последует незамедлительно. Жизнь показала, что розыскники – обыкновенные люди, которым свойственно ошибаться.

Как известно, «кадры решают все»: полковника Гурова пригласили в соответствующий кабинет управления кадров. Сверкая улыбкой и подполковничьими погонами, которые ему выдали за неуклонную преданность проводимой линии, вчерашний комсомольский вожак вышел из-за стола и долго жал руку Гурова теплыми мягкими ладошками. Вожака предупреждали, чтобы он с Гуровым обращался осторожнее, но лишь раззадорили добра молодца. До милиции он руководил спортом, считал, что закалился в боях с чемпионами мира и Олимпийских игр, а уж милиционера обыграть – задача детская. Интересно, что себя свежеиспеченный подполковник милиционером не считал, а расценивал свое назначение как вынужденный уход с передовой в резерв главного командования. Время все лечит и расставляет по своим местам, прозвучит команда, и тогда посмотрим, кто есть кто, рассчитаемся. А может быть, он и не так уж глуп, выкормленный и обученный партией комсомольский вожак? Возможно, и так. Однако приглашать к себе полковника Гурова вожаку не следовало.

Сыщику не потребовалось гадать, что за человек перед ним, кто жмет его руку и предлагает чувствовать себя как дома. Полковник лишь скользнул взглядом по хозяину кабинета и почувствовал противный привкус, словно откусил несъедобное. Он сел в кресло для гостей, посмотрел кадровику в глаза и молча кивнул.

– Рад познакомиться со знаменитым сыщиком. Как здоровье, Лев Иванович? Да, забыл представиться: меня зовут Виктор Михайлович Силаев. – Подполковник старательно улыбнулся, словно сообщил радостное известие.

– Очень приятно. – Гуров вновь кивнул, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы по всему его виду понять, как полковник относится к хозяину этого кабинета.

– Кадровые перестановки, сумятица… – Подполковник развел руками и попытался пошутить: – Все смешалось в доме Облонских.

Гуров посмотрел на часы, выражение на его лице было как на посмертной фотографии.

– Действительно, смешалось, – опередил Гуров собравшегося было произнести речь кадровика. – А вы к нам какими судьбами?

– Речь не обо мне, а о вас, товарищ полковник, – любезная улыбка соскочила с лица Силаева. – С одной стороны, вас надо назначать начальником отдела, с другой…

– Данный вопрос не в вашей компетенции. – Гуров встал. – Что-нибудь еще?

– Нам вместе работать, Лев Иванович.

– Это вряд ли, – перебил Гуров и пошел к двери.

– Минуточку, товарищ полковник, – Силаев вышел из-за стола. – Надеюсь, вы понимаете, что я пригласил вас не по личной инициативе, а выполняю приказ. Вы должны трезво оценить ситуацию. Перестройка не временная кампания, с групповщиной покончено раз и навсегда. И заскоки гения никому больше прощаться не будут…

Гуров посмотрел на подполковника внимательно, с любопытством, словно увидел нечто диковинное, ранее неизвестное, вздохнул и, пробормотав: «Боже мой, боже мой…», вышел из кабинета.

На следующий день Гурову позвонил Орлов, после дежурных вопросов о здоровье перешел к делу:

– Дураки были, есть и будут, и в твоем возрасте, Лев Иванович, сердиться на них, мягко выражаясь, неразумно. Держать тебя на прежней должности – все равно что быть без штанов, но в шляпе. Я знаю, сколько ты стоишь, хочу использовать на максимум, однако пока не получается. Ты чего молчишь?

– Пытаюсь определить свою стоимость и в какой валюте. Если оценивать в советских рублях…

– Лева, кончай, – перебил Орлов. – Так, сегодня четверг, пятница… суббота… Позвони мне домой в воскресенье утром. Ты ко мне подъедешь или я к тебе, решим. Надо спокойно поговорить.

– У меня только кофе, чай, кажется, кончился, – ответил Гуров. – Так что давай на твоей территории. Все-таки ты генерал, у тебя паек…

– Я бы тебе сказал, что у меня, – вспылил генерал. – Все, заболтались. В воскресенье звони и подъезжай.

