Том Стоппард - Аркадия

• Название: Аркадия
• Автор: Том Стоппард
• Издательство: Издательство Иностранка
• Жанр: Драматургия
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94145-384-9

---

Ноукс (дрожащим, блеющим голоском). У лорда Литтла точно такой же…

Леди Крум. Прикажете и мне терпеть подобные невзгоды? Лорда Литтла я этим не спасу. Господи, а это что? Что за сарай вы ставите вместо бельведера?

Ноукс. Эрмитаж, мадам. Иными словами, скит, приют отшельника.

Леди Крум. Я в полном недоумении.

Брайс. Но он неправильной формы.

Ноукс. Совершенно справедливо, сэр. Асимметрия — основополагающий принцип живописного стиля…

Леди Крум. Но Сидли-парк живописен и без ваших ухищрений. Склоны холмов зелены и покаты. Деревья стоят купами и прелестно смотрятся с любой стороны. Ручей берет свое начало в чаше холмов, в безмятежном зеркальном озере, и струится голубой лентой среди полей, где там и сям мирно пасутся барашки. Короче, все устроено со вкусом, природа естественна и прелестна, какой и задумал ее Создатель. И я, вторя художнику, восклицаю: "Et in Arcadia ego!" Здесь я в Аркадии, Томасина.

Томасина. Да, маменька. Допустим.

Леди Крум. Чем она недовольна? Моим вкусом или моим переводом?

Томасина. И то и другое поправимо, маменька. А вот с географией у вас полный провал.

Леди Крум. С девочкой что-то стряслось. Буквально за ночь! Во всяком случае, вчера я за ней никаких странностей не замечала. Сколько тебе стукнуло сегодня?

Томасина. Тринадцать лет и десять месяцев, маменька.

Леди Крум. Тринадцать лет и десять месяцев… Гм… Рановато. Дерзить ей не подобает еще по крайней мере полгода. А иметь свое мнение и вкус в таком возрасте вообще не пристало. Господин Ходж, вы — безусловный виновник происшедшего. Вернемся к вашим затеям, господин Ноукс…

Ноукс. Благодарю, ваше сия…

Леди Крум. Вы, по-моему, слишком увлеклись романами госпожи Радклиф.[9] И сад ваш списан с "Замка Отранто" или "Тайн Удольфо"…

Чейтер. Миледи, "Замок Отранто" написал Хорас Уолпол.[10]

Ноукс (восхищенно). Уолпол? Здешний садовник?

Леди Крум. Господин Чейтер, покуда вы наш гость — дорогой гость, — автором "Замка в Отранто" будет тот, на кого укажу я. Иначе какой смысл принимать гостей?

Слышатся отдаленные выстрелы.

Что ж, палят уже на склоне холма… Я сама поговорю с лордом Крумом насчет сада… Обсудим… (Выглядывает в окно.) О! Ваш друг подстрелил голубя, господин Ходж. (Громко.) Браво, сэр!

Септимус. Думаю, это добыча вашего супруга или сына, миледи. Мой однокашник никогда не был охотником.

Брайс (выглядывает в окно). Верно! Его убил Огастес! Браво, мальчик!

Леди Крум (уже снаружи). Пойдемте же! Где мои адъютанты?

Брайс, Ноукс и Чейтер послушно идут следом.

Чейтер задерживается лишь на мгновение — пожать Септимусу руку.

Чейтер. Мой дорогой, дорогой господин Ходж!

Чейтер выходит. Выстрелы слышны снова, гораздо ближе.

Томасина. Пах! Пах! Пах! Я расту под звуки ружейной пальбы, точно ребенок в осажденном городе. Круглый год — голуби и грачи, с августа — тетерева на дальних холмах, потом фазаны, куропатки, бекасы, вальдшнепы, кулики. Пах! Пах! Пах! А после — отстрел нагульного скота. Папеньке не нужен биограф, вся его жизнь — в охотничьих книгах.

Септимус. Календарь убоя. Смерть повсюду, даже "здесь, в Аркадии…"

Томасина. Подумаешь, смерть… (Окунает перо в чернила и идет к конторке.) Подрисую-ка отшельника. Что за эрмитаж без отшельника? Септимус, ты влюблен в мою мать?

Септимус. Вам не следует быть умнее старших. Это невежливо.

Томасина. А я умнее?

Септимус. Да. Гораздо.

Томасина. Прости, Септимус. Я не нарочно. (Прекращает рисовать и достает из кармана конвертик.) В музыкальную комнату заходила госпожа Чейтер. Принесла для тебя записку — чрезвычайной секретности, важности и срочности. Я должна передать ее секретно, срочно и… Слушай, а от карнального объятия не трогаются умом?

