Юрий Абрамов - 100 Великих Книг

• Название: 100 Великих Книг
• Автор: Юрий Абрамов
• Жанр: Энциклопедии

---

У Алексея Николаевича в автобиографических сочинениях и в публицистике тяжелейший, но сладостный процесс написания книги рассказан максимально подробно, откровенно, подобно исповеди. Сам автор считал, что «чудо словесной вязи» бытового русского языка рубежа XVII–XVIII веков перед ним открыли протоколы следственных дел «Слова и дела». Роман остался незаконченным. В черновиках и записных книжках можно было бы набрать еще до сотни страниц связного текста (и какого текста).

И в то же время есть свидетельства, что романист мучился: решаться на второй том или оставить своих героев молодыми. Ясно видел, что вторая половина царствования Петра — темнее и менее романтична нежели весна жизни.

Один недостаток у романа «Петр І» — после него невозможно читать другие исторические художественные повествования — явно видны белые нитки, коими шит сюжет.

100. ТВАРДОВСКИЙ «ВАСИЛИЙ ТЕРКИН»

В глубь века уходит Та Война, уходят ее солдаты, и уже многие хотели бы, чтоб Поле Битвы «поросло травой забвенья» И уже на деньги какого-то Сороса издается миллионными тиражами учебник истории для школьников, где не упомянута даже Сталинградская битва, а решающим сражением второй мировой войны преподносится танковая баталия в Североафриканской пустыне.

По счастью, существует величайшая на земле русская литература, величие которой состоит прежде всего в том, что она литература высочайшей Правды. Эту правду не закрыть, не заглушить даже и миллиардными тиражами лжи и глупости. Хулители и злопыхатели все равно стараются. Знают, что бесполезно, но стараются. Вот это и есть титаническая борьба Света и Тьмы, Добра и Зла.

А всего иного пуще
Не прожить наверняка —
Без чего? Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей.
Да была б она погуще,
Как бы ни была горька.
Что ж еще?
И все, пожалуй.
Словом, книга про бойца
Без начала, без конца.

Победа в 1945 году носила космический характер. Оказалось, что эту почти тривиальную мысль очень трудно осознать.

Вровень с этой Победой стоит величественный поэтический Эпос о Великой войне — поэма Александра Трифоновича Твардовского. Огромное творение — почти 6000 стихотворных строк. И грандиозна она не размерами, а силой слова, правдой жизни и величием народного духа. «Теркин» стоит рядом только с «Онегиным» Пушкина, «Русскими женщинами» Некрасова и поэмами Маяковского.

Язык поэмы прозрачный, живой, серебряный. Ни одного ненужного, лишнего слова, ни одной пошлой фразы:

— Вот ты вышел спозаранку,
Глянул — в пот тебя и в дрожь:
Прут немецких тыща танков…
— Тыща танков? Ну, брат, врешь.
— Ас чего мне врать, дружище?
Рассуди — какой расчет?
— Но зачем же сразу — тыща?
— Хорошо. Пускай пятьсот.
— Ну, пятьсот. Скажи почести,
Не пугай, как старых баб.
— Ладно. Что там триста, двести —
Повстречай один хотя б…

Первые главы «Василия Теркина» были опубликованы в 1942 году, хотя имя героя книги было известно по военной печати значительно раньше. И вынашивая свой замысел «Теркина», Твардовский напряженно пытался уяснить сущность людей на войне:

Не эта война, какая бы она ни была, «…» породила этих людей, а то большее, что было до войны. Революция, коллективизация, весь строй жизни. А война обнаруживала, выдавала в ярком виде на свет эти качества людей. Правда, и она что-то делала. «…» Я чувствую, что армия для меня будет такой же дорогой темой, как и тема переустройства жизни в деревне, ее люди мне так же дороги, как и люди колхозной деревни, да потом ведь это же в большинстве те же люди. Задача проникнуть в их духовный внутренний мир, почувствовать их как свое поколение (писатель — ровесник любому поколению). «…» Умонастроения читательской массы определялись не просто трудностями солдатской жизни, а всей огромностью грозных и печальных событий войны: отступление, оставление многими воинами родных и близких в тылу у врага, присущая всем суровая и сосредоточенная дума о судьбах Родины, пережившей величайшие испытания. Но все же и в этот период люди оставались людьми, у них была потребность отдохнуть, развлечься, позабавиться чем-то на коротком привале или в перерыве между огневым налетом артиллерии и бомбежкой.

О ходе работы над «Книгой про бойца» сам поэт рассказывал так. Перед весной 1942 года он приехал в Москву и, заглянув в свои тетрадки, вдруг решил «оживить» старые наброски. Сразу было написано вступление «о воде, еде, шутке и правде». Быстро дописал главы «На привале», «Переправа», «Теркин ранен», «О награде», лежавшие в черновых набросках. По мнению Твардовского, ни одна из его работ не давалась ему так трудно поначалу и не шла так легко потом. Правда, каждую главу он переписывал множество раз, проверяя на слух, подолгу трудясь над какой-нибудь строфой или строкой. И вот вывод:

Каково бы ни было ее [ «Книги про бойца»] собственно литературное значение, для меня она была истинным счастьем. Она мне дала ощущение места художника в великой борьбе народа, ощущение очевидной полезности моего труда, чувство полной свободы обращения со стихом и словом в естественно сложившейся непринужденной форме изложения.

Да, Александр Трифонович, много было у тебя разных прегрешений перед самим собой, оставленной семьей и народом русским. Но, коли придется держать ответ за все содеянное на страшном суде, наверное, замолит все грехи автора русский солдат Василий Иванович Теркин. Этой надеждой и живем.

Я мечтал о сущем чуде:
Чтоб от выдумки моей
На войне живущим людям
Было, может быть, теплей.
Пусть читатель вероятный
Скажет с книжкою в руке:
— Вот стихи, а все понятно,
Все на русском языке…