Андрей Смирнов - Безумная роща

• Название: Безумная роща
• Автор: Андрей Смирнов
• Жанр: Фэнтези

---

Пожал плечами Повелитель Бестий.

– Нетрудно сказать, – отвечал он. – Ты понесла бы наказание, как убийца.

Захотела тогда Ягани рассечь огненными клинками душу и тело Повелителя Бестий, а прах его развеять по ветру, но прочие Лорды не позволили ей этого. Обернулась тогда Ягани к Джордмонду и Тарнаалю.

– И это – тот закон и то правосудие, которые вы столь высоко превозносите? – Спросила она их.

– Не знали мы ничего о замыслах Зерема, – отвечали ей Лорды, – иначе, без всякого сомнения, постарались бы остановить его.

– Я выхожу из Совета, – сказала им Танцовщица. – И ни в чем более не будет вам от меня помощи.

Некоторые пытались утишить ее гнев, но не преуспели в этом. В сильном раздражении покинула их Ягани и скрылась в своем огненном царстве.

Сказал Джордмонд:

– Трудно назвать благородным поступок Лорда Зерема, однако все мы перед ним в долгу за то, что он помог нам разоблачить предателя. Следует помочь ему в восстановлении его цитадели.

Сказал Зерем на это:

– Я справлюсь и сам. Лучшая от вас будет помощь, если вы все немедленно покинете мои владения.

Когда ушли Обладающие Силой из его земель, сказал Келесайн Тарнаалю:

– Твой меч сломан. Примешь ли ты от меня другой клинок, как дар?

Сказал Тарнааль:

– С радостью.

Тогда отправился Келесайн со своим старшим учеником, Наврандом, в кузницу, и там приступил к работе, призвав к себе нескольких искусных альвов. И сотворили они меч из серебра, и наделили его волшебством света, и покрыли лезвие меча многими рунами. Но сказал Келесайн, взяв в руки этот меч:

– Недостаточно он хорош для Ангела-Стража. Не обрадуется он такому мечу и неумехой назовет того, кто сотворил его.

Ушли из кузницы альвы, опечаленные словами Келесайна. Он же призвал к себе народ живых молний и просил помочь ему в изготовлении оружия. Всем был хорош новый клинок, гибкий, как плеть, и острый, как бритва. Он мог поражать, подобно молнии, врага на большом расстоянии, а при ударе становился подобен плети-семихвостке, и в семи местах пронизал врага.

Но сказал Келесайн:

– Слишком много в этом мече от моей Силы. Мы же должны сотворить то, что более подошло бы самому Тарнаалю, а не мне, ведь иначе он вернет мне мой дар.

Тогда покинули кузницу живые молнии, телами и светом которых был закален этот клинок. Обратились живые молнии к обитателям лунного света, и сказали им:

– Великое волшебство ныне творит господин наш. Не в силах мы помочь ему, но, может быть, сможете вы, и о том просим вас, как добрых соседей.

Согласием ответили на это обитатели лунного света, и явились в кузницу Келесайна. Новый клинок сотворили они, и был он прозрачным, почти невидимым, и свет его был неярким, а касание его – почти не ощутимым, но от того не менее гибельным, чем касания первых двух клинков.

Но сказал Келесайн, взяв этот клинок в руку:

– Я видел прежний меч Тарнааля: этот подобен ему, но много хуже. Никогда не поднесу я Ангелу-Стражу дар, если буду знать, что чем-то подобным или даже лучшим прежде владел он.

Сказали обитатели лунного света:

– Все свои знания употребили мы на создание этого меча, ты же, мы видели, вложил в него всю магию, какую мог, не рискуя сделать этот клинок принадлежащим твоей Силе. Если ты желаешь сотворить лучшее, мы бессильны помочь тебе.

Разрезал тогда Навранд себе ладонь и сказал так:

– Учитель, отчего нельзя воспользоваться не той магией, что имеем мы, но волшебством, к которому мы причастны от рождения? Я – не только Навранд, старший ученик твой, но еще я – человек, и кровь моя – кровь человека. Ходят легенды, что впервые обрел Тарнааль Силу как защитник людей – отчего бы теперь моему народу не отблагодарить его? Пусть в моей крови – крови человека – будет закален этот клинок, ты же, мой Лорд, я знаю, не дашь умереть мне от потери столь большого количества жизненной влаги.

Сказал тогда Келесайн, разрезав себе руку:

– Если бы не Ангел-Страж, все Лорды Эссенлера ныне или погибли бы, или служили бы Алгарсэну, и моя благодарность Тарнаалю – не меньше, чем благодарность смертных. Мы смешаем кровь и в полученной смеси закалим клинок – если только ты, Навранд, не отказываешься стать моим побратимом.

Сказал тогда Навранд Келесайну:

– Это – наивысшая честь для меня.

