Евгений Малинин - Драконья ненависть, или Дело врачей

• Название: Драконья ненависть, или Дело врачей
• Автор: Евгений Малинин
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-032095-7, 5-9713-0251-5, 5-9578-2349-Х

Медицинская конференция в заштатном районном центре…

Не лучшая командировка для амбициозного провинциального журналиста Владимира Сорокина, «по совместительству» странствующего по иным мирам и владеющего могущественной магией!

Кто же мог подумать, что странные туманы, время от времени появляющиеся в этом районе, откроют ему Путь еще в один мир!..

В мир, где люди называют эльфов, гномов и троллей – проклятым народом…

В мир неистовых магов, безумных тутов, «вольных крестьян» – кхметов – и безжалостных властителей-данов, огнем и мечом истребляющих «нечисть фэйри»…

Этот мир заражен ненавистью.

В нем нет ни отдохновения, ни надежды…

Как можно спасти его?!

---

И в этой тишине, как будто вынырнув из небытия, вспыхнуло яркое оранжевое пламя!!!

Полыхнув по верхним, словно выписанным тонким пером на блекло-голубом фоне неба, ветвям, огонь мгновенно уплотнился и рухнул вниз стремительным хищником, увидевшим свою жертву. В следующее мгновение в пламени исчезли и темный ствол и маленькие коричневые фигурки, и черные шнуры, и цепь. Посреди площади в неподвижном воздухе безмолвно и яростно пылал огромный огненный шар!

А затем из центра этого огненного шара потянулись вверх тонкие струи черной копоти и над площадью пахнуло сладковатым, ядовито противным запахом горящей плоти…

И снова грянул многоголосый человеческий хор, и снова загремел странный варварский гимн, лишенный слов, но наполненный тоской и унынием. А тошнотворный запах наполнялся все большей и большей силой, дышать становилось все трудней и трудней. На моих глазах появились слезы, и я боялся сделать очередной вдох, чувствую, что мои легкие уже не справляются с вдыхаемым ядом. Как собравшиеся на площади люди могли петь в этом отравленном воздухе, мне было совершенно непонятно!

У меня наступало самое настоящее удушье, но когда я уже почти лишился сознания, хор внезапно начал терять свою стройность. Отдельные голоса выпадали из общего звучания, как будто их обладатели лишались дыхания. Иногда, прежде чем смолкнуть окончательно, какой-либо голос выдавал странную хриплую руладу диссонирующую с общим звучанием и сбивавшую с тона другие голоса. И вместе с этим затуханием музыки линял, блекл, истощался огненный шар, охвативший темное дерево. Зато над вновь проявляющимися, словно возрождающимися из огня, ветвями разрасталось черное облако жирной сажи.

В конце концов над площадью опять повис одинокий, заунывный стон, но и он скоро оборвался. Наступила тишина… И тут я понял, что удушающий запах исчез!

Люди, окружавшие площадь, зашевелились, начали тихо переговариваться, но не расходились, словно чего-то ожидая. Брауни у дерева конечно же уже не было, цепь снова висела свободно, а черные шнуры, которые Смига назвал «путы принуждения» видимо, сгорели. Но мое внимание приковывало темное, перекатывающееся само в себе облако, зависшее над черным деревом.

Прошло, наверное, несколько минут, а облако продолжало оставаться на месте, словно составлявшая его сажа не могла просто так рассеяться в воздухе или опуститься на землю. Я уже собрался было поинтересоваться у своего сопровождающего, как они будут убирать эту темную, висящую в воздухе массу, но именно в этот момент из тучи… пошел дождь!

Толпа снова смолкла, люди, не отрываясь, смотрели на то, как тяжелые, редкие черные капли лениво вываливались из клубящегося облака, с тяжелыми шлепками падали на ветки и ствол дерева, на утоптанную землю под ним и быстро впитывались в черное дерево и сухую пыльную землю. Впрочем, это был не дождь, вернее, не совсем обычный дождь – и дерево и земля под ним оставались сухими. Чернота, падавшая из тучи, тоже казалась призрачной, потому что на дереве она терялась, нисколько не прибавляя ему в цвете, а серая утоптанная земля оставалась такой же серой – черные, маслянисто поблескивающие капли впитывались в нее, не оставляя следов.

А туча, между тем исчезала. Ее объем не уменьшался, но она словно бы растворялась. Насыщенный черный цвет быстро выцветал, скоро туча стала… прозрачной, затем похожей на легкий сгусток темного тумана и наконец полностью пропала, рассосалась в воздухе или, если хотите, впиталась в землю. Как только это произошло над площадью пронесся ликующий вопль, а затем окружавшие площадь люди начали быстро расходиться.

Я смотрел на этих, быстро покидающих площадь, оживленных участников только что произошедшего… убийства, и вдруг мне пришло в голову, что все они выглядят на удивление бодрыми и… здоровыми. Мужчины, составлявшие большинство расходящейся толпы, были высоки ростом, мускулисты и, по всей видимости, сильны. Немногочисленные женщины имели статные фигуры и выступали очень уверенно, солидно. Именно в этот момент мне припомнилась причина, по которой я, собственно говоря, и оказался в этом Мире.