Септимус (забирая письмо). Непременно. Спасибо. Все, познаний на сегодня предостаточно.

Томасина. Вот та-а-ак… Он у меня похож на Иоанна Крестителя в пустыне.

Септимус. Весьма живописно.

Издали слышится голос леди Крум. Она зовет Томасину. Та срывается с места и убегает в сад — веселая беззаботная девочка.

Септимус вскрывает письмо госпожи Чейтер. Смяв конверт, отбрасывает его в сторону. Читает, складывает и сует листок между страниц "Ложа Эроса".

Сцена вторая

Из затемнения возникает та же комната, в такое же утро, но в наши дни. Это становится мгновенно и безусловно ясно благодаря внешнему виду Ханны Джарвис. Иных свидетельств нет.

Следует сказать об этом еще несколько слов. Действие пьесы происходит попеременно то в начале XIX века, то в наше время, причем в одной и той же комнате. Вид комнаты — вопреки ожиданиям — нисколько не меняется. Она вполне соответствует обеим эпохам. Что касается реквизита — книг, бумаг, цветов и т. д., — нет необходимости заменять предметы быта, присущие началу прошлого века, современными — пускай соседствуют на одном столе. Однако вещи, используемые и в прошлом, и в настоящем, должны иметься в двух экземплярах, поскольку по ходу пьесы им необходимо постареть. Парк — как мы узнаем из диалога — претерпел существенные изменения. А вот то, что доступно зрительскому глазу, остается неизменным и не противоречит ни одной из эпох.

Согласно этому принципу, чернильницы, перья и прочие вещи, игравшие в первой сцене, могут все время оставаться на столе. Равно как книги и бумаги, связанные с исследованиями Ханны во второй сцене, могут находиться на столе с самого начала. Это относится к любым предметам. По ходу действия все они скапливаются на столе, и, если какая-то вещь выглядит анахронизмом для какой-то из эпох (допустим, кофейна кружка), ее просто не замечают.

К концу спектакля на столе окажется целая куча разнообразных предметов.

Ханна разглядывает альбом с акварелями Ноукса. Кроме того, она то и дело обращается к небольшим, одинаковым с виду тетрадкам с дневниковыми записями (вскоре выяснится, что это "садовые книги" леди Крум). Через некоторое время она подходит с альбомом к окну — сравнить вид с акварелями Ноукса. Потом кладет альбом обратно на конторку.

Одета она вполне строго. Обувь пригодна для сырого, грязного сада. Туда она и отправляется, прихватив со стола теодолит. Комната на время пустеет.

Затем одна из дверей распахивается. Входят Хлоя и Бернард. Она — дочь хозяев, одета по-домашнему. Бернард — гость, он в костюме и при галстуке. Вообще он любит одеваться пестро, но сегодня несколько умерил яркость красок, лишь крикливый носовой платок, торчащий из нагрудного кармана, намекает на его пристрастия. В руках у него объемистый кожаный портфель.

Хлоя. Но она была здесь! Только что.

Бернард. Все ясно! Дверь в сад…

Хлоя. Ну конечно! Погодите, я сейчас.

Хлоя выходит через стеклянную дверь и скрывается из виду. Бернард ждет.

Открывается друга дверь, и заглядывает Валентайн.

Валентайн. Вот гады.

Валентайн исчезает, захлопнув дверь.

Возвращается Хлоя с резиновыми ботами, садится и, разговаривая с Бернардом, снимает туфли и надевает боты.

Хлоя. Подождите лучше здесь, чего по грязи таскаться. Она почти все время проводит в саду, сами понимаете.

Бернард. Да? Почему?

Хлоя. Она же пишет историю сада, вы не знали?

Бернард. Я знал, что она работает с архивами Крумов, но…

Хлоя. Точнее, это не история сада, а… Ладно, пусть Ханна сама объяснит. Но канава, в которой вы чуть не застряли, — ее рук дело. Ладно, я пошла… Тьфу, даже не скажешь — располагайтесь поудобнее! Какие уж тут удобства, голые стены от комнаты остались. Все вынесли, подчистую. "В сортир — прямо". Прямо в сортир.

Бернард. Что, обстановку комнаты?

Хлоя. Нет, сама комната — кратчайший путь в сортир.

Бернард. А-а, понятно. Вы сказали "Ханна"?

Хлоя. Да, Ханна. Так я оставлю вас на минуту? Я быстренько. (Она уже надела боты. Распрямляется. Видит, что он не слушает.) Мистер Солоуэй?