Джон Кэмпбелл - Пасынки вселенной. Сборник научно-фантастических произведений

• Название: Пасынки вселенной. Сборник научно-фантастических произведений
• Автор: Джон Кэмпбелл
• Издательство: Издательство «Штиинца»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-376-00273-X

В книгу вошли романы, повести и рассказы англо американских писателей: А. Азимова, П. Андерсона, Д. Ганна, М. Лейнстера, Р. Хайнлайна, Р. Ф. Янга и многих других. Они посвящаются сложным проблемам контактов в технически высокоорганизованном обществе, приоритета гуманности в столкновениях человечества с непознанными явлениями, активного противодействия агрессивным устремлениям управляющей верхушки общества потребления, утверждения человека в новом трансформирующемся времени.

---

— Такого места нет на свете, — сказал Ван Саравак в полном отчаянии. — Сон?

Он ущипнул себя за руку и выдавил грустную улыбку. Губа у него была разбита и уже стала опухать, на скуле начал проступать грандиозный синяк.

— Логически рассуждая, друг мой, щипок не может служить доказательством реальности, но есть в нем что-то обнадеживающее.

— Лучше бы не было, — сказал Эверард.

Он затряс металлические перекладины с такой силой, что они зазвенели.

— Послушай, может быть, мы действительно неправильно произвели настройку? Есть ли такой город на Земле? — а в том, что это Земля, я, по крайней мере, уверен. Пусть не город, а никому не известное захолустье!

— Я такого не знаю.

Эверард полностью расслабился, как его учили в Академии, заставляя свой мозг работать с полной отдачей. В свое время он изучал историю всех веков, даже тех, в которых никогда не был, причем настолько тщательно, что имел полное право претендовать на присуждение ему ученой степени доктора философии, и даже не единожды.

— Нет, — сказал он в конце концов. — Нечто среднее между белыми брахицефалами в шотландских юбках и индейцами, разъезжающими в паровых автомобилях, — ничего подобного никогда не было.

— Координатор Стантель В., - слабым голосом сказал Ван Саравак. — В тридцать восьмом веке. Великий экспериментатор создавал колонии, в точности воспроизводящие цивилизации прошлого…

— Не было в прошлом таких цивилизаций, — сказал Эверард.

Постепенно он начал осознавать, что произошло, и готов был продать душу дьяволу, лишь бы это оказалось не так. Ему пришлось напрячь все силы, чтобы не завопить и не разбить голову о стенку.

— Придется подождать, что будет дальше, — сказал он безжизненным тоном.

Полисмен (Эверард предполагал, что они находятся в руках закона) принес им пищу и попытался заговорить с ними. Ван Саравак сказал, что язык напоминает кельтский, но что он понял лишь несколько отдельных слов. Пища была недурна.

К вечеру их отвели в умывальную, и они привели себя в порядок под дулами пистолетов. Эверард внимательно осмотрел оружие: восьмизарядные револьверы и длинноствольные винтовки. Газовые светильники в виде переплетающихся лоз и змей освещали помещение. Характер удобств, оружия, а также запахи заставляли предполагать уровень техники примерно начала девятнадцатого века.

По пути в камеру он заметил несколько букв на стенах. По начертанию они безусловно относились к семитическим, но хотя Ван Саравак знал древнееврейский, он не смог прочитать ни слова.

Вновь запертые в камеру, они наблюдали, как ведут мыться других заключенных: на удивление веселую толпу бродяг и пьяниц.

— Кажется, мы удостоены особого внимания, — заметил Ван Саравак.

— Ничего удивительного, — сказал Эверард. — Интересно, как бы ты поступил с двумя неизвестными, явившимися из ниоткуда и применившими неизвестное оружие?

Ван Саравак повернулся к нему и спросил с несвойственной ему угрюмостью:

— Ты думаешь то же, что и я?

— Возможно.

Венерианин скривил рот, в его голосе послышался ужас.

— Другая линия времени. Кому-то все же удалось изменить историю.

Эверард кивнул.

Ночь они провели плохо, хотя сон был бы истинным благодеянием: во-первых, из других камер раздавался шум — дисциплина здесь, видимо, хромала на обе ноги, во-вторых, в постелях оказалось достаточно клопов.

Позавтракали они словно в тумане, потом им опять разрешили умыться и побриться безопасными бритвами, довольно похожими на современные. Затем стража из десяти человек отвела их в какой-то кабинет и неподвижно застыла у стен.

Патрульных усадили у стола, и они стали ждать. Мебель здесь была такой же полузнакомой-получужой, как и все остальное, и это действовало на нервы. Только через некоторое время появилось большое начальство.

