Наталья Астахова - Письма с Земли

• Название: Письма с Земли
• Автор: Наталья Астахова
• Издательство: Текст
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 1992
• ISBN: 5-87106-031-5

---

Она терпеливо выслушала, снисходительно улыбнулась.

— Вам не показалось. Только сегодня уже не нужно ехать неизвестно куда. Если хотите, позвоните еечером.

Он порылся в кармане, не нашел ничего, на чем можно было бы записать номер.

— Тогда запоминайте, что же делать.

Пять цифр, которые она произнесла, торопливо вбегая в уже отходящий автобус, он запомнил сразу.

Вот и все, как сразу все получилось, даже обидно. А что такого? Обычный командировочный роман. Тоже мне, оборвал он себя. Сердцеед в районном центре. Покоритель уездных барышень. Что-то не получалось думать об этом случае в автобусе в лихом гусарском тоне.

Ну и не надо. Он вообще не будет думать об этом, ни в каком тоне. До самого вечера. Займется наконец-то работой, а вечером позвонит.

Вечером он не позвонил. Потому что в лесу, где ему пришлось заночевать, телефона не было.

Так, значит, это было только вчера? А ему-то кажется, что в этом блаженном состоянии он находится уже целую вечность. Что за город, здесь он постоянно теряет чувство времени.

2

Преуспевающему Татохину все сравнительно легко давалось, и, может быть, поэтому он терпеть не мог неудачников. Контактов с ними избегал, боялся заразиться их неудачливостью, как другие боятся заразиться ангиной.

К числу законченных неудачников он безоговорочно относил всех реставраторов, археологов и прочий бродячий люд, который в летнее время наводнял город. В самом деле, что им в сегодняшнем дне не живется, что они в прошлом ищут? Удачу свою? Так что ее искать, не теряли ведь, отродясь у них ее не было. Ладно бы еще сами из-за этих своих поисков мучались, так нет, часто и густо втягивали в свои неприятности местных жителей.

Когда к нему в баре подсел этот заезжий реставратор, Татохин сразу решил сбежать, дабы не подвергать себя опасности контакта.

Не успел. Реставратор заговорил с ним, начал расспрашивать о том, где можно достать кусочек можжевелового дерева. Ему, видите ли, нужно для того, чтобы починить раму витража.

И этот туда же, подумал тогда Татохин. Сидел бы себе, не дергался, так нет, подавай ему можжевельник. Хорошо, пусть ищет, пусть ищет. Татохин объяснил, как пройти к можжевеловому лесу.

Это было днем. Уже почти забыл о той встрече в баре. Зато теперь, ночью, не спалось. Впрочем, может быть, дело не в реставраторе. Татохин вообще плохо спал в лунные ночи. Вышел на балкон. Жил он на последнем этаже нового высотного дома. Отсюда тополя казались вывернутыми наизнанку колодцами, на самом дне которых, то есть на вершине, серебрились в лунном свете влажные листья.

Город спал глубоко, словно в обмороке. Пухлое облако потихоньку подобралось к луне, закрыло ее, потом надуло щеки, брызнуло дождем, пытаясь привести спящий город в чувство. Облако иссякло, растаяло, а город спал.

Татохин подумал, что в такую глубокую тишину хорошо бы запустить кошку с привязанной к хвосту консервной банкой. Но осуществить задуманное не удалось по причине отсутствия кошки.

Тогда Татохин позвонил мне. Жена его проснулась, когда он начал набирать номер, но, узнав, что звонят мне, сразу успокоилась и снова уснула. Вот это-то обстоятельство меня раздражало больше всего. Я не люблю, чтобы жены спокойно шали, когда я общаюсь с их мужьями, пусть даже по телефону.

Но тут уж ничего не поделаешь. Жена не ревновала Татохина ко мне. Я уже сто лет не могу привыкнуть к тому, что у него умная, спокойная и справедливая жена. В моем понимании все жены должны быть глупыми, взбалмошными и всегда неправыми.

Телефон в моей квартире звонил так громко, что его должен был услышать весь город. Нет, никто, кроме меня, не услышал.

— Ты, конечно, спишь? — голос Татохина звучал красиво и спокойно, как всегда, впрочем.

— Конечно.

— А этот реставратор все еще в лесу. Теперь уже не вернется, наверное.

— Вернется. Ты опоздал отослать его. Он уже влюбился.

— Да? Еще новость. Но это во-первых. А во-вторых, я не торопился его отсылать, что ты вечно из меня злодея делаешь. Не виноват же я, что они часто у меня дорогу спрашивают. Я им просто на пути попадаюсь.

— Это, наверное, оттого, что путь их через бар проходит, а ты там почему-то часто случайно оказываешься.

— Все, приехали. Эта тема уже даже моей жене надоела. Слушай, а откуда ты знаешь, что он уже? А в кого, а?

— Татохин, голубчик, ты будто не в нашем городе живешь. Я сама была в том автобусе, когда с ним это случилось. И неужели не догадываешься, в кого?