И через некоторое время Гуров перешел с Петровки в министерство старшим оперуполномоченным по особо важным делам Управления по борьбе с организованной преступностью. С альма-матер он расстался без цветов и напутственных речей, люди жили так трудно, неустойчиво и тревожно, что каждый замкнулся на себя, интерес к ближнему истончился до предела, жизненные ценности перемешались до смешного. Так, задержание особо опасного преступника и добыча нескольких килограммов чего-то съестного расценивались человеком как победа почти равнозначная. И была бы такая жизнь смешной до слез, если бы не опустошала, не озлобляла и не превращала бы человека в существо циничное и равнодушное. Телевидение и газеты сообщали о съездах и сессиях, которые с завидным постоянством, словно времена года, сменяли один другую. Журналисты и писатели наперегонки с восторгом разоблачали сотрудников МВД и КГБ, которые сплошь оказались подлецами и преступниками: убийцами, в лучшем случае взяточниками. А ведь еще вчера бесстрашные сыщики и чекисты сомкнутым строем маршировали по страницам книг и газет, верные ленинцы и дзержинцы, рыцари без страха и упрека, с экранов телевизоров смотрели мудро и устало и лишь фактом своего присутствия гарантировали советскому человеку сытую жизнь и спокойствие.

Читая очередное разоблачение, Гуров порой приходил в бешенство. Раз настало время говорить только правду и расставить все точки над «i», то каждый должен начинать с себя, а не напяливать на плечи белоснежную мантию и тыкать в грешников безупречным указующим перстом. Порой раздраженного сыщика подмывало проделать простенький эксперимент. Выбрать парочку из особо злоязычных и изобличающих, поднять их статьи и книги десятилетней давности и процитировать зарвавшихся «классиков». Опубликовать избранные куски без комментариев и закончить статью примерно так: не честь мундира защищаю, честь – она либо есть, либо ее нет, и в защите она не нуждается. Но уж если призываем к всеобщему покаянию, то начнем с людей, которые стоят на судейских трибунах. Пусть покажут пример, расскажут о себе, а не кричат, срывая голос: «Ату их! Ату!»

В застойные времена Гуров всегда избегал говорить, где работает, представлялся как юрист, жаловался на засилие бумаг и рутинность служебного бытия. Но вскоре все равно узнавалось, что он сыщик угро, и люди в большинстве своем смотрели на него либо с уважением, либо настороженно. Сегодня его профессия в основном вызывала насмешку, брезгливую улыбку, рассказы о творящихся беззакониях, полной некомпетентности и беспомощности правоохранительных органов.

Гуров никогда не был рубахой-парнем, заводилой и душой общества, а сегодня, без семьи и друзей, стал еще суше и официальнее с начальством, держал на дистанции подчиненных, с новыми людьми старался не знакомиться, а если судьба с кем и сводила, то не сближался и лишь изредка встречался с Денисом Сергачевым и его коллегами по спорту.

Жизнь полковника Гурова можно было назвать монашеской: служба, служба и самоусовершенствование. С той лишь разницей, что монастырские молились и общались с богом, а сыщик в свободное время ходил в спортзал, таскал железо, бегал, прыгал, нападал и защищался. Когда Гурова еще звали по имени и он делал первые шажки на милицейском поприще, среди уголовников существовал железный закон: человека без крайней нужды не убивать, на опера вообще руки не поднимать, у каждого своя работа – я ворую, он ловит, – мы уважаем друг друга. Исключение составляли шедшие по расстрельным статьям да бытовики, вконец ошалевшие от водки, а она тогда еще продавалась в магазинах. И то последние практически опасности не представляли: махнет вяло железкой либо бутылкой и свалится в изнеможении. Сегодня жизнь изменилась кардинально. Вместе с коммунистическими идеалами и верой в социализм с человеческим лицом сами собой отпали и другие, менее значительные заповеди. Если хочешь – убей, не обязательно из корысти или с пользой для себя, можно от скуки, а ежели мент ошалел и за руку тебя взял, такого необходимо пришить на месте, чтобы другим неповадно было. Гуров лейтенантом слыл человеком осторожным и предусмотрительным, а уж прослужив в розыске без малого двадцать лет и став полковником, всегда стремился свести риск до минимума. А в сегодняшней ситуации, когда поведение противника практически не просчитывалось и даже не предугадывалось, он, перефразировав известное изречение, решил перековать орала на мечи и все свободное время вкалывал в спортзале. Пиджак он теперь не надевал, а натягивал, боялся порвать, ведь купить сейчас новый невозможно, верхнюю пуговицу на рубашках переставил в самый край, а чаще не застегивал, воротничок подпирал галстуком. Ладони полковника стали сначала шершавыми, а затем задубели, мозоли на ладони под пальцами приходилось отпаривать и сдирать пемзой.