Их было двое: седой краснощекий мужчина в доспехах и зеленом мундире, вероятно, шеф полиции, и худощавый с жесткими чертами лица полукровка — тоже седой, но с черными усами, одетый в голубой мундир и в шерстяную, надвинутую на лоб шапочку. Слева на груди у него блестела золотая бычья голова, очевидно, воинский знак различия. В человеке этом ощущалось спокойное достоинство, но это впечатление нарушали тонкие волосатые ноги, торчавшие из-под шотландской юбки. За ним следовали двое молодых людей, вооруженные и одетые почти как он. Когда человек сел, они встали за его спиной.

Эверард наклонился и прошептал:

— Могу спорить, что это — военные. Кажется, мы представляем интерес.

Ван Саравак слабо кивнул.

Шеф полиции с важностью откашлялся и что-то сказал… генералу? Последний нетерпеливо что-то буркнул в ответ и обратился к пленникам. Он выкрикивал слова отчетливо, и это помогло Эверарду уловить фонемы, но тон генерала не предвещал ничего хорошего.

Каким-то образом надо было установить контакт. Эверард указал на себя.

— Мэнс Эверард, — сказал он.

Ван Саравак последовал его примеру и тоже представился. Генерал заерзал на стуле и стал совещаться с шефом полиции. Повернувшись к пленникам, он резко сказал:

— Irn Cumberland?

— Но спикка да Инглиз, — ответил Эверард.

— Gotland Svea? Nairoin Teutonach?

— Эти названия, если только это названия, похожи на германские, — прошептал Ван Саравак.

— Так же, как и наши имена, если ты прислушаешься повнимательней, — сухо ответил Эверард. — Может быть, они решили, что мы — германцы. — Он повернулся к генералу.

— Шпрехен зи дойч? — Лицо генерала не выразило понимания. — Талер, ни свенск? Нидерландск? Денек тунга? Парле ву франсэ? Ох, черт побери, абла устед эспаньоль?

Шеф полиции снова откашлялся и указал на себя.

— Кадвалладер Мак Барка, — сказал он. — Генерал Цинит ап Сиорн.

Или по крайней мере так англо-саксонский мозг Эверарда уловил звучание этих слов.

— Кельтский, точно, — сказал он, чувствуя, что весь взмок от пота. — Но чтобы проверить окончательно…

Он вопросительно указал на нескольких человек у стены и получил в награду такие имена, как Гамилькар ап Ашур ир Катхлан и Финн О’Картиа.

— Нет… Здесь явно есть и семитический элемент. К тому же это соответствует буквам, написанным на стенах тюрьмы.

Ван Саравак облизнул пересохшие губы.

— Попробуй классические языки, — хрипло предложил он. — Может, нам удастся установить тот момент, когда история сошла с ума.

— Loquerisne latine?

Они молча смотрели на него.

— Хеллена?

Генерал ап Сиорн дернулся, подул себе в усы и сузил глаза.

— Hellenach? — насторожился он. — Irn Parthia?

Патрульный покачал головой.

— По крайней мере, они слышали о греках, — медленно проговорил он.

Эверард сказал еще несколько слов по-гречески, но никто не знал этого языка.

Ап Сиорн приказал что-то одному из своих людей, который поклонился и вышел. Наступило долгое молчание.

Эверард почувствовал, что перестает бояться за себя. Он попал в скверное положение, мог скоро умереть, но что бы с ним ни случилось, это было до смешного несущественно в сравнении с тем, что произошло со всем миром.

Боже великий! Со всей Вселенной!

Он не мог осознать этого до конца. Он ясно представлял себе землю, которую знал: просторные равнины, высокие горы, горделивые города. Он вспомнил своего отца в гробу и то, как в детстве отец подбрасывал его высоко в воздух и смеялся, глядя на него снизу вверх. И мать… Родители прожили вместе хорошую жизнь.

Он вспомнил девушку, с которой вместе учился в колледже: самую прелестную девушку из всех, каких парень может быть удостоен чести провожать домой под дождем; и Берни Ааронсона, пиво, табачный дым и ночные разговоры; Фила Брэкни, который выволок его из грязи во Франции, когда пулеметы перепахивали изрытое снарядами поле; Чарли и Мэри Уиткомб в викторианской Англии, крепкий чай и раскаленные угли в камине; Кейта и Цинтию Денисон в отделанном хромированной сталью гнездышке в нью-йоркском небоскребе; Джека Сандовала в желто-коричневых горах Аризоны; собаку, которую он однажды завел; суровые песни Данте и громоподобные звучания шекспировских строк, величие собора в Йорке и мост у Золотых ворот; боже, целую человеческую жизнь и жизнь миллиардов людей, которые трудились, терпели лишения, плакали, смеялись и уходили в землю, чтобы на их место пришли сыновья…

Ничего этого никогда не было.

Он тряхнул головой, ошеломленный несчастьем, так и не осознавая до конца, что же произошло.

Солдаты вернулись с картой и расстелили ее на столе. Ап Сиорн сделал повелительный жест рукой, и Эверард с Ван Сараваком склонились над ней.

Да, это была Земля в меркаторовой проекции, но память подсказывала им, что карта довольно приблизительна.