Лев Коконин - Стая

• Название: Стая
• Автор: Лев Коконин
• Издательство: Верхне-Волжское книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1989
• ISBN: 5-7415-0019-6

Человек и природа, отношение к «братьям нашим меньшим» — вот основная тема творчества ярославского писателя Льва Коконина. Ей он остается верен и в новой книге. В нее вошли повесть об одичавших собаках «Стая» и рассказы, раскрывающие суть нравственно-этических отношений между людьми.

Повесть из авторского сборника «Деньги на дорогу», 1989 г.

---

Бим как следует разглядел человека и немного поуспокоился. Одновременно у взгорка и здесь, за несколько километров, один человек быть не мог. Первый был толще и халат у него свисал до пят. У этого халат едва прикрывает колени. Но и у этого за плечами палка, от которой лучше держаться подальше.

Бим резко повернул от лыжника в сторону, трусцой направился к лагерю. Он часто останавливался, слушал лес, старался бежать по зарослям. То, что делал он, в точности повторяла Чапа. Лесную жизнь Бим начал чуть раньше нее, и она подчинялась ему во всем.

Бим и Чапа выбрали место на краю густого ельника и залегли. До сторожки было метров триста — четыреста, все виделось как на ладони.

Точно, лыжников оказалось двое, их у сторожки ждали. С разных сторон они подъехали к ней, показывая на лес, долго размахивали руками.

Ни Бим, ни Чапа, конечно, и не догадывались — мирная жизнь их закончилась.

К сторожке подкатила большая машина. Из нее выходили люди, в руках у каждого лыжи и ружья. Бим наблюдал, и люди в белом не нравились ему все больше. Их с Чапой надежно прятал от чужих глаз ельник, но все равно от этих людей надо держаться подальше. Бим последний раз взглянул на сторожку, и вдруг что-то задержало его внимание…

Прапорщик Николай Васильевич Коробов никогда не был охотником, а тем более волчатником. С охотниками свел его простой случай. На его складе лежали катушки с флажками, и он отвечал за них. Управляться с катушками в помощь охотникам выделили солдат. Он и отвечал теперь не только за катушки, но и за солдат. Егерь-волчатник отдавал команду ему, он — солдатам.

— Первую катушку рядовой Семенов и Кравченко! — командовал Николай Васильевич, — вторую катушку… Третью…

Пора было уходить из ельника, но Бим узнал этот зычный голос, слушал бывшего своего хозяина, видел его. Он не боялся теперь ни большой машины, ни людей около нее. Сейчас, вот сейчас, он позовет за собой Чапу, радостно залает и выскочит из ельника к этой большой машине. Вот будет радость! Больше всех, конечно, будет рад его бывший хозяин.

Бим медлил. Ему вспомнились вдруг голодные дни на цепи. Обида на хозяина, внезапно захлестнувшая его, вспыхнула и пропала. Разве сравнить страдания на цепи с теми, что пришлось хлебнуть ему, мыкаясь по лесам. Каково слышать, как воют голодные волки, каково самому выть, как они. Позови хозяин сейчас, он добровольно бы дал застегнуть цепь на шее.

Хозяин его не звал.

— Бойченко! — донеслось до Бима, — слушай мою команду!

Команд было много. Один за другим лыжники уходили от машины прочь, и чуткое ухо Бима слышало, как поскрипывает снег справа от него, слева. Снег скрипел теперь по всему лесу, и тревога Бима усиливалась.

Бим и Чапа испугались флажков. Они наткнулись на них, как только вышли из ельника. Бим прыгнул через веревку первым, задел ее. Красные тряпки легли на снег, Чапа перешагивала их с опаской. Бим задержался у тряпок, обнюхал одну, другую, над следующей поднял ногу.

Лес за флажками оказался подозрительным. Увлекая за собой Чапу, Бим вернулся к флажкам, подлез под веревку. Он так и не решил, куда уводить Чапу. Несколько минут назад лес был полон приглушенных звуков: скрипел лыжами, где-то кашляли, кто-то кому-то чего-то нашептывал. Теперь звуки пропали, лес словно притаился, даже ветерок стих, не доносил чужих запахов.

Знакомый голос нарушил тишину леса:

— За-агонщики! Ди-истанция сто метров! Двигаться по моей команде!

Бим растерялся. По стволам деревьев ударили палки, глухое эхо заметалось вокруг, звуки понеслись со всех сторон сразу. Выделялся лишь знакомый голос хозяина, уверенный, сильный:

— Аа-та-та-та-ту! О-оп! О-оп! О-оп! Кравченко, не отставать! Аа-ля-ля-ля-ля!

— Аа-та-та-та-та! Кравченко! Кому говорю, быстрее!

Егерь почти не вмешивался, но когда понял, что левый фланг двигается медленно, перекинул ружье на другое плечо, махнул рукой прапорщику:

— Торопитесь! Приотстать! Я подгоню левых! — егерь трусцой побежал влево.

— Гоп-гоп-гоп-гоп! — старался прапорщик! — Бойченко! Не торопись! Тормози!