— На восемь десять автобус? Ну, раз не ты, значит, Людмила. Больше там не в кого.

— Сообразительный ты у нас. Теперь скажи, что же будет. Остаться там он теперь не останется. Но вот время, возраст, как ты думаешь, зацепит?

— А пусть не лазит, звали его. Реставраторы, все бы им подновлять, все бы перекрашивать. И так хорошо, нет, кто-то их просит. Дерево-то ему для витража нужно. Он его уже трогал, пыль смывал. Теперь не только его, Людмилу зацепит, раз ты говоришь, что в нее…

— Татохин, слушай, может, обойдется. Он же уже полюбил, и не только Людмилу, но и город тоже. Он же наш уже, почти.

Татохин долго молчал. Потом заговорил, и голос его уже не был спокойным, как обычно.

— Наши витражи не трогают без толку. Теперь уж ничего не поделаешь. Будем ждать. Может, правда, еще обойдется.

Бедная Людмила, она так ждала его. Теперь, благодаря ей, потому что она живет в городе, он вернется из можжевельников, если только не сделает там чего-нибудь страшного и не покалечит сам себя. Но зачем он трогал витражи. Неизвестно, чем это обернется для Людмилы, ведь теперь они связаны. Хорошо, если вперед, тогда мы еще догоним ее, а если назад, значит, больше не увидимся, пока чье-то будущее снова не станет ее прошлым.

3

Реставратор поднялся из глубокого кресла. Все, хватит воспоминаний, хватит рассказов не-про-себя. Пора работать. Отремонтировать раму для витража, потом можно будет заняться фресками. Как вставать тяжело, поясница просто раскалывается. Подошел к зеркалу, висящему над раковиной, и отшатнулся. В зеркале он увидел совершенно незнакомое лицо, старое, морщинистое. Затряс головой, потер глаза, снова посмотрел, отражение не менялось. И руки, руки тоже были старческими, морщинистыми.

Но ведь час назад, в машине, он рассматривал можжевеловую иголку на ладони, и это была его ладонь, привычная, а вовсе никакая не старческая. И водитель говорил с ним, как с ровесником, а не как с человеком преклонных лет.

Так, давай все по порядку, приказал он себе. С самого утра все нужно вспомнить, по порядку. Со вчерашнего утра, разумеется. Боже, что за чушь, что тут вспоминать, он только что этим занимался. Нужно проснуться, элементарно проснуться. Он сидел в кресле, вспоминал случай в автобусе и уснул. Так бывает, когда знаешь, что спишь, но все равно не можешь проснуться, вынырнуть из кошмара.

Ну хорошо, не получается проснуться, давай вспоминать дальше. Дочитывай этот рассказ не-про-себя.

Да, да, вот так, так, хорошо, поехали.

Автобус ушел. Реставратор отправился в музей. Впервые со времени приезда начал работать. Отмыл пыль на витраже, увидел, что угол рамы совсем прогнил. Рама была сделана из можжевельника. Он еще удивился, почему это дерево выбрал мастер. Конечно, рамой можно было заняться и позже, а сейчас пересмотреть стекла, разобрать орнамент. Но он решил начать с рамы. Поискать кусок подходящего дерева.

Так, что было дальше? Да, в музее был выходной. Во дворе он никого не нашел. Вышел на улицу, тоже пустынно. Зашел в бар, там у какого-то типа узнал дорогу в лес, где можно срезать подходящую ветку можжевельника. Тип этот смотрел странно, но про дорогу рассказал толково.

Потом он пошел в гору по узкой улице. И эта улица тоже была пустынной, только в самом конце ее он увидел старика, который шел из города. Как реставратор ни старался, догнать его не мог. Старик все время был шагов на сто впереди.

Кончился город, дорога пошла еще круче в гору, становилась все уже, пока не превратилась в еле заметную тропинку. Старичок упрямо карабкался вверх, реставратор за ним.

Тропинка кончилась, и подъем кончился. Он взобрался на плато. Остановился, чтобы перевести дух. А старичок резво, будто и не он добрых два часа карабкался в гору, шагал к лесу.

Ага, вот и он, можжевеловый лес. То, что ему нужно. Можжевеловый лес. Не деревья, конечно, в привычном смысле этого слова. Так, кусты, чуть повыше человеческого роста. Но видно, что старые, можно будет найти ветку потолще, чтобы выпилить кусок для рамы.

Старичок подошел вплотную к лесу, и тут реставратор потерял его из виду. Интересно, что ему тут было нужно и как он умудрился так быстро идти, что и молодому за ним не угнаться. Реставратор вошел в лес. А, вот и старичок, притаился в тени, видно, устал, не железный же все-таки. Подошел ближе, и понял, что ошибся. Принял за старичка куст можжевельника. Ну до чего же похож, особенно издали. Верхушка круглая, как шляпа. Вот ветка согнута, как рука в локте. Ствол сутулый, будто старческая спина. Старичок и старичок. А подойдешь ближе — куст, обыкновенный куст, похожий на старичка не больше, чем остальные.