Николай Леонов - Театр одного убийцы

• Название: Театр одного убийцы
• Автор: Николай Леонов
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007736-Х

Все начинает сильно смахивать на пьесу сумасшедшего драматурга, когда руководителя одного из московских театров убивают прямо во время спектакля, а главное подозрение падает на Марию Строеву. Но Мария – не только ведущая актриса театра, но и жена полковника Гурова, лучшего сыщика Москвы. И в спектакле, поставленном самой жизнью, полковнику предстоит сыграть ключевую роль, и сыграть безукоризненно, иначе его очаровательной супруге придется еще долго выступать в роли, отведенной ей прокурором.

---

– Пока никаких, – покачал головой генерал и оттолкнул в сторону Крячко, пытавшегося заглянуть в листы отчета через его плечо. – Просто тебе придется подробно объяснить нам, чем ты занимался с семи часов вечера до половины восьмого. Времени, как видишь, немного. Так что, надеюсь, у тебя найдется на этот срок алиби.

– А в чем, собственно говоря, дело? – оскалился Гуров. – Что тебе принесли в этих бумагах?

– Довольно много, Лева, – вздохнул Орлов и решился: – Во-первых, на барабане револьвера найдены совершенно четкие отпечатки пальцев Марии. Такие же, но немного размазанные, есть на рукоятке и спусковом крючке, – сказал он, игнорируя недовольный взгляд Свиридова. – Во-вторых, эксперты утверждают, что человек, убивший Левицкого, был выше метра восьмидесяти ростом. А если стреляла Мария, то она должна была сидеть на столе. Конечно, это только предварительные данные, но ими пренебрегать нельзя.

– Ну а что в-третьих? – стиснув зубы, поинтересовался сыщик, когда Орлов сделал паузу.

– А в-третьих, Лева, под ногтями жертвы нашли несколько волосков, – ответил генерал. – Чисто визуально они очень напоминают твои. И это бы ни о чем не говорило. Но! Левицкий убит из револьвера, на котором найдены отпечатки пальцев Марии. Выстрел был произведен с высоты, примерно равной твоему росту. У тебя нет алиби на это время. К тому же ты говорил Станиславу, что собирался заехать к жене в театр. И если учесть, что художественный руководитель театра проявлял сексуальные домогательства в отношении твоей жены, то сам посуди, какая мысль первой приходит в голову?

– И какая же? – Гуров хотел сразу расставить все точки над "i".

Орлов промолчал, но вместо него ответил майор. Перед тем как начать говорить, он посмотрел на генерала, взглядом спрашивая его разрешения. И, когда Орлов махнул рукой, сказал:

– Неприятная история получается, Лев Иванович. Не берусь ничего окончательно утверждать, но пока у меня единственная версия. Вы знали, что у вашей жены трения с худруком. Сегодня, приехав после работы в театр и не застав ее на месте, вы совершенно справедливо решили, что у Строевой случился новый конфликт. А когда ворвались в кабинет к Левицкому, то увидели, что ваша жена отбивается от него, а худрук пытается вырвать у нее пистолет. Тогда вы оттащили его и, забрав оружие у Строевой, в припадке гнева выстрелили в Левицкого. Вот и все, Лев Иванович. Еще раз извините, но факты упрямая вещь!

– Ты тоже так считаешь? – Гуров резко повернулся к генералу. Но тот в ответ лишь пожал плечами. Крячко тоже отвел взгляд в сторону.

– Вот так попали. На ровном месте и мордой об асфальт! – горько проговорил сыщик и что есть силы пнул ногой стул. – Валяйте, арестовывайте, сыскари. Мать вашу!..

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Наступившее утро было, пожалуй, самым неприятным за последние несколько лет жизни Гурова. Он проснулся с таким чувством, будто весь мир вокруг него перевернулся с ног на голову и все жизненные ценности, которыми так дорожил сыщик, отслоились от него, словно никчемная шелуха. Гуров чувствовал себя униженным и оскорбленным. Но понимал, что и сам не лучше обошелся с близкими ему людьми.

А началось все с этих проклятых волосков!

Впрочем, почему именно с них? Орлов начал подозревать своего друга и подчиненного сразу после того, как получил известие об убийстве Левицкого. За пару дней до этого события Гуров пришел на работу во взвинченном состоянии и, столкнувшись в коридоре с генералом, не удержался и рассказал об обостряющемся конфликте между Марией и художественным руководителем театра.

Орлов тогда посоветовал не брать все в голову. Но, узнав о смерти Левицкого, сразу вспомнил этот разговор. И Гуров пожалел, что вообще рассказал ему о ситуации в театре. Однажды нарушив незыблемое правило никогда и никого не впускать в свою личную жизнь, сыщик теперь жестоко расплачивался за это.

С профессиональной точки зрения генерал был совершенно прав, подозревая Гурова в соучастии в убийстве. Гуров понимал, что и сам с посторонним человеком поступил бы точно так же. Но он не был уверен, что подобные улики поколебали бы его уверенность в репутации старых друзей.