Повернувшись к вольному кхмету Смиге, я поинтересовался:

– А что, в вашем селе есть больница?..

У хозяина таверны удивленно поджались губы, а глаза воровато забегали, словно он почуял за собой некий грешок, но никак не мог понять в чем этот грешок заключается. После длительной паузы он неуверенно переспросил:

– Что господин сияющий дан хотел увидеть в нашем селе?..

– Я хотел бы увидеть больницу, – стараясь сохранять спокойствие пояснил я, – вашу сельскую больницу!

Смига мигнул, чуть откинув голову, облизал тонкие губы и чуть осипшим голосом прошептал:

– Господин сияющий дан, в нашем селе нет никакой… э-э-э… больницы!

– Но у вас есть какой-нибудь врач, лекарь, знахарь?! – раздраженно воскликнул я.

– О, конечно! – С облегчением произнес вольный кхмет и тут же озабоченно поинтересовался, – а разве господин сияющий дан ранен?!

– Нет, я просто хотел бы перед отъездом поговорить с тем, кто занимается лечением сельчан.

– А разве господин сияющий дан уже собирается покинуть наше село?! – С глубоким разочарованием протянул вольный кхмет Смига и быстро оглянулся на стоявших рядом четверых господ, – мы, признаться, надеялись, что господин сияющий дан почтит своим присутствием праздничный обед!..

Что-что, а вот обедать после только что увиденного зрелища мне вовсе не хотелось – в глотке до сих пор стоял удушливый запах горящего… мяса. Да и открывать своего лица перед этими странными селянами я не собирался, вдруг они знали как должен выглядеть настоящий сияющий дан Тон?! Потому я коротко и резко оборвал всяческие разговоры об обеде:

– Нет! Я и так слишком задержался в вашем селе! После разговора с вашим лекарем я немедленно продолжу свой путь!

Смига едва заметно вздохнул и коротко кивнул:

– Я готов проводить господина сияющего дана к нашему лекарю!

Затем он повернулся к ожидавшей нас четверке и что-то негромко им сказал. Все четверо обиженно взглянули на меня, неуклюже повернулись и направились внутрь постоялого двора. Я же быстро подошел к своей лошади и вскочил в седло. Наклонившись к приблизившемуся Смиге, я скомандовал:

– Показывай дорогу, вольный кхмет!

Смига снова кивнул и молча двинулся через площадь. Пурпурная Дымка вздрогнула, словно просыпаясь, и, мотнув головой, без понуждения с моей стороны тронулась следом за вольным кхметом.

Ехать пришлось совсем недалеко. Свернув с площади на одну из улиц, мы миновали домов десять-двенадцать и Смига остановился около небольшого двухэтажного строения с причудливым каменным крылечком и выступающим над каменной стеной первого этажа деревянным мезонином.

– Вот тут живет наш лекарь, а если господин сияющий дан хочет получить помощь, то надо въехать во двор. Там дом терпимости находится…

– Что там находится?!! – Изумленно возопил я.

– Ну… э-э-э… дом терпимости… – растерянно повторил вольный кхмет, оробев от моего крика, – там… это… раненые… ну… терпят, пока их лечат…

– Терпят… значит?.. – Переспросил я с некоторым подозрением.

– Ну конечно!.. – Утвердительно кивнул Смига, – им же больно, когда… это… раны обрабатывают или, там, суставы вправляют!

– Ясно… – протянул я и слез с лошади, – но, поскольку мне ничего обрабатывать или вправлять не надо, я, пожалуй, войду в дом.

С этими словами я поднялся на крыльцо и уже у самой двери еще раз обернулся в сторону вольного кхмета:

– А ты можешь быть свободным, больше мне ничего не понадобится.

Толкнув дверь я вошел в полутемную прихожую, и над моей головой негромко звякнул колокольчик. Комната, в которую я попал, оказалась довольно большой и темной. Окон в ней не было, зато наличествовало целых три двери – две в противоположной от входа стене и еще одна слева. По правой стене на второй этаж поднималась узкая лестница ограниченная высокими темными перилами.

Едва звоночек смолк, как за одной из дверей раздалось быстрое шлепанье, и она распахнулась, пропуская в прихожую невысокого пожилого мужчину с голым черепом, густыми кустистыми бровями, такими же густыми бакенбардами и носом картошкой над тонкими бледными губами. Переступив порог, он молча уставился на меня крошечными глазками, поблескивавшими из-под бровей, явно ожидая, чтобы я объяснил свое появление.

Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга, а затем я вспомнил, кем являюсь в этом мире. Шагнув вперед, я довольно резко проговорил:

– Мне немедленно нужен лекарь! Член управы Смига сказал, что я могу найти его здесь!..

– Ага… Лекарь… – буркнул бакенбардистый мужчина, помолчал и спросил, – а как доложить?..

– Доложить?! – Я был очень удивлен, видимо, уже сказывалась привычка, что меня все сразу узнавали, – скажи, что его требует к себе сияющий дан Тон!