Приблизился тогда к ним старейший из обитателей лунного света и, разрезав себе предплечье (а кровь его имела жемчужный цвет и была невесома, как воздух) сказал:

– Не откажетесь ли вы, человек и Обладающий Силой, в этом деле от участия третьего, кто не был рожден женщиной и не создал сам себя, как создают Обладающие, но был сотворен посредством волшебства? Кровь моя – волшебство, кожа моя – волшебство, волосы мои – волшебство, слезы мои – волшебство, дыхание мое – волшебство, голос мой – волшебство, танец мой – волшебство, взгляд мой – волшебство, прикосновение мое – волшебство.

И вот они втроем взяли железный клинок и, смешав свою кровь, закалили тот клинок в полученной смеси. Но едва лишь закончили они сотворение сего изделия, как ворвался в кузницу Джордмонд-Законник.

– Что вы творите?! – В ужасе вопросил он их. – От вашего волшебства дрожат столбы мощи, на которых покоится Эссенлер и меняются записи в Книгах Судьбы, что отведены каждому из народов.

Когда объяснили ему, что отковали они в этой кузне, воздел Джордмонд к потолку руки свои, поражаясь их безрассудству.

– Опасно играть с такими силами, – произнес он. – Непредставима мощь, с которой соединен этот клинок. Что, если не по злу – нет сомнений у меня в чести Ангела-Стража – но по невежеству или незнанию будет неверно использовано это оружие? Представляете ли вы себе последствия такого поступка?

– Что же, – пожал плечами Келесайн. – Это означает всего лишь, что следует наделить этот меч собственным разумом для того, чтобы он сам мог различать, где добро, а где зло, и не творить несправедливостей.

– Клянусь, Келесайн, – вскричал тогда Джордмонд-Законник, – младшая твоя сестра, увидевшая в подлеце Гасхаале благородного героя, и то умнее тебя! Ни в коем случае нельзя наделять этот меч собственной волей! Кто тогда сможет укротить его? Ведь он будет сильнее любого из Обладающих, а люди и демоны будут ложиться под его взмахами, как трава под косой. Такой клинок будет могущественнее самих богов. Никогда и никому больше не удастся сотворить ничего подобного, но и одного раза достаточно, чтобы опустели многие Земли. Ты говоришь о различении добра и зла, Келесайн – каким различением станет он различать нас и какой мерою мерить: клинок, созданный для битвы, пусть даже и справедливой? Или ты желаешь умереть за обиду, которую нанес, будучи еще ребенком, одному из своих сотоварищей? Вряд ли привычное нам течение времени ограничит взор этого клинка.

– Что же нам следует делать? – Спросил Джордмонда старейший из обитателей лунного света. – Неужели нам теперь придется уничтожить это изделие?

– По крайней мере, нужно сделать так, что бы никогда он не обрел собственного разума и никогда бы не пробудилась душа, зачатая в нем и затаившаяся до времени, – отвечал Джордмонд.

Тогда высекли они на клинке многие руны, сплетенные особым образом, как советовал Джордмонд-Законник, и заставили утихнуть могучие силы, бродящие в клинке. Но и без тех сил меч этот по праву мог считаться наилучшим. Поднес его Келесайн Ангелу-Стражу, как дар, и тот с благодарностью принял сие оружие, не подозревая, скольких неудач и споров стоило его сотворение.

Сказал Тарнааль Келесайну:

– Хорош твой дар, и я желал бы в ответ чем-нибудь отдарить тебя. Вот, возьми этот драгоценный камень – что это было прежде, и каково происхождение этого камня, ты знаешь. Используй таящуюся в нем Силу по своему усмотрению.

У Алгарсэна меж тем, нашлись ученики и сыновья, которые пожелали отомстить за смерть Повелителя Драгоценностей. Троих обвиняли они в смерти своего учителя и господина: Зерема, Ягани и Тарнааля. И вот, вторглись они во владения Повелителя Бестий – потому что не могли проникнуть в огненное царство Ягани, а Тарнааль не имел владений и никогда подолгу не жил на одном месте. В то время Зерем еще не закончил восстановление своей цитадели, и нелегка ему была эта война. Преступив свою гордость, обратился он за помощью к Совету Лордов, но в Совете немногие высказали желание помочь ему. Наблюдая это, встал Келесайн и сказал:

– Я помогу тебе.

А следует упомянуть, что сильно недолюбливали друг друга Зерем и Келесайн. Все в них было противоположно – один был нечестивцем, другой – праведником, один, творя зло, находил в этом удовольствие, другой стремился к добру, один был низок духом, другой – благороден. Однако бывало и так, что и Зерему случалось сделать что-либо полезное или доброе, если это соответствовало его планам, а Келесайну, в свою очередь, для достижения своих целей приходилось иногда прибегать ко злу. В чем же различие между ними, спросит строгий судия? Может быть, лишь в устремлении.