Николаю Васильевичу было жарко, пот застилал глаза, лыжи вязли в рыхлом снегу. Разгоряченного охотой, счастливого видел он себя сейчас рядом с командиром, осознавал причастность свою к метким выстрелам. Еще бы!

— Кому говорю, Бойченко! Не торопись!

Волки вышли из ельника прямо на прапорщика. Жаркий пот на лице сделался стылым и холодным, лыжи намертво приклеились к снегу. Волков было два, мелкой трусцой они приблизились к прапорщику, а он никак не мог их пересчитать. Ему виделись еще два волка слева, еще два справа, еще и еще. Только что егерь убежал к левому флангу загона. Как нужно его ружье здесь, где оставили его один на один с волчьей стаей.

В глазах прояснилось, когда волки обежали Николая Васильевича и он, наконец, сумел их пересчитать: «Два!» Хищники приостановились, и страх, так внезапно охвативший его холодом, медленной волной стал откатываться от него прочь. Пот на лице сделался немножечко прохладнее. Николай Васильевич понял — это не волки. Когда звери приостановились и передний повернул голову к нему, он уже готов был закричать от радости — на него смотрел Бим!

Собаки удалялись от прапорщика, мелькнули в кустах их спины, потом скрылись в лесной глуши. Не почудилось, не привиделось? Нет-нет! Можно следы потрогать — вот они. Свеженькие! Справа, слева Николай Васильевич услышал голоса загонщиков и почувствовал, как горячий пот опять защипал глаза.

— Аа-а! Ой-я! Ой-я! О-о-о-о! — кричалось ему легко, свободно, он еще не смог объяснить, почему обманывает себя, командира, всех охотников, почему не дает команды «отбой».

— Оп-оп-о-оп! Бойченко, не спеши! О-оп-па! — Николай Васильевич кричал, как и все, добросовестно.

«Не-ет! Он никому не скажет, что это собаки. Значит, сторожа покусал Бим? Почему, спросит командир, собак распускаешь? Ты виноват. Твои собаки террор несут населению! Дудочки! Умерла так умерла! Волки покусали, не Бим. Никакого Бима я не видал».

Загонщики приближались к линии стрелков. Как и все, покрикивал и Николай Васильевич, мысленно давал себе клятву больше никогда не вмешиваться в дела охотников.

Главный охотник сыграл, наконец, отбой, егеря снимали стрелков, а Николаю Васильевичу очень хотелось затеряться среди охотников. Егеря отправились в лес, выяснить причину неудачной охоты было поручено им.

Егерь, начинавший загон вместе с прапорщиком, вернулся первым, отозвал главного охотника в сторону. Николай Васильевич чувствовал спиной, что егерь кивает на него, и сейчас ему придется объясняться.

Не ошибся. Главный поманил пальчиком, а когда прапорщик торопливо подбежал к нему, спросил:

— Скажи честно, испугался?

Николай Васильевич заставил себя улыбнуться, пожимая плечами, спросил:

— Кого?

— Кого-кого. Не меня, конечно, — голос главного чуть повысился, — волков!

— Каких волков? — Николай Васильевич оглянулся, снова пожал плечами. Главный недоверчиво смотрел на него:

— Скажи честно, прапорщик! Волков видел?

Николаю Васильевичу сделалось легко. Если бы его заставили ради правды поклясться здоровьем жены и Ильюшки, он бы не задумываясь сделал это. Подчеркивая важность ответа, он встал по стойке смирно, четко, по-военному отчеканил:

— Даю честное слово, всем могу сказать это — волков я не видел!

Главный поверил, кивнул ему, мол, идите, закончил разговор с егерем:

— Мог и не увидеть. Бывает. Я-то поохотился на них — знаю. Загляделся в другую сторону, шмыгнули рядом. А вообще, вы правильно говорите — на следующую облаву будем брать только опытных охотников.

На другой день облаву задумали повторить, но волки ушли от лагеря далеко. Егеря, тропившие след, так и не смогли догнать хищников, измученные, вернулись к сторожке вечером.

Бим вспоминал детство все реже и реже. Когда-то он умел вилять хвостом человеку, радоваться встрече с ним, улыбаться ему. Жизнь научила относиться к людям по-другому. Несколько раз они с Чапой спасались от облав, хорошо знали цену белым халатам. Они научились не дожидаться, когда встанут по номерам стрелки, а загонщики примутся гикать. Если белый халат разглядывает их следы, ждать хорошего нечего. Их объявили «вне закона», Бим и Чапа чувствовали это, старались не попадаться на глаза людям, держаться от них подальше.

Зиму прожили с Чапой трудную. В конце ее, когда снега стало по брюхо, перебрались они в другой район охоты. На пути их лежало озеро, несмотря на мороз, оно парило. В некоторых местах снег потемнел, напитался водой. Шли как по гвоздям, на подушечки лап намерзали острые льдышки, приходилось останавливаться, выгрызать их. Они достигли середины озера, когда услышали сзади гул. Маленькая темная точка неслась к ним, быстро увеличивалась, а гул от нее становился сильнее. Бим понял мгновенно — надо успеть уйти от гудящей машины к берегу.