Сыщик не переставая спрашивал себя, стал бы он подозревать Орлова или Станислава в подобных обстоятельствах, и не находил ответа! Улики, найденные Свиридовым на месте преступления, были слишком серьезны, чтобы закрыть на них глаза. Но неужели их было достаточно, чтобы навсегда лишиться доверия друзей?

Вчера Гуров вспылил, увидев, что Орлов промолчал в ответ на обвинение майора, а Станислав старательно прятал глаза. Сыщик наговорил друзьям много неприятных слов, а пытавшегося вмешаться в разговор Свиридова и вовсе послал «по матушке». И только затем потребовал немедленно провести экспертизу его волос для сравнения с теми, что были найдены под ногтями трупа.

– Конечно, проведем, Лева, – ответил ему генерал. – Но завтра. А пока отправляйтесь с Марией домой и отдохните пару дней.

– Значит, теперь домашний арест? – усмехнулся Гуров. – А что потом, Петр? Бутырка?

– Да перестань ты вести себя как ребенок! – заорал Орлов, устав от обвинений Гурова. – Имеющихся у следствия улик вполне достаточно, чтобы посадить твою жену в следственный изолятор. Но никто не делает этого! Мы сомневаемся в том, что она или ты виноваты в смерти Левицкого. Но с существующими фактами разбираться придется. И ты знаешь это не хуже меня. Так будь профессионалом до конца, мать твою!..

Именно слова о профессионализме остудили пыл Гурова. Сыщик вдруг понял, что ведет себя глупо. И криками ничего не добьешься. Нужно действовать. И сделать все действительно профессионально.

– Хорошо, Петр, ты прав! – усмехнувшись, проговорил он. – Мне следует до конца оставаться профессионалом. Но конец этот будет совсем не тот, на который вы надеетесь…

– Лева, да перестань ты молоть чепуху. – Терпение потерял и Станислав. – Что, мы, по-твоему, горим желанием упрятать тебя за решетку? Не сходи с ума.

– А я и не схожу. Это не мой курятник. – С губ сыщика не сходила кривая усмешка. – Просто я сам возьмусь за это дело и найду того, кто так усердно пытается меня подставить.

– Ты этого не сделаешь, – спокойно оборвал Гурова генерал.

– Это почему? – удивился сыщик.

– Потому что твои действия в данной ситуации будут расценены как попытка замести следы преступления. Это на тот случай, если ты позабыл закон, – ответил Орлов. – И сразу хочу тебя предупредить. Если ты хоть раз покажешься около театра до тех пор, пока мы не разберемся с уликами, я тебя арестую. И в этот раз действительно отправлю в следственный изолятор. А теперь забирай Марию и уезжай отсюда. Пока окончательно не испортил мое мнение о себе…

Теперь Гуров, лежа на кровати с закрытыми глазами, вспоминал весь этот разговор. И стыда за свою несдержанность в его воспоминаниях было ничуть не меньше, чем обиды на друзей, усомнившихся в его невиновности.

Видимо, не зря в народе говорят, что утро вечера мудренее. Сейчас, заново прокручивая все происшедшее вчера вечером, Гуров понимал, что действительно вел себя как глупый мальчишка. Но теперь чувства гнева, недоумения и беспомощности сменились в его душе холодной решимостью. Сыщик не собирался сидеть дома и ждать у моря погоды. Он хотел разобраться в происходящем сам. И жестоко наказать человека, подставившего его и Марию.

Стараясь не разбудить спящую жену, Гуров осторожно сел на кровати. Вчера, по возвращении домой, у них был долгий и серьезный разговор, больше похожий на допрос, чем на душевную беседу любящих друг друга супругов.

Поначалу из-за этого они даже чуть не поругались. Мария, уже достаточно взвинченная допросами Свиридова, пришла просто в бешенство от того, что муж выбрал для расспросов довольно резкий тон. Но Гуров молча выслушал ее упреки и продолжил в том же духе.

Он прекрасно знал, что оскорбленный необоснованными обвинениями человек во время жесткого допроса концентрируется и очень часто вспоминает даже самые мельчайшие детали происшедшего с ним.

Поэтому-то Гуров и не щадил чувств Марии, ведя себя поначалу так, будто был абсолютно уверен в ее виновности. И он даже не заметил, что поступает практически так же, как Орлов и Крячко по отношению к нему самому! Он просто старался не думать о том, что его жене больно выслушивать оскорбительные вопросы. Гуров, как дантист больной зуб, вытаскивал из Марии мельчайшие детали минувшего вечера.

Они закончили беседу далеко за полночь. Строева была настолько измотана морально, что у нее даже не хватило сил на то, чтобы выслушать объяснения мужа по поводу его жесткого поведения. Мария просто попросила мужа отложить все до утра и ушла спать. А Гуров просидел на кухне еще больше часа, пытаясь успокоиться и осмыслить услышанное.

Утром все уже не казалось таким размытым и неясным, как это было вчера. И хотя чувство опустошенности никуда не исчезло, Гуров готов был действовать и знал, что нужно делать.