Андрей Воронин - Марафон со смертью

• Название: Марафон со смертью
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Издательство: АСТ
• Жанр: Боевик
• Год: 1997
• ISBN: ISBN: 5-15-000422-7

В романе А. Воронина «Марафон со смертью» читатель вновь встретится с майором ФСБ Бондаровичем, по прозвищу Банда. Друг майора ФСБ Бондаровича, журналист, подвергается преследованию со стороны криминальных структур, его дочь похищают, и он обращается к Банде. Тот начинает собственное расследование. С каждым днем в этот круг вовлекаются все более высокопоставленные лица, и борьба принимает невероятно острый характер.

---

— Да я тебе сейчас по едальнику… И не посмотрю, что Наташка тут сидит, козел ты вонючий, — начал приподниматься в резко наступившей вдруг тишине Макс, и Михасю пришлось, схватив парня за рукав, усаживать его на место.

— Да успокойся ты!

— Ребята, перестаньте, это же шутка! — совсем переполошилась Наташа. — Чего вы завелись? Он же на самом деле ничего не понимает, так объясните. А то не хватало еще здесь драку устроить — совсем с ума посходили.

— Не бойся, Наташка, никакой драки не предвидится, — Михась уже искренне жалел, что не ответил Николаю сам, решив зачем-то призвать на помощь друзей. Он моментально протрезвел от этого небольшого столкновения и сейчас сидел очень серьезный и спокойный.

— Ладно, Коля, я молчу, конечно, но больше так не говори, ясно? — миролюбиво проговорил и Макс, по-дружески протягивая Самойленко руку.

Николай пожал протянутую ему ладонь и согласно кивнул в ответ:

— Я тоже молчу, все.

— Нет, ребята, погодите, — Михась все же решил расставить точки над i, — все не так просто, и когда-нибудь мы бы все равно вернулись к этому разговору. Тем более что Николай собирается идти работать в эти самые наши газеты, засунувшие язык себе в задницу.

— Я не так выразился… — попробовал оправдаться Самойленко, зная, как болезненно реагируют журналисты на оскорбление их профессии.

— Ты все правильно сказал. И мы, и наши газеты заткнули… — продолжал Михась серьезно и задумчиво, будто и не услышав возражений Коли. — Но… Ты думаешь, от страха?

— Нет, конечно.

— Ты думаешь, мы так боимся КГБ или еще какой чертовщины?

— Нет, Михась, я не хотел…

— Дело в другом….

— В чем же?

— Знаешь, есть у нас такой очень известный и любимый всеми писатель — Владимир Короткевич.

Он, правда, умер уже… Но вещи его помнят. Так вот, в одном из своих романов он привел байку, очень интересную и вместе с тем очень точную, справедливую. Не слышал?

— Откуда?

— Тогда слушай. Когда Бог заселял землю, собрал он к себе все народы и ну раздавать — кому что. И дал Бог белорусам густые темные леса, в которых водилось множество диких зверей. И дал Бог белорусам голубые озера и чистые реки, в которых плавало множество рыбы. И дал Бог белорусам плодородные поля, на которых здорово растет и бульба, и свекла, и рожь. Все дал Бог белорусам. Но чтобы не зазнавались белорусы особенно перед другими народами, дал им Бог и одну напасть — начальство дурное. С тех пор белорусы и мучаются на своей замечательной земле.

— Хорошая легенда, только я не понял — к чему ты это рассказал?

— А к тому, Микола, чтобы ты понял, чем нас всех берут. Ты как думаешь, кто может быть главным редактором газеты при нынешнем режиме?

— Ну догадываюсь, что не ангел…

— Хуже! Ты сам подумай — если президент… сам понимаешь, какой, то кто будет назначен главным редактором президентской газеты?

— Это понятно…

— Нет, ты такого и представить себе не можешь! На эту должность назначили старого зажравшегося козла, который готов лизать задницу каждому, кто в этот конкретный момент наверху. Когда-то он восхвалял прелести коммунистического завтра и воспитывал молодежь в духе идеалов марксизма-ленинизма, потом стал первым рупором демократии, обратившись к своеобразной тематике — проституции и наркомании. Теперь стал борцом за идеалы нашего президента, гневно обличая всех, кто ставит нашему «батьке» палки в колеса. Но самое противное — методы, какими он действует. Более подлого, более паскудного человека на его месте трудно себе представить.

— И что, все такие?

— Практически все. Еще один главный редактор — старпер из номенклатуры еще коммунистических времен. Следующий — из обыкновенных, ничем не примечательных журналистов, получил должность пресс-секретаря предыдущего премьера и тут же прыгнул в кресло главного редактора совминовской газеты. Еще один его коллега в принципе человек нормальный и умный, но хребет у него уже сломан — у каждого из нас ведь есть дети, а если он полетит со своей должности, то баксов двести в месяц потеряет как минимум.

— То есть ты хочешь сказать, что вам просто не дают, не разрешают написать так, как можно и нужно?

— Да, — Михась согласно кивнул и снова наполнил рюмки водкой, — нам, Микола, предложили правила игры, которые пришлось принять. А ты видел когда-нибудь «Свободу» или «Белорусскую деловую»?

— Видел. Они-то другие!

— Половина… да нет, семьдесят пять процентов подписей там — псевдонимы. Мы же все там печатаемся понемногу — не столько зарабатываем, сколько изливаем душу. Тебе не показалось, что эти газеты слишком злые, слишком безапелляционно-критические?

— Да.

— Естественно! Если все время молчишь и лишь потом высказываешься — сам понимаешь, как скажешь и что скажешь… — Михась поднял рюмку. — Ладно, Коля, надеюсь, ты кое-что понял про журналистику в нашей стране, ведь тебе тоже, насколько я врубился, предстоит работать в этой системе. А потому давайте выпьем — за нас, за то, чтобы наступили лучшие времена.

— Давайте!

Все дружно опустошили рюмки, энергично и с чувством чокнувшись.

Коля именно такого ответа и ожидал, поэтому особого удовлетворения не почувствовал — вопросы оставались.

— Михась, а радио, телевидение?

— Там еще хуже — там контроль ого-го! Знаешь, например, что на белорусском радио те, кто работает в эфире, подразделяются на три категории? — Михась разговорился, а так как тема действительно была весьма актуальной и животрепещущей для всех журналистов, то теперь к их разговору прислушивался весь столик, иногда реагируя возгласами, невнятными междометиями или тихими комментариями.

— Что за категории? — заинтересовался Николай. Приехав в Минск, он подумывал поработать в новой роли — в качестве журналиста электронных средств массовой информации. Поэтому теперь все связанное с местными радио и телевидением его особенно интересовало.

— Первая, самая многочисленная категория так называемые «рабы» — ребята не имеют никаких прав. Прежде чем выйти в эфир, их материал читают и слушают и главный редактор программы, и редактор студии, и кто-то из администрации, кто курирует данную редакцию. И не дай Бог журналисту спороть в эфире какую-нибудь отсебятину, хоть на букву отклониться от написанного заранее текста — наказание будет суровым, неотвратимым и моментальным! Эти «рабы» скромно получают согласно своим тарифным ставкам, отламывают процент от рекламы и в общем довольствуются примерно ста пятьюдесятью долларами в месяц.

— Сто пятьдесят баксов в месяц? Негусто, — разочарованно протянул Самойленко, с улыбкой взглянув на Наташу. — Ты бы меня с такими «бабками» из дому выгнала, правда?

— Ой, иди ты! — отреагировала жена, обиженно отвернувшись.

— Следующая категория уже покруче — им тоже нужно читать текст информации с бумажки, заранее вычитанной и выверенной, но разрешены и импровизации — о погоде, о музыке, о всяких прочих подобных штучках, которые не будут затрагивать ничьи интересы. Эти ребята обычно работают в прямом эфире, а так как сейчас подобная форма работы на радио весьма популярна, без определенной доли свободы, без импровизации им не обойтись.

— Ну, это понятно.

— Впрочем, — Михась подмигнул Коле, — ты и сам, наверное, почувствовал — говорит-говорит ведущий по-человечески, а как только о политике, так сразу и голос меняется, и фразы становятся, как… — он на мгновение замолчал, подыскивая нужное сравнение, — как из официального сообщения пресс-службы администрации президента.

— Точно, — согласился Коля.

— Вот. Эти ребята получают уже побольше «рабов» — слушатели их уважают, а так как какую-то свободу слова в эфире они все же имеют, то, значит, нуждаются и в «прикорме» от руководства — до трехсот долларов в месяц с премиальными они получают.

— Ну, это и впрямь уже ничего, — Колино лицо, наверное, приняло слишком уж довольное выражение, поэтому теперь уже Макс поспешил вмешаться:

— Хорошо-то хорошо, но только пока ты попадешь в эту категорию, пару-тройку лет попашешь за сущие копейки. Хорошо, что у нас, в газетах, такого дебильства нет, скажи, мужики? Я предлагаю тост — давайте выпьем за то, что мы работаем в газетах!

— Ладно, Макс, подожди, — прервал его рассказчик. — Сейчас выпьем, только закончу… Но есть, Микола, и еще одна категория — «радистов», весьма, между прочим, секретная. Про нее можно узнать только от тех мужиков, с кем раньше работал, но кто теперь, попав в руководство телерадиокомпании, окончательно еще не ссучился…

— Я знаю, про кого ты базаришь, только не сказал бы, что этот кадр в руководстве не ссучился, — вставил все же свои две копейки Макс.

— Знаешь, так молчи. По крайней мере, именно от него я это узнал… Так вот, — продолжил Михась, — есть на радио два-три человека, которые могут работать в прямом эфире без согласования с руководством. Они могут приглашать в студию кого угодно, говорить в эфире о чем угодно, комментировать события и новости и так далее и тому подобное. Просто им доверяют — лишнего эти ребята не скажут ни в коем случае.